7
Когда Морис опять навестил её во сне, она проявила недюжинную силу воли и оттолкнула его подальше от себя. Будильник постарался разбудить девушку в семь часов утра, но она приглушила сводника подушкой, заткнула берушами уши – и чуть не опоздала на работу. "Как раз вовремя", – успокоил Ларису явно обрадованный Иван Иваныч. Скорбные морщинки у уголков его рта бесследно исчезли, и лицо расплылось в счастливую улыбку. Лариса беззаботно поздоровалась с преподавателем и на всякий случай заглянула в складское помещение. Тело Иван Иваныча сделало рывок вперёд, но разум приковал его к полу. В сумерках девушка столкнулась с Морисом, который не находил себе места. Сильными руками он стиснул упругие ягодицы, а похотливыми губами добрался до сочных сосков. Лариса с удовольствием размахнулась, задела не удержавшиеся на полке радиодетали и влепила навязчивому дикарю увесистую оплеуху. Морис мгновенно угас, опустил на лицо девушки обиженные глаза и прикусил свои пухлые губы. "А глаза у него с поволокой", – между прочим подумала Лариса, ловко устранила непорядок в одежде и показалась преподавателю в превосходной форме. Иван Иваныч, который не мог не слышать звона пощёчины, стоял как вкопанный. Он придирчиво осмотрел Ларису, остался доволен её наружностью и стал дожидаться виновника своего торжества. Морис был похож на казанскую сироту. При виде побитого любовника у девушки от жалости закололо сердце. "Так ему и надо. Дикарь!" – помог Ларисе внутренний голос. Переводчица порывисто схватила словари и стала шумно перелистывать страницы. Теперь настала очередь русского преподавателя праздновать победу над алжирским практикантом. "Але дан ателье", – нараспев произнёс ликующий Иван Иваныч, хлопнул Мориса по геркулесовскому плечу и увёл в соседнюю мастерскую.
"Тебе, небось, приятно, что из – за тебя дерутся мужчины?" – спросил беспардонный внутренний голос. "Мели, Емеля, твоя неделя", – махнула рукой Лариса. "Ещё один на твою голову", – самовольно высказался голос. Но на этот раз он просчитался: явился не один, а целых двое. Из – за Смаила выглянул не типичный кабильский мужчина лет тридцати. Он был не красивый и не худой. "Кто бы мог подумать – у них и такие бывают", – с удивлением подметила Лариса. "Такой" представился, как преподаватель автодела по имени Шаабан, и плотоядно втянул воздух орлиным носом. "Бог мой! Они здесь что – все сексуально озабоченные?" – съёжилась ершистая девушка.
Шаабан перевёл циничный взгляд на Смаила и, скаля зубы, проговорил развязным тоном: "Vous avez reussi à vous caser dans ce petit coin". Смаил застеснялся, как дореволюционная курсистка, и подавился ответом. Между тем алжирский преподаватель, принюхиваясь к девушке, как хищник к добыче, сообщил честной компании, что уик – энд он планирует провести в Бужи, и пригласил желающих к нему присоединиться. "Si on vous laisse partir", – добавил он, обращаясь к бесправной переводчице. "Pourquoi pas?" – взвилась Лариса, решив во что бы то ни стало доказать аборигену свою независимость. Девушка отдавала себе отчёт в том, что её самодеятельность, образно выражаясь, не приведёт шефа в буйный восторг. Тем не менее она рассчитывала его уломать, действуя через Татьяну Игоревну.
Досидев, как на иголках, до окончания работы, Лариса рысью рванула в Атласские горы, где ей легко дышалось и хорошо думалось. Не снижая темпа, она два часа носилась по горам и на таких же скоростях добежала до дома. Там, как в засаду, засел Иван Иваныч. С места в карьер он известил взбудораженную девушку, что шеф миссии ждёт их обоих к шести часам.
"Чего это вдруг?" – вслух огрызнулась Лариса, а про себя решила: "На страх врагам я воспользуюсь случаем, чтобы реализовать свой план".
Однако во вражеском стане девушка насмотрелась столько страхов, что до прожектов дело не дошло. Когда в шесть ноль – ноль пунктуальная переводчица перешагнула порог "нехорошей" квартиры, её встретила леденящая душу тишина. Лариса всмотрелась в кислые физиономии – и учуяла концентрацию вражьей силы. "Мы вас заждались, голубушка", – подтвердил её догадки сумрачный Илья Борисович и указал девушке на место. "Что у вас случилось?" – спросила Лариса – просто для того, чтобы что – нибудь сказать. "Она ещё спрашивает! – взорвалась, как бомба, подогретая заранее Земфира Наумовна. – Не знаем, как к тебе… (она поискала в памяти подходящее русское слово, не нашла и воспользовалась французским) aborder. Собрались, чтобы вправить тебе мозги".
"Не надо горячиться, Земфира Наумовна, – повернул разговор Илья Борисович. – Лариса, дело в том, что вы неправильно начали… своё пребывание за границей. Вам необходимо подкорректировать своё поведение". "Что вы имеете в виду?" – сквозь зубы процедила обвиняемая. "Иван Иваныч, мы вас внимательно слушаем", – в голосе начальника зазвенели металлические ноты.
"Лично я не наблюдал…ничего недопустимого", – вымучил из себя страдающий преподаватель. "Андрей Владимирович, а у вас нет никаких замечаний?" "Оставьте его в покое. Андрей не вылезает из мастерской сутками и занимается только работой", – ответила за мастера его подруга жизни.
"В таком случае придётся мне, – Илья Борисович взял со стола простой карандаш и погладил мизинцем его глянцевую поверхность. – Лариса Вячеславовна – девушка, конечно, одарённая, но… чересчур самостоятельная. А мы ведь все здесь… " "Знаю: как космонавты в космическом корабле", – прерывистым голосом перебила начальника младшая переводчица и сама не заметила, как вскочила с уготованного ей стула. "Да она – ненормальная! – вскричала старшая переводчица. – Она сама с собой разговаривает. Разве нормальный человек будет сам с собой разговаривать?"
У Ларисы подкосились ноги – и она опустилась на стул, потом вскочила вновь – и ринулась к спасительной двери. Сотрясаясь от рыданий, она безрезультатно звякала дверной задвижкой. Как с того света, прозвучал загробный голос Татьяны Игоревны: "По – моему, вы перегнули палку. Надо было по – другому: добрее, что ли". Наконец Лариса сообразила нажать на дверную ручку, дверь с треском раскрылась – и девушка вырвалась на свободу. Минуя зловредную Зою Львовну, Лариса влетела в свою комнатку, камнем упала на кровать и в неудержимых слезах провела остаток вечера и половину незаметно наступившей ночи. Истерзанная горем девушка закрыла пальцами ослепшие от слёз глаза – и затрепетала от чудесного, неземного света. Свет исходил от нимба над головой Мориса. Любовник склонился над девушкой и дотронулся прохладными губами до её раскалённого лба. "Так легче?" – спросил он по – русски. "Да", – не раскрывая рта, ответила Лариса. Морис приложил свои живительные губы к искусанным до крови девичьим губам и держал их до тех пор, пока кровь не высохла и раны не зарубцевались. "А сердце?" – с надеждой спросила Лариса. Любовник перенёс поцелуй на левую грудь девушки, и она перестала слышать разбушевавшееся сердце. "Так хорошо", – покорилась Лариса. "Сейчас будет ещё лучше", – пообещал Морис и обнажил её живот для поцелуев. Изнемогающая от неги девушка слабо возроптала, но мужчина закрыл ей рот повелительными губами. Больше Лариса не сопротивлялась плотской любви: для этого не было ни силы воли, ни желания.