– Маме пишешь – понимающе кивнула Светлана и пододвинув стул, села рядом с девушкой
– А вот у меня мамы не было с рождения, бросила она меня, даже не знаю, как звать то её, с младенчества по детдомам шарахалась, потом интернат, СПТУ и путевка в жизнь. – поделилась наболевшим женщина, её огрубевшие от работы в прачечной пальцы, разминали в руках самокрутку, а в когда-то красивых глазах, цвета моря, плескалась тоска – С парнем познакомилась, с фраерком, дурочкой была молоденькой, он мне мороженное купил, слово ласковое сказал, я и рада, ноги перед ним раздвинула, думала Любоффь, мать её за ногу… Рыж я тебе писать то не мешаю?
– Нет, нет продолжай – ласково улыбнулась Ира собеседнице, Света несмотря на свою грубоватость, была одной из немногих, в ком ещё, что-то сохранилось от свободы, да и как человек, она вызывала симпатию.
– Ну, короче зажили мы с ним. Я в бригаду по евроремонтам устроилась, а фраерок мой, тип тоже работал, это я потом-то узнала, что домушником (вор квартирный) он был… я ремонты в квартирах делаю, а он потом эти квартиры выставляет. По началу, я не допетривала, что к чему, думала, что работа у него хорошая. Квартиру с ним снимали, домой всё тащил. По-своему меня любил конечно, даже бил иногда, но бьет – любит ведь. Да и верным вроде был, хотя, кто ж на него кроме меня то позарился… маленький, между ног обрубок, а не член, но гонористый зараза.
Помню, залезет на меня и давай пыхтеть… а я смотрю в потолок, и думаю о побелке, а как кончит, так и заснет на мне… Счастливо жили, ни в чем себе не отказывали… даже ребеночка заделать успели. Сыночек, то мой Ванечка, путь мой повторяет… с малолетства по детдомам, до трех лет со мной здесь жил, родился в неволе, а потом забрали его… как постарше стал – в глазах говорившей заблестели слезы
Ира, взяв ладонь женщины в свою, крепко сжала её – Не плачь Свет, не нужно… выйдешь, найдешь сыночка, все ещё хорошо будет.
Достав из нагрудного кармана платок, она протянула его женщине, которая уже вовсю хлюпала носом.
– Спасибо тебе Ирка, ты человечище – слабо улыбнулась ей Света – Иногда хочется просто выговориться, по бабьи так, пореветь, а ведь не поймут, скажут, чет Чен (прозвище Светы), слабину дана… а сама знаешь к чему такие разговоры приводят.
Помрачнев, Ирина кивнула в знак согласия. За три месяца проведенных здесь, она усвоила один простой негласный закон, который давал шанс на выживание – Никакой жалости, ни к себе, ни к другим. Жалость – это слабость, проявишь её, тебя съедят.
История двухнедельной давности, была ярким тому примером. В соседнем бараке пара образовалась, две девушки полюбили друг друга и начали открыто проявлять свои чувства. Это не понравилось мамке того барака, она сама давно уже глаз свой на одну из них положила, но получила от ворот поворот. Обозленная, она послала своих шестерок в душевую, когда голубки закрылись там… Что там произошло, в точности Ира не знала, но одна из девушек вечером была отправлена в лазарет, с множественными внутренними повреждениями влагалища и анусным кровотечением, а вторую нашли на следующий день, повесившийся на куске бельевой веревке в прачечной…
Историю замяли, ведь виновных, так и не нашли, девушка лежавшая в лазарете, молчала, как рыба на все вопросы отвечала коротко – Упала не удачно.
После выписки, она стала шкуркой (пассивный партнер, обозначение одной из нижних категорий местной иерархии) мамки своего барака, молчаливо снося все побои и прилюдные унижения
– Да, Светка ты права, здесь плакать опасно, вообще опасно какие-то чувства проявлять, это я уже усекла, даже дружить опасно… – вздохнула Ирина и невесело улыбнулась.
– Да насрать и розами засыпать, ты мне с первого дня понравилась Рыж, да и помогаешь в хате порядок поддерживать, с Томом общий язык нашла, далеко пойдешь девочка…
– Скажешь тоже Чен, мне бы выйти от сюда поскорее, а не идти далеко здесь…
– Позже звонка не выйдешь, если конечно касепорить не будешь и по понятием жить. Хозяин у нас, хоть и мудак, но справедливый мудак, многим девчонкам помог раньше срока выйти…
– Да?
– Сукой буду, если совру, но естественно не даром, через него…
– Спать с ним? Он же старый, сколько ему?
– Ну не такой уж и старый всего 47 лет и внизу, девчонки говорят, все работает, как надо. Правда садист децл и до груповушек охоч и французкой любви… но этим все мужики грешат
– Не… это не по мне, я лучше звонка дождусь… Мать только жаль, вся извелась она, там…
Сочувственно вдохнув, Света похлопала ладонью по плечу Рыж – Терпи девочка, без вины виноватые сюда редко попадают, если выживешь в гадюшнике этом, не сломаешься и собой выйдешь, значит искуплена твоя вина перед людьми и богом. Тем более, что три года не срок, а так… мне вон ещё шесть сидеть, пять уже отмотала… выйду у Ванька то совсем уже пацаном будет… эх… пошла я, отбой скоро.
Ирина осталась одна, убрав недописанное письмо обратно в тетрадь и выдернув новый, чистый лист начала писать письмо маме.
Глава 3
– Мама, мамулечка, ну, что ты не плачь. Не нужно…
Ирина обнимала, прижимала к себе плачущую женщину, целовала её щеки, вытирала дрожащими пальцами тонкие ручейки слез…
– Мама, мамочка, посмотри на меня, все хорошо. Я жива, здорова
– Жива? Здорова? Ириша, доча, да ты посмотри, что с тобой, где ты… от тебя осталась тень, посмотри на себя… Дочка, доченька моя – всхлипывала мать, касаясь ладонями лица дочери, проводя по впалым щекам, обозначившимся скулам, с ужасом заглядывая в её глаза…
– Не нужно мама, прошу тебя, осталось не так уж и много… ещё два года, и я выйду отсюда, начну все заново, все будет хорошо, слышишь меня.
Ирина с болью смотрела на свою мать. За этот год, что они провели в разлуке, мама очень сильно постарела, осознание того, что её любимая, её единственная, её кровиночка сидит… это ужасно. А ещё ужаснее, то, осознание, что дочка сидит по её вине…
***
– Мамочка, мама, ты только не умирай, не вздумай – шептала девушка, целуя руку матери, прижимая её к своим губам – Я найду деньги, я сделаю все, чтобы ты жила.
Мать третьи сутки находилась в коме, на все расспросы девушки, врачи лишь безнадежно разводили руками – Нужна операция, развитие опухоли удалось приостановить, но лишь на время, нужна операция и дорогостоящее лечение…
"У мамы в голове опухоль, которая в любой момент может убить её, забрать самого родного человека, я должна что-то придумать, найти деньги" – лихорадочно думала девушка, перебирая все возможности…
Петр Анатольевич Мезенцев давно уже подкатывал к Ирине с предложениями подчистить его бухгалтерию, и возглавить экономический отдел. Ему нужен был высококлассный экономист, который к тому же ещё и знал юриспруденцию. Ирина соответствовала всем его требованиям. Но, девушка понимала, что связавшись с Мезенцевым она вступит на скользкую дорожку разделяющую закон и преступление. Пусть и экономическое, но всё равно, она очень сильно рискует…
Более года Ирина отшивала Петра с его заманчивыми предложениями… но всегда весёлая, жизнерадостная и активная, для своих лет мама, внезапно почувствовала резкие головные боли, вначале легкие анальгетики, затем более сильные, наконец, в ход пошли полу наркотические средства, но ничего не могло приглушить эту боль. Мать таяла на глазах, превращаясь из здоровой, добротной пятидесятилетней женщины в старуху, она практически ничего не ела, только пила, боль огненным шаром сковала голову, лишая малейшей возможности к передвижением, действиям…
Ирина настаивала на врачебном осмотре, лечении в больнице, но мать постоянно отмахивалась, ссылаясь на климакс, перемену давления, метеоусловия, пока, наконец, в один из дней не потеряла сознание…
После обследования, матери был поставлен страшный диагноз Опухоль головного мозга, она была величиной с голубиное яйцо, и передавливала собой сосуды и нервные окончания…
После биопсии, показавшей доброкачественность опухоли, у мамы появился маленький шанс на жизнь, но действовать нужно было быстро… Мама впала в кому, и отчет времени пошел на часы.
– Петр Анатольевич, ваше предложение в силе? – Ирина набрала номер телефона мужчины
– Ирина, ты наконец-то решила принять мое предложение? – раздался его самодовольный басок
– Да, но у меня условие, деньги вперед.
– Да, без проблем девочка, все решаемо, сколько тебе нужно?
Ирина назвала сумма и мужчина присвистнул
– Ну у тебя запросики, а что столько-то?
– Мама смертельно больна, ей нужна срочная операция и дорогостоящее лечение…
– Хорошо, подъезжай до меня, на офис, разберемся, но предупреждаю заранее, что я рискую очень большой суммой, отдавая такие деньги тебе, за это ты должна будешь работать на меня и только на меня, полностью подчиняясь и не задавая лишних вопросов…
– Я согласна…
Получив деньги Ирина оплатила и операцию и лечение матери, обеспечила ей максимальный комфорт в больнице и стала молиться богу, чтобы мама осталась живой.
Петр Анатольевич сдержал свое слово, он загрузил Ирину по полной, иногда она даже не выходила из своего кабинета в течении нескольких дней, сутками на пролет разбирая его махинации с деньгами, участвуя в аукционах и все возможных гос. закупках.
Работа у Мезенцева напоминала хождение по лезвию ножа, неверный шаг и все…
Мать потихоньку шла на поправку, уже могла самостоятельно вставать и держать ложку, Ирина вздохнув от облегчения, ещё усилений принялась за свою работу, стараясь как можно скорее расплатиться с долгом…