* * *
… – С ведьмаком Хаором Ливори я познакомился с полтора века назад, когда прилетел в эти края с севера. Знаете, Этерния меняется. Ныне север за Солнечной горой – благодатная земля. Сто пятьдесят лет назад там было весьма неуютно. Холодно, сыро. Голодно, в конце концов. Вам, как ведьме, должно быть известно о лунниках чуть больше, чем простым этернийцам, госпожа Вейн – и не удивляйтесь, если я признаюсь, что в свое полуголодное детство я охотился на волков. У них… э-э… как бы объяснить… У волков очень сытная кровь, она была хороша в стужу, не давала замерзнуть. Но волки тоже должны что-то есть, стаи уходили все южнее, за оленями. Мы – следом. Не все, конечно, нет. Но моя семья решила перебраться туда, где тепло. Да, тогда нас было много – отец, мать, и трое моих братьев. И мы не могли предвидеть то, что случится в скором времени.
Граф замолчал, слепо уставившись на огонь свечи. Она горела ровно, длинным острым когтем разрывая мрак, но там, где обрывался золотистый круг света, тьма только сгущалась. Казалось – вот-вот набросится она на яркую звезду – и задушит, погасит, чтобы воцариться на века в перламутровой спальне лунного лорда.
– Что должно было случиться? – прошептала Малика. Отчего-то казалось святотатством говорить громко.
Лунник вскинул на нее рассеянный взгляд. О, как далеко он был в те недолгие мгновения!
– Объявили охоту на… нас, – одними губами ответил он. Затем тихо добавил, – мы оказались беззащитны перед людьми. И я спасся тогда, потому что был быстрее родителей и сильнее братьев. Хотя лучше было бы погибнуть. Ведь вся моя семья была убита, госпожа Вейн! Только за то, что какому-то полоумному фанатику пришло на ум то, что лунники – йорггова армия, хотя самого йоргга никто в глаза не видел, и имя его служит только для того, чтобы где-то найти первопричину зла. Впрочем, все это не относится к предмету нашей беседы, верно? – он подмигнул с наигранной веселостью, от которой у Малики по коже побежали мурашки.
– Когда я, голодный и раненный, появился в Блюменсе, здесь все было немного иначе, – бодро продолжил лунный лорд, – домов здесь было больше, гораздо. Это ведь позже людей выкосила лунная немочь. А тогда… Здесь была самая настоящая городская ратуша с часами, площадь перед ратушей, рынок, хорошие дома… Правда, не каменные, всего лишь деревянные. Все они сгорели в пожар несколько лет спустя. И вот я, пятнадцатилетний сопляк, забился в щель между домами на окраине чтобы переждать день, а ночью попытаться раздобыть еды. Но меня быстро нашли, выволокли из укрытия и потащили на рыночную площадь. Я слабо помню, что было дальше. Толпа, перекошенные и багровые лица, полные живительной крови, едкая боль, когда в меня попадал ловко брошенныйкамень. Потом как-то очень сноровисто меня подвесили на крюк вверх ногами – на таких крючьях подвешивают свиные туши, госпожа Вейн. Я даже не понял, что произошло тогда. Помню собственное удивление, когда в подставленное ведро хлынула кровь. Из моего горла.
И он с легкой улыбкой показал пальцем на шею.
Малика обхватила плечи руками. Так вот откуда взялся старый шрам! Впрочем, стоит ли удивляться. В те времена Этерния была еще та… Да какая разница? Она и сейчас все такая же, не изменилось почти ничего.
Лунник спрятал лицо в ладонях, затем с силой провел пальцами по волосам.
– И свет заслонила тень. В пятнадцать лет мы мало что понимаем. Я думал, что это – йоргг, о котором тогда не судачил только ленивый. Йоргг, который явился за мной, чтобы утащить в свое подземное царство. Но оказалось, что… Это был Хаор, местный ведьмак. Он что-то крикнул в толпу, взмахнул руками, как будто отгонял назойливых и мерзких насекомых. Уж не знаю, что он тогда сделал, но… Людишки бросились врассыпную. А он быстро зажал мне рану рукой, что-то пробормотал – на шее сжался раскаленный обруч.
"Терпи", – сказал мне тогда ведьмак, – "это только начало".
Лунники славятся тем, что быстро регенерируют. Тогда, почти обескровленный, я потерял сознание, но это был не конец. Это был отдых, необходимый для восстановления. Вот так я и познакомился с Хаором, госпожа Вейн.
– А что было дальше? – безжалостно поинтересовалась ведьма.
Граф с интересом поглядел на нее, хмыкнул.
– Дальше я очнулся в его доме, госпожа Вейн. В чистой постели. С перевязанными ранами. Меня накормили впервые за много дней. Хаор думал, что я встану на ноги и уйду из его дома…
– А вы?
– А я не успел, – издевательски заметил граф, – толпа ворвалась в дом Хаора, госпожа Вейн. Столь любимые вами честные этернийцы, которым вы жаждете помочь. Они схватили Хаора, его жену, его дочь, выволокли на улицу и убили.Яже… малодушно спрятался. Вот так. Сидел в тайнике, которым не успел воспользоваться сам Хаор, и слышал слова его последнего проклятия. Видите ли… Я подозреваю, что дар у него был похож на ваш. Он мог напугать – но не убить. Этим-то и воспользовалась истошно орущая братия, кажется, среди них был жрец Эо, он кричал – вперед, вперед дети Всеблагого, не бойтесь теней йоргговых… Так вот. Умирая, Хаор обещал вернуться и наказать виновных. Ну что, это все, о чем вам хотелось узнать?
– Наверное, – ошеломленно пробормотала Малика. У нее просто не вязалось, как мог Альвен Рутто отсиживаться в безопасности, когда убивали его спасителя. Он совершенно не был похож на труса. Уж скорее бы ввязался в драку и погиб…Что-то здесь было не так. Хотя – что можно хотеть от пятнадцатилетнего мальчугана?
Она приложила ладони к пылающим щекам. Затем поинтересовалась:
– Если Хаора убили как ведьмака, откуда появился курган?
– Люди боятся проклятий, – усмехнулся лунник, – они собрали то, что осталось от ведьмака и его семьи, отнесли на пустошь и похоронили там.
– Значит, под ирисами спит вся семья, – пробормотала Малика, – ну что ж, спасибо за рассказ, граф Рутто.
– Думаете, это вам поможет?
– Я искренне верю в то, что верну Хаору покой, – спокойно отозвалась ведьма, – сейчас для меня важно только это.
– Только ли?.. – желтые глаза Рутто превратились в злые щелки. Но вдруг, не дожидаясь ответа, он приложил палец к губам, – слышите, госпожа Вейн? Этот голос, взывающий к самой Справедливости?
Малика, недоумевая, прислушалась.
Под сводами живого замка царила тишина. Но не та тишина, о которой мечтаешь после шумного и суетного дня. Тишина мертвая и давящая – "как в склепе", – успела подумать ведьма… Ровно за миг до того, как где-то раздался звериный вой.
– Полагаете, это Хаор? – шепотом спросила она, вслушиваясь.
Лунный лорд задумчиво улыбался, блуждая в лабиринте собственных воспоминаний.
Тем временем, начавшись с басов, вой перекатился к высоким нотам, от которых задрожали и зазвенели бокалы. Еще миг – и снова тишина окутала спальню.
– Почему бы и нет? – лунник покачал головой, – курган потревожен, госпожа Вейн. Тот, кого убили невинно… Тот, кого убили из-за меня , вернулся. И пусть будут наказаны те, кто это заслужил.
"Что-то вы темните, милорд", – подумала Малика, а вслух сказала:
– Возможно, возможно. А вас не смущает, граф, что виновные давно отправились в мир иной?
– Остались их потомки, – сладко промурлыкал лунник, приподнимаясь с подушек, – возможно, их не так уж и много, госпожа Вейн. Но, смею вас заверить, убитый принадлежал к одной из старинных семей. Его прадед мог засадить ведьмаку нож под сердце. Или его прабабка собственноручно задушила жену Хаора. Все очень просто, госпожа Вейн.
Он говорил медленно, как будто смакуя каждое слово.
" Возможно … и вы бы, граф, не отказались от мести, прикрывшись именем бестелесного призрака".
Малика признала эту мысль вполне здравой. Собственно, отчего бы нет? Мало кому понравится, когда тебе перерезают глотку как откормленному борову.
– Я бы хотела завтра же посетить курган, – сдержанно сказала она.
– Если позволите, я буду вас сопровождать, – хищно усмехнулся граф, – йоргг… ЛУНА!Я… я ничего не могу…
Он слепо уставился на стену, прилип взглядом к невидимому Малике ночному светилу – а она, как зачарованная, не могла оторваться от болезненного лица графа.
Вздулись вены, прочертив лоб синей сетью. Мгновенно набрякли черные мешки под глазами. И зубы, белоснежные острые зубы, казалось, подросли еще немного.
Лунник растерянно глянул на Малику – на миг ей померещилось в золотых глазах сожаление, взмахнул рукой. Фаланги пальцевпродолжали удлиняться, ногти заострились, загнулись хищными когтями.
– Я предупреждал, – проскрежетал он невнятно, с трудом ворочая языком, – луна!
"Нетрудно было догадаться, что он долго не продержится", – отстраненно подумала ведьма. Еще мгновение, как под гипнозом, она смотрела на оплывающие, вытягивающиеся черты красивого лица лунника. А затем –
– Бегите! – проревело то, что минутой назад было почти человеком.
Распахнулись сами собой двустворчатые двери спальни, грохнули в страшной тишине о живые стены.
А Малика, стряхнув наконец столбняк, скатилась на пол и, скользя в шерстяных носках по гладкому перламутру, метнулась прочь.