Детский музыкальный сад, взявшись за ручки и потупив очи долу, явился к родителям Романа - каяться. Вызвали срочным порядком Симу - она примчалась на такси из одного спального района Москвы в другой, уселись за круглый стол - держать семейный совет.
Оленька тихо всхлипывала, Роман мужественно мял ее ладошку и поддерживал, обнимая за плечи, сам изо всех сил стараясь не пустить слезу от страха, Елена Дмитриевна держалась за сердце и за мужа и посматривала на Симу, ожидая, что она все решит, как обычно.
- А что решать? - громко возмутилась Сима. - Жениться! Консерваторию не бросать ни в коем случае! Рожать без вопросов! Воспитаем, поднимем! Чай не сироты казанские!
Слезы! Всеобщий восторг! Объятия, ликование! Обсуждение планов грядущих мероприятий!
Ага! Не тут-то было!
Родители Ремизовы устроили страшный скандал с выяснением отношений, вызовом всей семьи Игнатовых на ковер.
Как, их единственное дитя - талант, будущая всемирно известная скрипачка, надежда на светлое будущее! И загубить жизнь таким мезальянсом и скандальной беременностью!!!
Не бывать этому! Ни-за-что!
И что это за мальчик? Кто его родители?
Кто, кто?!
Преподаватель английского в архитектурном институте? Начальник - нет, вы только вдумайтесь! - автоколонны на заводе!
На заводе!!!
У девочки папа известный в определенных кругах музыкант, с самим Ойстрахом за руку здоровается, профессор! Мама - певица камерного театра! Звезда!
А тут - ужас, позор, катастрофа!
Мы все исправим - мальчика из консерватории отчислим, в армию пойдет как миленький! Сделаем аборт, со знакомым врачом уже договорились! Ничего, попереживает дочка, а там, глядишь, через годок и забудет!
Но нежный цветочек, девочка Оленька, холимый-лелеемый ребенок, уперлась насмерть, проявив характер. Заявила посеревшему лицом отцу и маме, между ее приемами валидола и валерьяновых капель, что любит Рому, замуж за него пойдет и ребенка родит!
Для того чтобы стать действительно хорошим музыкантом, надо так вкалывать, проявляя характер ежедневно, закаляя силу воли, как спартанец!
А силы воли у Оленьки хватало!
- Тогда ты нам не дочь, а мы тебе не родители! - пригрозила слабым, но твердым тоном маман.
- Это ваше решение, и вы будете о нем жалеть! - не поддалась шантажу Оленька.
На том и сошлись.
Родители Ремизовы ни на свадьбе дочери, ни в день рождения внучки и выписки матери с дочерью из роддома не присутствовали. Прислали сразу после ухода Оленьки из дома все ее вещи с водителем и никаких контактов с дочерью не поддерживали. Правда, и от репрессий воздержались - ни исключать детей из учебного заведения, ни как-то вредить Роме не пытались.
И на том спасибо!
И стало у Елены Дмитриевны и Андрея Ивановича двое детей и младенец.
Имечком новорожденную дочь молодые родители осчастливили еще тем!
И это отдельная история, из разряда семейных легенд, пересказанная Стаське бабушкой, родителями и Симой в разных вариантах изложения тысячу раз, но всегда со смехом безудержным.
А произошло сие историческое событие так.
Семейство обитало в трехкомнатной хрущевке с "гованной" - достижением советской архитектуры: санузлом, совмещенным с ванной на миллиметровой площади, в квартире, полученной Андреем Ивановичем от завода после рождения сына. Жили всем составом: бабушка-дедушка, молодые с младенцем и Сима, находившаяся во временном "незамужестве" и размене квартиры с бывшим, тогда еще только первым мужем.
В один из дней приходят воодушевленные, излучающие радость молодые родители, по традиции держась за руки, из ЗАГСа, где дали официальное имя дочери, запечатленное в свидетельстве о рождении.
- Мы назвали ее Станислава! - радостно сообщил родным юный отец девятнадцати годов.
- Как, как? - меняясь в лице, грозно переспросила Сима.
- Станиславой, - уточнила юная мать, того же возраста и вдохновения, что и муж, и пояснила: - В честь великого Станиславского!
- Кого?! - уже гремела железным негодующим голосом Серафима.
- Станиславс-ко-го, - пролепетала Оленька, - подрастеряв оптимизм под негодующим рыком Симы и заподозрив, что не все в семье разделяют их с мужем воодушевление от приобщения к "великому".
- А каким, позвольте узнать, боком Константин Сергеевич к консерватории и к скрипачам в частности?
- Он гений! Выдающаяся личность нашего времени! - изрек Роман, но без особого напора, видя, что сестрица в негодовании, и искренне не понимая почему.
- Ну ладно, гений, но к вам-то он, повторяю вопрос, каким боком? Или вы что, во МХАТ изволили сходить, "Вишневый сад" по Станиславскому посмотрели до культурного экстаза, зашедшего так далеко?
- Мы хотели дочери дать значимое имя, понимаешь? - пояснил Роман, подрастеряв уверенность.
- Да?! Что ж тогда мелочиться! Почему не Моцарт? Скажем, нарекли бы Вольфганной, Бах, Вагнер, ну, на худой конец, Прокофьев?! - гремела, наращивая голосом децибелы, Сима.
- Мы долго думали, - поделилась Оленька выводами, приведшими к историческому решению, - но имена любимых нами композиторов трудно перекладывать на женский вариант.
- Да что ты?! - "посочувствовала" Сима такому "препятствию". - Тогда сразу бы Константиной обозначили ребенка!
- Мы хотели, - вздохнув, призналась Оленька и на всякий случай потупила взгляд, - но женщина в ЗАГСе нам отказала, потому что в реестре женских имен нашей страны такого имени для девочки нет.
- Спасибо тебе, советский чиновник! - от души возрадовалась Сима.
- Сима, что тут ругаешься? Хорошее же имя: Станислава, красивое! Говорят, что имя во многом определяет судьбу, а имя великого человека помогает! - заступился Роман за первое совместное "семейное" решение, принятое с женой, и на всякий случай обнял Оленьку за плечи.
- А о ребенке вы подумали?! - разлетался по всей квартире громовыми раскатами голос Серафимы. - Она же девочка! Вы хоть представляете, как ее будут дети дразнить?! А? Стасиком? Стасом? Или Слава КПСС? Вот вы сами как собираетесь ее называть?
Юные дарования переглянулись - нет, ну так далеко они не заглядывали - красивое имя, в честь гения, и вперед! А что еще?
- Ну?! - требовала ответа Сима.
- Ста-станиславо-ой, - пролепетала Оленька.
- Полным имечком, постоянно, я правильно поняла?
- Ну, Стасик… - выдвинул версию Роман.
- Как, как?!
- Тихо, ты, Сима, Стаську разбудишь! - вошла в комнату к спорщикам бабушка.
Прекратив дебаты, Елена Дмитриевна одновременно признала имя внучки и дала домашний, укороченный вариант.
Вот так она и стала Стаськой. Правда, княгинюшка ее всегда называла исключительно Славой:
- Если имя и вправду определяет, то Слава тоже неплохо, может, что и определит!
А насчет того, что дети будут дразнить, тетка как в воду смотрела - намучалась Стаська, но до определенной поры, пока Сима же не вмешалась и не научила, как надо действовать. Ну, это совсем другая история.
Повернув к поселку, Стаська обнаружила, что почти приехала, и удивилась.
"Ну надо же! За воспоминаниями, рассуждениями и не заметила, как добралась - качу себе и качу!"
Она смотрела по сторонам, не забывая осторожно продвигаться по скользкой, но таки расчищенной дороге - вот же тетка, провидица! По обочинам за дорогой стояли величавые сосны в снежных шапках.
Красота!
И чего сопротивлялась? Ехать не хотела?
Сейчас приедет, войдет в дом, пройдется по скрипучим половицам, вдохнет такой знакомый, ассоциирующийся с беззаботным счастьем запах, не выветривающийся даже стылой зимой - свой, особый, присущий только этому дому - немного смолистый, немного с дымком, перемешанный с еле уловимым малиновым духом. Прогуляется по поселку. Может, в лес забредет, если кто протоптал дорожки в сугробах, подышит чистым, густым от смолистости и морозца воздухом и пойдет к Василию Федоровичу чаи гонять!
Стася по дороге первым делом заехала в ближайший магазин и купила запасы пряников, его любимых, конфет, конфитюр малиновый и вишневый - тайная и скрываемая страсть старика, и чаю предпочитаемого им сорта.
Стасе исполнилось тринадцать, когда тетка вышла замуж за Евгения Симоновича, и ее стали привозить на летние каникулы сюда, на дачу. А когда ей было пятнадцать, умерла бабушка Лена, и Сима забрала к себе племянницу насовсем, и на дачу они ездили теперь уж не только летом, но и на все праздники и большую часть выходных. Соседствовали со многими, еще с детских его времен друзьями Евгения Симоновича, так как в поселке ничего не менялось до грозовых девяностых, и дети и внуки тех, кто получал участки от правительства за научные достижения и строил дома, все так же ездили в "академический городок" и носились дружными детскими компаниями по окрестностям.
У Стаськи здесь были друзья-приятели, но она предпочитала большую часть времени проводить с теткой и ее мужем.
Такая вот уродилась, сверстники интересовали ее постольку-поскольку.
Или ей повезло с Симой и было с ней гораздо интересней?