Она опять покраснела, а внутренний голос, подлюка, уточнил: значит, все-таки не с голым задом, а с голым передом, потому как храпишь ты только на спине. Даг мрачно посмотрел на бесстыжую Элис Джексон.
- Вы мне зубы не заговаривайте. Зачем ушли из дома? Греться по методу канадских лесорубов? И какого черта вы тащили эту елку? Я вас едва не застрелил, вас же видно за ней не было!
- Кстати, принесите мне ее. И тесак, если можно.
- Зачем?
- Я к нему привыкла. Какое-никакое оружие, если вдруг враги придут - а вы опять спите.
- Я про елку.
- Слушайте, вы какой-то странный. Зачем в середине декабря люди приносят домой елки?
- О нет! Рождественское деревце? Носки на камине, пунш и бумажные колпаки? Мисс Джексон, если мне не изменяет память, за вашей прелестной, но бестолковой головкой охотятся плохие парни, а вы в это время собираетесь наряжать елочку? Я даже не спрашиваю, чем вы ее будете наряжать. У меня в доме ничего подходящего нет.
- Не сомневаюсь. Правда, довольно авангардный дизайн мог бы получиться из пустых пивных жестянок и бутылок из-под виски, но я их уже выкинула. Ну что вы на меня так смотрите? Почему мне нельзя поставить в доме елочку?
Даг почувствовал, что замерз. Гнев и адреналин потихоньку улетучивались, организм возвращался к реальности гораздо быстрее, чем хотелось бы. Он поднялся на ноги, протянул ей руку, но Элис Джексон ее проигнорировала, встала сама и стала осторожно растирать ногу. Даг тоскливо посмотрел на склон. Где-то там наверху осталась клятая елка…
Они тащились через поле к дому, елка нещадно колола Дага сквозь свитер, истекая при этом едко пахнущей смолой. Элис Джексон бодро хромала впереди, размахивая сверкающим тесаком. Даг бурчал:
- И учтите, я не собираюсь участвовать в ваших детских шалостях. Сами будете наряжать свою идиотскую елку - фантиками от жвачки…
- Почему вы злитесь, Даг?
- Что-о?
- Вы на меня злитесь, я спрашиваю - почему? Что во мне такого ужасного?
- Ужасного - ничего. Плохо то, что вы непредсказуемы и строптивы.
- С чего вы взяли?
- Вы вчера обещали, что не выйдете из дома, а сами ушли в лес. Согласен, я сплоховал, проспал, но…
- Неправда.
- Что - неправда?
- Я не обещала, что не выйду. Я сказала - не выйду, не сказав вам.
- Какая разница?
- Большая. Я хотела вам сказать, но вы… спали. Поэтому я оставила вам записку.
- Какую еще записку?
- На кухонном столе, под салфеткой. Вместе с завтраком.
Даг едва не упустил елку. Она ему завтрак приготовила?!
Потрясенный этим обстоятельством, остаток пути он проделал молча, а потом - хоть и заявил уже в доме, что больше не имеет к елкам и упрямым бабам никакого отношения, - совершенно неожиданно для себя отправился в сарай, искать подходящее ведро для установки деревца. Принеся его, уже вместе с песком и снегом, Даг сбежал в кухню, где очень осторожно заглянул под салфетку, словно боясь обнаружить там скорпиона.
На блюдце лежали сандвичи с яйцом и сыром, у чистой чашки обнаружилось ослепительно-белое дно, сахарница была насыпана доверху, в чистой масленке лежал не обветренный прогорклый ком, а свежий желтоватый брусок масла.
Он сварил себе кофе и сел за стол. Почему-то его все время тянуло подсмотреть, что она там делает с елкой.
В раскрытую дверь и через коридор было видно только саму елку, которая медленно оттаивала в ведре возле камина. Резкий свежий аромат донесся до Дага, и он непроизвольно вздохнул, вспомнив детство. Устанавливали елку они всегда с отцом и с Гарри, а младшие девчонки наряжали, ну а мама и Сью отвечали за праздничный стол…
Даг сердито тряхнул головой.
- Эй! Кофе хотите?
Она не ответила, но он все равно налил кружку, поколебавшись, всыпал туда одну ложку сахара - девчонки вечно блюдут талию - и осторожно двинулся в гостиную.
Она сидела на ковре, скрестив ноги по-турецки, и вокруг нее уже высилась гора невесомых бумажных игрушек, снежинок и ангелов, гирлянд и цепей, фонариков и флажков. Где-то она откопала цветной картон - ну правильно, у хозяев фермы были маленькие дети - и фольгу, так что выходило здорово.
Пальцы у нее были длинные, ловкие, ножницы так и порхали, и Даг неожиданно почувствовал зависть и восхищение - как раньше, при виде того, как ловко его сестра Дженна набрасывает на листе ватмана портрет мамы, стоящей у плиты…
Потом она вдруг по-детски шмыгнула носом, и он спохватился, что так и не развел огонь в камине. Торопливо вышел, принес целую охапку в гостиную и еще одну - для комнаты Элис. Тяга в камине была хорошая, и вскоре комнату наполнило сухое тепло, а аромат елки распространился по всему дому. Элис бросила на него быстрый взгляд и произнесла:
- Спасибо.
- Не за что. У вас здорово получается.
- Еще одно спасибо.
- Растоплю камин у вас в комнате?
- Если вас не затруднит.
- Только не умничайте, ладно?
- Ладно. Растопите. И пожарче. Не хочу спать и вторую ночь в джинсах и свитере.
Видение разметавшейся на постели обнаженной Элис Джексон было настолько ярким, что Даг сбежал из гостиной.
* * *
Крукстон, штат Миннесота
Идиллия продолжалась недолго, всего лишь до следующего утра. Вечер выглядел совершенно патриархально, с елочкой и запахом шоколада - Элис Джексон нашла банку какао. Даг Брауни сидел возле камина, иногда вставал и выходил на улицу за дровами. В результате дом они протопили так, что в последний выход Дага на улицу вместе с ним из двери вырвались гигантские клубы горячего воздуха, а вода в трубах загудела.
Разговаривали они мало, точнее не разговаривали совсем. Элис Джексон пригорюнившись сидела возле елочки, Даг интенсивно обдумывал одну мысль.
Пока он разжигал камин в комнате Элис, у него было время немного осмотреться. В комнате было прибрано, но у Дага укатилось небольшое поленце, и он наклонился, чтобы поднять его… и увидел рюкзак Элис Джексон, старательно засунутый под кровать.
Он тут же вспомнил, как Элис Джексон прижимала к груди свой багаж, как не разрешила ему помочь… Что она там прячет, интересно?
Он отдавал себе отчет, что это у него - профессиональный вывих психики. Обычному гражданину - если это приличный человек, разумеется, - и в голову такое не придет, но Даг Брауни прослужил в полиции восемнадцать лет.
Впрочем, вчера вечером он так и не решился. Это даже для него было как-то чересчур.
Ночью ничего интересного не происходило, потому как Элис Джексон в тепле заснула мертвым сном, а Даг Брауни по обыкновению помаялся некоторое время, но потом разозлился и просто приказал себе заснуть. В результате вскочил он часов в десять, в холодном поту, после того как ему приснилось, что Элис Джексон с рюкзаком за спиной и с тесаком в руке уходит к горизонту, а сам Даг лежит голый посреди поля и не может пошевелить ни рукой, ни ногой.
Он стремительно оделся, проскакал по всему дому, убедился в том, что угги Элис спокойно стоят возле вешалки, а куртка висит над ними, заглянул в кухню и, немного успокоенный, вернулся на второй этаж. Он дошел уже почти до своей комнаты, когда что-то его словно подтолкнуло, и он вернулся, взялся за ручку двери Элис Джексон…
Она была в душе - вода шумела. Кровать еще не застелена, разбросана, и Даг, не удержавшись, коснулся смятой подушки рукой, словно надеясь уловить тепло тела Элис Джексон. Потом наклонился - и решительно вытащил ее рюкзак из-под кровати.
Под такой водой она могла бы простоять вечность. Теплые струи упруго били по плечам и груди, и Элис блаженствовала. То есть могла бы блаженствовать, если бы не мысли, лезущие в голову.
Собственно, почти все они касались Дага Брауни. Как ни странно, Элис почти не вспоминала ни об Оуэне, ни о Херувиме, ни о том, что ей угрожает смертельная опасность, - все это казалось несущественным. Зато воспоминания о черных глазах Дага Брауни, о тяжести его тела, о вкусе его губ не оставляли девушку.
Честно говоря, он прав, конечно. Нельзя было вчера так легкомысленно уходить из дома, нельзя. Но и оставаться в доме она не могла, потому что ее слишком переполняли эмоции. Это неудивительно - до сих пор ее охватывает сладкая дрожь при воспоминании о сильном загорелом теле, раскинувшемся среди простыней…
Все-таки загорелом. Абсолютно южный загар у Дага Брауни, практически на всем, гм, теле, кроме узкой светлой полосы…
Элис бросила быстрый взгляд в зеркало, увидела, что покраснела, рассмеялась и вылезла из-под душа. Завернулась в широкое махровое полотенце и открыла дверь ванной - вытираться в таком маленьком помещении было страшно неудобно…
Даг Брауни стоял возле ее постели и внимательно изучал содержимое ее рюкзака. Элис замерла на пороге ванной, не веря своим глазам, но он поднял голову и ответил ей взглядом, в котором не было ни тени смущения или испуга - только вызов. Элис шагнула в комнату, вырвала у Дага из рук рюкзак. Когда она заговорила, голос ее звенел от сдерживаемой из последних сил ярости:
- Если у вас есть объяснения, то я в них не нуждаюсь. Не желаю слушать ваши извинения…
- Хорошо, потому что я не собираюсь извиняться. Это моя работа.
- Что?! Копаться в моих вещах в мое отсутствие?! Трусы мои пересчитывать - работа?!
- Тут есть кое-что поинтереснее ваших трусов. Как вы объясните, например, вот этот милый наборчик, а?
И Даг обвиняющим жестом указал на разложенные на простыне инструменты.