- Да нет, на этот раз я сама мечтаю о чем-то вроде золотого унитаза, - Оксана заставила себя улыбнуться.
- Да, работая в сумасшедшем доме и сам скоро становишься сумасшедшим.
По всему было видно, что Валерию Дубровскому нечем было по-настоящему заняться.
- Пошли попьем кофе, - предложил он.
- Я даже не знаю… - замялась Оксана.
- Я угощаю. Заодно выпьем по пятьдесят граммов коньяка.
Предложение казалось соблазнительным. Оксана знала, что сегодня не сможет провести ни одной линии и, для приличия вздохнув, забросила сумочку на плечо.
- А ты отлично сегодня выглядишь, - похвалил ее Валерий, - помолодела лет на пять.
Они вышли на улицу и уже знакомой, сто раз хоженой дорогой, дворами, направились к маленькому кафе, оборудованному в подвале небольшого дома. Вся прелесть этого заведения заключалась в том, что о нем мало кто знал. Там всегда можно было найти свободные столики, а стены украшали вполне пристойные картины. Студенты художественного училища вывешивали их здесь для продажи.
Валерий Дубровский относился к той редкой породе мужчин, с которыми любая женщина чувствует себя в безопасности. Он не отличатся ни высоким ростом, ни крепостью сложения, зато его взгляд всегда светился добротой и пониманием. Он вовремя умел пошутить, вовремя приободрить, и Оксана была уверена, что даже, очутись они волей случая в одной постели, тот никогда не позволит себе притронуться к ней, если только она сама об этом его не попросит.
Белые чашечки наполнились горячим напитком. Валерий взял их в руки и сам отнес на угловой столик. Они устроились у окна, верх которого лишь немного возвышался над тротуаром. То и дело на фоне неба возникали чьи-то ноги, любопытные собаки заглядывали в окно. Изредка вдоль стекла пролетал непогашенный окурок и падал в заполненные водой строительные носилки на дне оконной ямы.
- У тебя нет такого чувства, что мы сидим на дне помойки? - спросила Оксана, пригубив кофе.
- Это ты о стране вообще или об этом кафе?
- Страна вообще меня не интересует уже целых три года. Я поняла, что ничего от меня в этой жизни не зависит и принялась устраивать свою.
- И как, устроила? - улыбнулся Валерий Дубровский, поправив свои короткие жидкие волосы.
Его немного полное добродушное лицо расплылось в улыбке. По всему было видно, ему хотелось доставить удовольствие женщине.
Оксана сделала над собой усилие и приподняла кончики губ, изобразив нечто подобное улыбке.
- Жизнь можно устраивать до бесконечности Всегда чего-нибудь не хватает. Вот ты, Валерий, скажи мне, почему ты до сих пор не женишься?
Тот сразу помрачнел и невнятно пробормотал:
- Я уже был женат.
Оксана удивленно приподняла брови. Ей не было об этом известно.
- Вы развелись?
- Да, что-то в этом роде. Но я не хотел бы об этом говорить.
- Хорошо, не будем, - согласилась женщина.
- Ты не хочешь, Оксана, поделиться со мной тем, что у тебя случилось? Или это тоже не тема для разговора?
- Знаешь ли, Валерий, обычно я откровенна только с женщинами. И надеюсь, ты не обидишься на меня, если я посекретничаю с тобой.
- Ужасно люблю чужие секреты, хотя мне и не хотелось бы становиться женщиной.
- Но ты будешь самой лучшей из моих подруг, - рассмеялась Оксана и тут же напомнила своему начальнику: кто-то обещал мне еще и пятьдесят граммов коньяка.
Валерий хлопнул себя ладонью по лбу.
- Ну конечно же, я всегда забываю о таких вещах!
Вскоре он вернулся к столу, неся в руках два маленьких стеклянных цилиндрика, в которых поблескивала янтарем густая жидкость.
- Мои муж мне говорит неправду, - сказала Оксана.
Валерий, прищурившись, посмотрел на собеседницу.
- Это не так уж страшно.
- Ну хорошо, если ты такой непонятливый, я скажу более ясно: он трахается со своей секретаршей.
- Что? - не ожидая таких слов, переспросил Валерий.
И тут Оксана, уже совсем осмелев, громко, даже оглушительно, сказала на все кафе:
- Мой муж трахается с другой бабой.
Валерий замахал на нее руками.
- Да ты что?! Как можно такое говорить!
- Тебя беспокоят слова или сама суть?
- Да нет, но не может такого быть! Ты же… - Валерий явно хотел сказать Оксане какой-нибудь комплимент, но осекся - такая злость светилась во взгляде женщины.
- Нет, не беспокойся, - наконец-то смягчилась она, - моя злость распространяется только на мужа. Других мужчин я не виню. Я скорее начну ненавидеть женщин, ведь это они пытаются уводить чужих мужей.
- Ты страшный человек, - сказал Валерий.
- А я никогда и не притворялась, что другая, - парировала Оксана.
- Пообещай мне… - директор бюро посмотрел прямо в глаза своей сотруднице.
- Что пообещать?
- Ты не будешь делать глупостей. Ведь, как я понимаю, никаких прямых доказательств у тебя нет?
- Куда уж прямее, - засмеялась нервным смехом Оксана, - я сама видела их вместе.
- Ладно. Я не хочу тебя слушать, и ты, пожалуйста, ничего не предпринимай.
- Я не могу тебе этого обещать, - Оксана почувствовала себя обиженной и преданной: даже такой человек, как Валерий, считает ее способной на глупости.
Да какого черта она что-то будет объяснять мужу, выпытывать у него! Пусть делает что хочет, и она станет делать то же самое. Может, не лучший выход, но спокойствия на душе прибавится.
Оксана быстро допила кофе, коньяк и поднялась из-за стола. Валерий засуетился, он даже не успел отодвинуть ее стул.
- Не нужно. Останься еще здесь, я хочу побыть одна.
- Можешь не приходить сегодня больше на работу. От тебя, как я понимаю, толку мало.
- Спасибо, - не оборачиваясь, бросила Оксана Лозинская и направилась к выходу.
Она добралась домой только поздно вечером. По дороге она заходила в кафе, сидела в одиночестве, пила вино и кофе, без устали курила. В конце концов, ее стал мучить кашель и она, скомкав неоконченную пачку сигарет, швырнула ее в урну.
"Вот еще, буду я портить себе здоровье из-за какой-то глупости!"
Но, подходя к дому на Кабельном переулке, Оксана Лозинская с надеждой посмотрела вверх: не горят ли окна ее квартиры? Несмотря на то, что она сама видела своего мужа Виктора с Эллой, она надеялась, что он вернется сегодня же домой. Но чудес, как известно, не бывает. Окна оказались темными и безжизненными.
Поднявшись на свой этаж, Оксана не спеша открыла дверь и шагнула в душную темноту квартиры. Ощущение одиночества казалось пронзительным и вселяло в душу одну только безысходность.
- Нужно сегодня напиться, - сказала она себе, открывая холодильник.
Но открывать новую бутылку вина не стала. Усталость после раздражения утомила ее разом. Хотелось спать.
Наскоро умывшись, она легла в неубранную со вчерашнего дня постель. Вновь горели окна напротив. Но теперь вместо молодого человека и девушки Оксана увидела двух стариков. Те сидели на кухне и ели какую-то гадость типа каши прямо из алюминиевой кастрюльки, поставленной на столе. Мужчина с благообразными седыми усами то и дело просыпал крупинки на пластик стола и, собирая их пальцами, отправлял в рот.
- Какая мерзость! - вздохнула Лозинская. - И такие люди могут воображать, что их кто-то любит.
Пожилая женщина с трудом оперлась на спинку стула и потащилась к плите. На ее широких бедрах висел складками помятый халат, а еле угадывающуюся талию стягивали грязные тесемки кухонного передника.
"Но и они когда-то были молодыми, когда-то думали, что ни за что не сделаются старыми. А теперь она преспокойно смотрит, как ее муж, а когда-то, возможно, и любовник, собирает крошки гречневой каши пальцами со стола и отправляет их себе в рот. Боже мой, до чего же быстро деградируют люди!"
Оксане доставляло мазохистское наслаждение уверять себя в том, что и она скоро состарится, но при этом состарится ее муж, которого она теперь ненавидела так, как только можно ненавидеть человека, с которым собираешься жить и дальше. Оксана, чтобы не смотреть в окно, перевернулась на живот и, подложив под подбородок руки, посмотрела в самый темный угол комнаты - туда, где переливаясь позолотой, качался маятник больших напольных часов. Бой в них Оксана отключила сразу же, как только появилась в этом доме. Сделать это было очень просто - не заводить пружину и все. И теперь часы оживали звуками лишь изредка.
То ли качнулась половица, то ли застывшая пружина распрямила один из своих завитков, но послышался тягучий и леденящий душу удар. Один-единственный, прозвучавший невпопад в тишине.
Оксана вздрогнула. Ей вспомнилось, как еще давно в детстве она любила воображать себе, каким будет ее будущий дом. Она доставала тетрадь для рисования, устраивалась за столом и цветными карандашами рисовала не сам дом, а именно планы. Выводила стены, перегородки, двери, окна, расставляла мебель. И в ее доме никогда не находилось места двум самым необходимым вещам - часам и туалету. Ванная - да. Она была огромная, всегда с большим окном. Основное место на таких планах занимали спальни и гостиная. Множество маленьких диванчиков для гостей, целая стена, отведенная для музыки, огромное пространство для танцев. И спальня, всегда выходившая окнами в сад, с огромной кроватью под балдахином. Теперь кровать у Оксаны была тоже большая, правда, без балдахина. Но его вполне можно было вообразить себе, полуприкрыв глаза.
Будучи честной сама перед собой, Оксана произнесла в темноту:
- Конечно, без мужа я не имела бы и этого. Но кто ему дал право изменять? Кто ему дал право врать мне? И пусть я зарабатываю меньше, все равно смогу себя прокормить.
Оксана и сама не заметила, как заснула.