Ее палец коснулся упрямого рта. Пульс участился.
– Джес… – предупредил Дмитрий и сжал челюсти. Он перехватил ее руку у запястья, не позволяя дотронуться до губ. – Ты еще не отошла от шока.
Кому адресовано предупреждение? Жасмин видела мать, ищущую забвения в бутылке рома, помнила последнее дыхание Эндрю… Страх за свою жизнь не отпускал ее с тех пор, как люди Ноя пришли за ней, но только в этот момент ее сердце было по настоящему задето…
Ее охватило непреодолимое желание коснуться Дмитрия, понять, осталось ли что-нибудь от юноши, который обращался с ней как с бесценным сокровищем. Это походило на безумие. Того человека больше не существовало – он ушел с крестным отцом, забыв про нее и Эндрю.
– Дмитрий? – раздался глубокий мужской голос, прервав поток ее бессвязных мыслей. – Возможно, рана легкая, но все равно ее надо промыть и продезинфицировать, вряд ли Жасмин пользовалась ножом для разделки овощей.
Она поймала саркастический взгляд и вопросительно поднятые брови Дмитрия. Он отпустил ее руку и слегка отстранился.
– Дай мне пакет первой помощи, Ставрос.
Жасмин одернула себя. Неужели она согласится на унизительное сострадание Дмитрия, чтобы вернуть их прежнюю связь? Будь она проклята, если позволит его важным друзьям оскорблять ее, попрекая сомнительным прошлым.
Лицо Ставроса показалось ей аскетичным, надменным, непроницаемым.
– Уверяю, мистер Спорадес, что мой нож не столь грязен, как вам кажется.
Улыбка тронула его губы, но вид оставался по-прежнему суровым.
– Ты неправильно поняла меня, Жасмин, – сказал он, поразив ее фамильярностью обращения. – Меня восхищает находчивость, с которой ты умудрилась выпутаться из опасной ситуации.
– Прежде всего, он бы предпочел, – вмешался Дмитрий, холодно блеснув серыми глазами, – чтобы ты не загнала себя в подобную переделку.
– Загнала себя? Ты, кажется, решил, что для меня это игра. Думаешь… я хотела продать себя таким образом?
Чудовищное обвинение потрясло Жасмин, словно на ее глазах обычный кот превратился в свирепого тигра.
– Давай не будем выяснять отношения перед посторонними, подруга. Продолжим разговор позже, когда у меня пропадет желание придушить тебя за ту компанию, с которой ты связалась.
Наступившая тишина казалась оглушительной. На лицах присутствующих отразился шок, а по спине Жасмин пробежал холодок. Ее словно ударили по лицу. В интонациях Дмитрия уже не было саркастического юмора или откровенного пренебрежения.
– С меня довольно оскорблений… – Жасмин резко развернулась, но мощная фигура преградила ей путь.
– Не испытывай моего терпения, Жасмин, – сказал Дмитрий с угрозой.
Она сочла благоразумным подчиниться.
– Насколько глубока рана? – вмешался Ставрос, будто не замечая накаленной атмосферы.
– Сам ею займусь. – Дмитрий весело усмехнулся. Переход от агрессии к обаятельному лукавству произошел стремительно. – Или пусть Леа мне поможет.
Жасмин никогда не видела, чтобы он так улыбался.
С детства, сколько она себя помнила, их окружала атмосфера подозрительности. Дмитрий всегда был настороже, но в эту минуту он походил на отчаянного, харизматичного плейбоя, которому море по колено… Глаза светились веселой насмешкой, но в них не было искренности. Похоже, его вызывающая грубость была умышленной, призванной отвлечь внимание от раны. Жасмин нахмурилась, поняв, что улыбка служила всего лишь привычным фасадом.
Леа покачала головой:
– Дмитрий, перестань дразнить его, а ты, Ставрос, прекрати изображать пещерного человека…
– Напомни мужу, что мне уже не шестнадцать, хватит опекать меня. – Дмитрий снова лукаво подмигнул. – Надеюсь, Леа, в постели ты вылечишь его от излишней заботливости.
Внешне спокойный, Ставрос не удержался и выругался.
– Ты его жена? – уточнила Жасмин у покрасневшей Леа. Она случайно произнесла вопрос вслух, поняв это по взгляду Дмитрия.
– За кого ты ее приняла? – спросил Дмитрий с вызовом.
Три пары глаз устремились на Жасмин. Она вспыхнула, но преодолела смущение и бросила с презрением:
– Думала, твоя последняя пассия. – Она повернулась к Леа: – Извини.
– Ничего, – улыбнулась молодая женщина. – Дмитрий в своем репертуаре. Я – Леа Спорадес. Их крестный отец – мой дедушка.
Ничего удивительного в том, что они общаются по-свойски, но Жасмин вдруг порадовалась, что познакомилась с Дмитрием раньше. Она вопросительно посмотрела на него. Судя по виду, он готов был живьем содрать с нее шкуру. Казалось, между ними происходил немой, непонятный посторонним диалог. Что будет, когда они останутся одни? Она быстро отвернулась. Ясно одно: чем скорее она уберется отсюда, тем лучше.
Жасмин выхватила у Ставроса пакет с медикаментами:
– Сядь и перестань изображать мачо, Дмитрий. Порез сбоку, тебе не достать – ты левша.
Улыбка сошла с его лица, сменившись изумлением, словно у нее выросла вторая голова. Вот это его тревожно-вопросительное выражение она хорошо помнила.
– Раздевайся.
– Обычно такой приказ от женщины вызывает у меня приятное нетерпение, – насмешливо прищурился он. – А сейчас отдай медикаменты Ставросу, Жасмин.
Дмитрий расстегнул и стянул через голову рубашку. Только сжатые до белизны губы говорили о том, как ему больно. У Жасмин пересохло во рту при виде рельефных мышц под гладкой смуглой кожей. Шагнув к нему, она старалась дышать ровно:
– Я сделаю все быстро.
– Мне бы не хотелось, чтобы ты прикасалась ко мне.
– Почему? Я столько раз зашивала раны Эндрю, что…
– Как сказал Ставрос, мы не знаем, где ты была и чем занималась. Не отрицаю, что у тебя сильный характер, раз ты продержалась столько лет без помощи, но сейчас ты не в лучшей форме, не так ли? На мотоцикле ты цеплялась за меня, как ненормальная, и…
– Потому что ты гнал, как маньяк! – вне себя выкрикнула Жасмин.
– Минуту назад тебе стало плохо из-за вида крови. Не смотри на меня печальными, как у щенка, глазами, словно все эти годы ждала встречи со мной. Мое терпение и щедрость на исходе, а рана жжет неимоверно.
Пакет выпал из пальцев Жасмин, громко звякнув об пол в наступившей тишине. Она никогда не слышала столько оскорблений в свой адрес, поэтому сначала замерла в растерянности, но потом смысл слов начал медленно проникать в сознание. Вероятно, это спасло ее, иначе Жасмин задохнулась бы от шока.
Его оскорбления ничего не значили. Кто он ей? Она ненавидела его много лет из принципа. Однако презрение чуть не убило ее. Может быть, потому, что никогда никто не приходил ей на помощь в прямом смысле слова? Всю жизнь ей приходилось рассчитывать только на себя, и Дмитрий в роли спасителя обрел мистический ореол. Или она похожа на мать: одно доброе слово, и та была готова броситься в объятия мужчины.
С огромным усилием она выдержала его взгляд, передав всю ненависть к нему.
– Ты прав, я сама не своя… – выдохнула Жасмин. – Но ты… не тот…
Лицо Дмитрия напоминало маску, хотя в глазах промелькнула странная уязвимость.
– Не думай, что знаешь меня, Жасмин.
Совершенно опустошенная, она покачала головой:
– Нет, не знаю. Делай что хочешь, и пусть рана хоть сгниет, мне все равно. Я займу еще немного твоего драгоценного времени, а потом уйду навсегда. – Она выпрямила спину и отвернулась.
Сочувствие в глазах Леа казалось искренним, но Жасмин не нуждалась в жалости. Спотыкаясь, она пересекла гостиную, открыла дверь в соседнюю комнату и прошла прямо в ванную. Великолепие белого мрамора ослепило ее: огромная ванна с блестящими кранами, теплая керамическая плитка пола, пушистые махровые полотенца – так она представляла себе рай.
Жасмин удержалась от искушения погрузиться в пенную воду и предпочла душ, торопясь смыть страх и грязь последних двух дней. Если бы она могла так же очиститься от позора своей жизни…
Когда теплые струи обрушились ей на голову, стойкость наконец изменила Жасмин, и она залилась слезами, которые сдерживала так долго. Она дала себе волю первый и последний раз. Больше она не допустит слабости – уйдет отсюда и не оглянется. Правильно сделала, что отказалась от денег, предложенных Дмитрием на похоронах Эндрю.
Охваченная жгучей ненавистью, Жасмин поклялась, что после сегодняшних событий никогда больше не взглянет в сторону Дмитрия Карегаса.
Глава 4
Стиснув зубы, Дмитрий сдержал стон, когда Ставрос протер порез спиртовым тампоном. Однако жжение открытой раны не могло сравниться c мучительной внутренней болью.
Дрожащие губы Джес, полный обиды взгляд будут преследовать его до самой смерти, как и сотни других ее образов, оставшихся в памяти.
Джес улыбается ему беззубым ртом. Девятилетняя Джес молча сидит рядом, пока он вытирает кровь с перебитого носа. Текущие по лицу Джес слезы, когда он прощается с ней и с Эндрю… Ее полный ненависти взгляд на похоронах брата пять лет назад…
Нынешняя Джес, которая видит его насквозь, тающая в его объятиях и такая уязвимая…
Кто еще смотрел на него, как на божество?
Дмитрий вцепился в подлокотники кресла, чтобы не сорваться от невыносимой тоски. Буря эмоций бушевала в нем с первой секунды, когда она бросилась на него с ножом. Нет! Тот взгляд ничего не значил – она не пришла в себя после шока. Он не хочет, чтобы она видела в нем рыцаря без страха и упрека. Никогда, ни для кого Дмитрий не был героем, тем более для нее. Сколько женщин убеждались в этом на собственном печальном опыте.
Тем не менее обида в ее глазах беспокоила больше, чем хотелось. Но разве он не видел презрение в глазах Жасмин в тот день? Он всего лишь поставил ее на место, и не стоит больше думать об этом.