– Привет, – продолжала улыбаться Саша, довольная произведенным эффектом, – Костя. Ты пришел. Заходи.
Она развернулась и ланью устремилась вверх по лестнице к лифту. Костя, преодолевая ступор, последовал за ней.
Они стояли в лифте, пока он поднимался на шестой этаж, друг напротив друга, не отводя глаз. В глазах девушки плясали чертики. Костя не мог больше сдерживаться. Пиво выпало из его рук и глухо стукнулось об пол. Саша скрестила руки на груди. Костя обхватил ее за плечи и прижал к себе, склоняясь к изгибу шеи девушки. Запах ее тела, вся она сводили его с ума. Он погрузил свои губы в ее кожу, словно нежный вампир, прижимая к себе все сильнее и сильнее…
– Тише, тише, тише, тише… – торопливый Сашин шепот опьянил еще больше, но и остановил наваждение.
– Прости, – выдохнул Костя, отпуская ее.
Лифт остановился в тот же момент.
– Никогда не извиняйся, Костя, в подобных случаях, – посоветовала девушка и вышла из лифта, поправляя съехавший с плеча халат.
– Не буду, – буркнул Костя, поднимая пиво.
Когда он вошел в квартиру и остановился в прихожей, чтобы снять обувь и куртку, к нему на шею бросился Пашка.
– Костя! – радости мальчишки не было предела. – Как хорошо, что ты пришел! Я так по тебе скучал! Ты раздевайся и проходи и больше не уходи, ладно?
– Он никуда не уйдет, Пашенька, – сказала Саша, обнимая сына, – по крайней мере, сегодня, – взглянула на Костю, – правда ведь?
– Что произошло? – снял куртку Костя и переобулся в тапки. Мэри, запрыгнув на столик с домашним телефоном и вазой с искусственными цветами, замурлыкала, подбираясь к гостю. Она вскочила ему на плечо и потерлась мордашкой о Костино лицо.
– Смотри, мама, как Мэри соскучилась по Косте! – заметил Пашка.
– Я тоже, – провела Саша рукой по Костиным волосам, взяла пиво и пошла на кухню.
– Ты же защитишь нас от Жени? – спросил Пашка, снизу вверх вглядываясь в Костины глаза. – А то он маму бьет и деньги все наши забрал…
– Разберемся, – ответил Костя, придерживая Мэри, которая улеглась шарфиком на его плечах.
– Ты уж разберись, пожалуйста, – продолжал Пашка.
– Обещаю.
– Ну тогда проходи, не стесняйся, – потащил Пашка Костю за руку в зал, – будь как дома, помогай мне в Бэтмена играть…
Он усадил Костю на тахту с открытым ноутбуком и примостился рядом. Мэри спрыгнула на подушку и тоже расположилась около ноутбука со стороны куллера.
– Смотри, Костя, как я умею бесшумно убивать врагов, – прихвастнул Пашка, управляя компьютерным персонажем.
– Молодец, – похвалил его Костя, глядя в монитор ноутбука, где Бэтмен, плавно спланировав с гаргульи, ловко обезвредил двоих прихвостней Джокера.
Неслышно вошла Саша и увела Костю с собой на кухню, сказав сыну, что ему осталось играть полчасика, а потом спать, Костя ему почитает перед сном. Пашка, не отрывая взгляда от ноутбука, милостиво согласился с мамиными словами.
– Я тебе разогрела котлеты и пюре, – проговорила Саша, ведя Костю на кухню, где на столе дымилась горячая картошка, на отдельной тарелке лежали котлеты и порезанные помидоры, стояло разлитое по кружкам пиво.
Они сели друг напротив друга. Саша подняла кружку с пивом.
– За встречу! – произнесла.
Костя согласно кивнул, сделал несколько больших глотков, принялся за пюре и котлеты. Ел он жадно и быстро, то и дело бросая осторожные взгляды на Сашу, на синяки на ее обнаженных руках и ногах, на едва заметную шишку на лбу, на тщательно замаскированный кровоподтек на подбородке, невольно сжимая кулак. Девушка тоже смотрела на Костю, наблюдала за тем, как он ест, размышляла, не совершила ли ошибку, позвав его. Простит ли Костя ее, простил ли уже? Саша была уверена в положительном ответе. Она знала наверняка, что Костя любит ее, и чтобы она ни натворила, как бы его ни обидела, он никогда не отвернется от нее. Это и пугало. Но еще хуже было остаться сейчас одной со всеми своими страхами и вздрагивать от каждого шороха и звонка или стука в дверь. То, что Женя не оставит ее в покое, вполне очевидно. Тот тоже ее любил. Однако любовь Тютрина приносила лишь разрушение и боль. Он пересек черту доверия, уничтожив в секунду все хорошее, что Саша к нему испытывала, хотя изначально знала, что он мерзавец и подонок. Но именно к таким ее и тянуло всегда. Костя был другим. Единственным в ее жизни другим. Добрым, внимательным, заботливым, души в ней не чаявшим, но… скучным. Однако как его любил Пашка!..
– Очень вкусно, спасибо! – отвлек Сашу от мыслей Костин голос.
– На здоровье, – произнесла она. – Покурим? – предложила. Саша знала, что Костя всегда курил после еды. Она тоже покуривала, сигареты три в день, но под пиво была не прочь и почаще.
Они вернулись в зал, вышли на балкон. Костя прикурил ей, затем себе.
– Рассказывай, – затянувшись, выдохнул.
Саша села на единственный здесь стул, подобрав под себя ноги, откинулась на спинку, сделала затяжку, долгим пристальным взглядом окинула Костю, как бы взвешивая в уме все за и против, стоит ли тратить время на него.
– Хотя можешь ничего не говорить, – продолжал Костя, – Пашка уже просветил. Да и я не слепой, – провел он рукой по синякам на Сашиных ногах и руках.
– И что ты сделаешь? – лукаво спросила девушка.
Костя в ответ пожал плечами.
– Я так и думала, – усмехнулась Саша. – Что ты вообще можешь?
– Так, значит, – неуверенно проговорил Костя, – мне уйти?
– Давай, вали! Сбегать у тебя получается лучше всего! – воскликнула Саша.
– Прости.
Костя стянул Сашу со стула и крепко прижал к себе.
– Я боюсь, Костя, – подняла она глаза на него, – очень боюсь, понимаешь, за Пашку? Женя сегодня забрал его из детского сада, ничего не сказав мне, а потом такое началось… Он не оставит нас в покое. Я знаю.
– Я разберусь, – пообещал Костя, гладя Сашу по голове, как котенка.
– Разберись, пожалуйста, – попросила она. – А главное, будь с нами. Ты нам очень нужен, Костя! – призналась.
Они докурили и вернулись на кухню.
– Как работа? – поинтересовалась Саша, разливая еще по кружке пива.
– Нормально, – ответил Костя.
– Не тяжело?
– Иногда бывает.
– А Юля как?
– У нее все отлично.
– Я рада.
Поставив бутылку с пивом в угол стола, Саша неожиданно для Кости села ему на колени лицом к лицу. Костя тут же обнял ее, словно ждал этого момента всю жизнь. Саша тоже льнула к нему всем телом. Ее губы жадно пленили его. Горячее дыхание пьянило больше, чем пиво. Изящные тонкие пальчики Саши хаотично взъерошивали Костины волосы.
– Скажи мне, – обдавая приятным теплом, зашептала Саша на ухо Кости, – ты меня еще любишь?
– Люблю, – выдохнул тот.
– Сильно-сильно?
– Больше жизни.
– Это всего лишь слова.
– Зачем тогда спрашиваешь?
– Чтобы услышать их. Так приятно, когда ты говоришь, что любишь. Я очень по тебе скучала.
– И я по тебе.
– Верю.
– А я нет.
– Что? – вскрикнула Саша и залепила Косте легкую пощечину.
– Ты что творишь? – ошарашенно вылупился тот на нее.
– Ой, прости-прости-прости, – подула на пострадавшую щеку Кости девушка и поцеловала ее затем. – Ты не имеешь права мне не верить, – снова зашептала, сводя этим шепотом Костю с ума. – Ты ведь хочешь меня?
– Хочу, – поцеловал он ее в шею.
– Скажи тогда, что веришь мне.
– Верю.
– А что ты со мной будешь делать?
– Все, что захочу.
– Правильный ответ. Тогда, – отстранилась Саша от Кости и пересела на табуретку, взяв пиво, – нужно побыстрее укладывать Пашку, чтобы ты успел еще в душ. – Она поднесла кружку с пивом к губам и одним махом ополовинила ее. – Я на балкон, а ты Пашкой займись, – сказала как отрезала.
6
Сашин отец погиб, когда ей было десять лет. Сгорел при пожаре, спасая ребят из детского приюта. В тридцать три года. Мало кто знал, что он писал стихи. Саша случайно нашла среди вещей на чердаке пожелтевший, обтрепанный блокнотик, почти целиком исписанный папиным почерком. Но только для нее этот блокнотик со стихами имел какую-то ценность. Может быть, из-за папиных стихов, которые Саша выучила наизусть, возникла и любовь к книгам, к слову, она даже пыталась писать, но редко с кем делилась написанным; может быть, поэтому и выбор при поступлении после школы оказался закономерен.
Мать вырастила Сашу одна – единственное, что оставил ей муж в наследство.
В тринадцатилетнем возрасте Сашу изнасиловали. Однажды зимним вечером лучший папин друг подкараулил ее после школы и овладел в снежном сугробе за сараем. Он долго потом извинялся, что не смог сдержаться, но обвинял во всем Сашу, ее необыкновенную красоту, мимо которой просто так пройти и не заметить – преступление. Она не сдала его. Никто об изнасиловании не узнал. Сам того не желая, папин друг завел, пусть и не через парадный вход, а черным ходом, что еще лучше, в замок большого секса. Однако девушка четко и ясно отличала секс от любви. Секс для нее ничего не значил, помимо средства наслаждения, и то на несколько минут. Это же не серьезно. Любовь – другое дело. Поэтому она и потянулась к Косте, как к спасательному острову, почувствовала в нем родственную душу, своего человека, с которым ощущала себя как дома, отдыхала, можно сказать, и накапливала новые силы, чтобы жить и двигаться дальше. То, что Саша испытывала к Косте, те чувства, любовью трудно назвать, они нечто большее, чем любовь, другого, более высокого уровня, хоть и с горечью, если попробовать на вкус. Но горечь сладкую.