Густые черные волосы взъерошены, на щеке копоть и машинное масло, безупречный костюм и белоснежная рубашка порваны и испачканы, - но эта неопрятность нисколько не умаляла, а наоборот, как нельзя лучше подчеркивала все достоинства его в меру накачанной, атлетически сложенной фигуры. Широкая мускулистая грудь, крепкий плоский живот, узкие бедра и, конечно же, легкая уверенная походка человека, прекрасно владеющего своим телом, - редкая женщина устоит перед таким мужчиной! Он не был красив в классическом понимании этого слова, но каждая черточка его лица всегда вызывала в ней трепет: мужественные, но немного резкие черты и тонкие губы изредка смягчались загадочной усмешкой или самоуверенным блеском темно-карих глаз.
Элизабет со вздохом отвела взгляд и только сейчас обратила внимание, что из небольшой рваной раны на левой ноге у него тонкой струйкой сочится кровь.
- Талбот, твое колено кровоточит…
- Пустяки. Все не так страшно, как кажется, - беспечно отмахнулся он, нехотя открывая глаза. - Но я не буду сильно возражать, если ты порвешь что-нибудь из своей одежды и перевяжешь мои раны…
- Вот еще! - невольно заражаясь его игривым оптимизмом, фыркнула она. - Стану я портить свою любимую кофточку! Давай договоримся так: если ты прямо сейчас построишь уютный шалаш, в котором мы могли бы переночевать, то я, так и быть, пойду на определенные жертвы.
Приятный негромкий смех в ответ на ее попытку пошутить стал для Элизабет полной неожиданностью. Она словно приросла к тому месту, где сидела: в одну секунду долгие годы изматывающей борьбы с самой собой пошли насмарку - присмиревшая, затаившаяся было страсть неудержимо рвалась на волю. За девять лет брака с Ричардом Элизабет никогда (да-да, ни разу!) не оставалась с Талботом наедине, опасаясь ненароком выдать свои чувства. Но стоило им оказаться одним в ночном лесу, как знакомый жар охватил все ее существо, грозя в любой момент разрушить с таким трудом возведенные барьеры…
- Думаю, мы с тобой просто-напросто насмотрелись приключенческих фильмов. - Его бархатный голос завораживал, гипнотизировал ее - и смысл сказанного ускользал от нее; как песок сквозь пальцы. - Согласись: любой нормальный человек не в состоянии воздвигнуть шикарный шалаш за пять минут, а лишить тебя одежды ночью, в лесу - это и вовсе бесчеловечный поступок, - усмехнулся он, осторожно приложив к ране чистый носовой платок, найденный в кармане брюк, и надежно, крест-накрест, закрепив его широким лоскутом, оторванным от рубашки.
В небе на долю секунды вспыхнул яркий огонек - и Элизабет, ощутив где-то внутри сумасшедшую радость и невероятное облегчение, так же внезапно пришла в себя.
- Ты это видел?! - пылко воскликнула она, указывая в ту сторону дрожащей рукой. - За нами летят спасатели! На вертолете!
- Жаль тебя огорчать, Элизабет, но это всего лишь молния. На нас надвигается гроза… Да, боюсь, так оно и есть. Пожалуй, я тоже переберусь на бревно. На сырой земле недолго подхватить воспаление легких. Помоги мне, пожалуйста…
- Обопрись на меня. А теперь сделай шаг назад и опускайся. Не спеши, потихоньку…
- Спасибо.
- Всегда пожалуйста. И все-таки ты не прав: никакой грозы не будет.
- Поверь, я очень хотел бы ошибиться, но… И тут, словно подтверждая его слова, послышались раскаты грома, поднялся сильный ветер.
- Вечно ты все испортишь… Я ненавижу тебя, Талбот Маккарти! - в сердцах выкрикнула она, наблюдая, как по земле барабанят первые капли дождя.
- Если в ближайшее время мы не выберемся отсюда, это чувство станет взаимным, поверь мне… - холодно откликнулся он.
Глава вторая
Дождь лил около часа, но грозовой фронт, к счастью, прошел стороной. Кое-как прикрывшись его пиджаком от непогоды, насквозь промокшие и несчастные, они сидели в полной темноте и слушали собственное дыхание. Элизабет первой нарушила молчание:
- Очевидно, спасатели уже не появятся… Талбот и рад был бы сказать ей что-нибудь ободряющее, но в данной ситуации честность представлялась ему куда важнее морально-этических соображений. Ограничиться полуправдой, до поры до времени попридержав собственные сомнения и мрачные прогнозы, - вот единственный вполне приемлемый компромисс, за который он мог сейчас ухватиться.
- Сомневаюсь, что поиски начнутся сегодня же. Погода не располагает.
- Значит, нам все-таки придется переночевать в лесу… - В ее голосе послышались странные нотки… беспокойства, что ли?
- А если завтра утром мы не заметим никаких признаков спасательной операции, сами отправимся за помощью, - предложил Талбот, тактично умолчав о том, что из-за поврежденной ноги он вряд ли сможет сносно передвигаться.
- Нам остается одно - сидеть здесь в полной темноте… - прошептала она.
Если бы в этот момент на небе сверкнула молния, Талбот наверняка смог бы - пусть на мгновение - увидеть ее лицо и, возможно, понять, чем вызвана необъяснимая тревога, что так ясно звучала в ее голосе. Не зная причины, он мог лишь гадать:
- Согласен, тебе предстоит отнюдь не самая комфортная ночь в жизни, но у нас просто нет другого выбора.
Ни взрыва праведного гнева, ни колкого упрека в ответ не последовало. Элизабет довольно долго молча сидела рядом с ним на бревне, чуть касаясь его плеча своим плечом и наконец решилась признаться:
- Не люблю темноту…
Невероятно. Так вот что ее мучило - страх! Оказывается, даже такие умные, хладнокровные, уверенные в себе женщины, как Элизабет Маккарти, иногда боятся темноты!
- Поверь, здесь тебе ничего не угрожает. -
Несмотря на все старания, ему не удалось избежать покровительственного тона.
- Я не боюсь темноты! - гордо возразила она. - Просто у меня есть все основания недолюбливать темное время суток.
Но Талбот ей не поверил: даже после столь вопиющего оскорбления в свой адрес она продолжала сидеть на прежнем месте - рядом с ним, слегка касаясь его плеча (очевидно, чтобы чувствовать себя в безопасности). Честно говоря, эта уязвимость очень ему импонировала: в глубине души Талбот никогда не переставал надеяться, что в один прекрасный день она станет открытой и трогательной, вопреки всем принципам сильной женщины, так часто выводившим его из себя.
- И давно ты страдаешь этой фобией? - мягко и дипломатично, чтобы ненароком не обидеть ее, полюбопытствовал он.
- Это не фобия, - вздохнула Элизабет, легким движением откидывая упавшую на лицо прядь.
На мгновение шелковистая волна коснулась его плеча. Со стороны ее волосы выглядели такими густыми, мягкими и послушными, что Талбот едва устоял перед искушением запустить в них пальцы.
- Лучшее, что мы можем сейчас сделать, - это лечь спать. Утро вечера мудренее. Завтра, глядишь, все и наладится… - бодро заметил он.
- Мне бы твою уверенность.
Больше они в тот вечер не разговаривали, безуспешно пытаясь заснуть на холодной земле. Элизабет без конца ворочалась и вздрагивала при каждом шорохе, а он, положив руки под голову, разглядывал сквозь листву ночное небо, затянутое грозовыми тучами. Время шло. Вздохи и возня по соседству затихли: Элизабет наконец уснула. И вдруг, повернувшись во сне на другой бок, она бессознательно прижалась к нему всем телом! Впервые не на шутку испугавшись внезапно нахлынувших эротических фантазий, он хотел было оттолкнуть ее, но передумал, вовремя вспомнив, что по утрам в лесу бывает очень холодно.
Прекрасно понимая, что завтра ему понадобятся все силы, вся энергия, чтобы осуществить задуманное, Талбот медленно закрыл глаза и попробовал максимально расслабиться. Не получилось: насущные проблемы бестактно вытеснили из его сознания сладкие грезы, окончательно прогнав сон. Его неотступно преследовала мысль о том, что их самолет вполне мог разбиться в непроходимой части леса, где на мили вокруг нет ни одного населенного пункта, да и состояние поврежденной ноги, увы, не внушало ему особого оптимизма. Так и эдак прикидывая возможные сценарии развития событий, он не смыкал глаз до самого рассвета, пока его наконец не сморил краткий беспокойный сон.
Проснулся Талбот так же неожиданно, как и заснул. Элизабет все еще крепко спала в его объятиях, и у него появилась - поистине редчайшая - возможность полюбоваться ею вблизи. Ричарду сказочно повезло, что такая восхитительная женщина однажды согласилась стать его женой! Нежная атласная кожа, роскошные волосы, полные чувственные губы, удивительные темно-синие глаза, обрамленные густыми ресницами (жаль, что он не видел их сейчас), безупречные формы - да, Талбот хотел ее и ничего не мог с собой поделать!
Ведя незримый бой со столь неподобающими желаниями, он с трудом встал на ноги, но, очевидно, был недостаточно осторожен, убирая ее руку со своей груди, потому что Элизабет забеспокоилась, зевнула и открыла глаза.
- Боже! - пробормотала она, поднимаясь с земли. - Я чувствую себя так, словно по мне пробежало целое стадо слонов…
Скрестив руки на груди и зябко поеживаясь от прохладного ветерка, гуляющего в кронах деревьев, Элизабет бросила взгляд в сторону обгорелых обломков и вздрогнула.
- До сих пор не верится, что мы выжили, правда? - прекрасно понимая ее чувства, с улыбкой заметил он.
- Да, - кивнула она. - Как твое колено?
- Заживет.
- Рада это слышать. Ведь, если в ближайшее время спасатели не дадут о себе знать, нам придется выбираться отсюда самостоятельно.