Впрочем, настроение у нее постепенно улучшалось, и, наверное, вечер закончился бы вполне мирно, если бы после второго бокала шампанского Локтева, опустив глаза и старательно ковыряясь в салате, не произнесла:
- Виолетик, а что ты собираешься делать на Новый год?
- Скорее всего сидеть у телевизора… На квартиру не рассчитывай, пожалуйста. Идти мне некуда.
- Ой, ну при чем тут квартира? - Маринка всплеснула полными руками. - У меня и в мыслях не было… Да, и если уж на то пошло, то на праздник апартаменты должен обеспечить джентльмен. Кстати, о джентльменах: у моего Шурика есть друг, которому в новогоднюю ночь тоже будет очень одиноко…
- Не надо, - прервала Виолетта, отодвинувшись от стола.
- Дурочка, ведь ты даже не пытаешься что-нибудь изменить в своей жизни. Он неплохо зарабатывает, у тебя квартира. Квар-ти-ра! Если бы ты только знала, как я тебе завидую. Нет, тьфу-тьфу-тьфу, хорошо, что моя мамаша жива-здорова, светлая память твоим родителям, но отчитываться за каждый свой шаг, не иметь возможности даже закрыться в комнате - это такая мука!
- Я уже как-то просила тебя, - произнесла Виолетта, тщательно разглаживая юбку на коленях, - не напоминать мне о моих родителях, это слишком больная тема. А также не подыскивать мне мужчин… Ты лишний раз хочешь доказать, что я урод? Так я и без тебя это вижу.
- Какой же ты урод, хорошая моя?! Да ты посмотри на себя: какие глазки, а брови, а волосы! Если хочешь знать, это пятнышко тебя и не портит вовсе, - запричитала Локтева, но было уже поздно.
Виолетта уткнулась лицом в диванную подушку, и только ее худенькие плечи судорожно вздрагивали.
- Ну, прости меня, пожалуйста! - Маринка плюхнулась рядом, обняла подругу и спрятала ее заплаканное лицо у себя на груди. - А знаешь, тебе нужно сделать "каре", и ничего вообще заметно не будет.
- Но я же не могу прятать всю жизнь лицо под волосами. Может, мне еще платочком повязаться или чадру надеть?
Повсхлипывав еще немного, Виолетта высвободилась из объятий подруги.
- Я сейчас в ванную, приведу себя в порядок, и мы еще поболтаем.
Когда она вернулась, Маринка уже спала, вытянувшись на диване и по-детски открыв рот. Виолетта с сожалением вздохнула, укутала подружку пледом и, выключив свет, отправилась в спальню.
Разбудил ее настойчивый звонок в дверь. На улице было уже совсем светло, часовая стрелка будильника приближалась к одиннадцати, но Виолетта не чувствовала себя отдохнувшей. Гостей она не ждала, однако звонок продолжал надрываться. Она нехотя вылезла из-под одеяла, накинула халатик и поплелась открывать дверь. Видимо, выражение лица у нее было весьма недовольное, потому что элегантный мужчина, стоявший на пороге, как-то замялся и поправил кашне, прежде чем спросить:
- Калиновская Виолетта Алексеевна?
- Угу…
- Приношу извинения за столь раннее посещение. - Незнакомец протянул Виолетте визитную карточку. - Я представитель Российского филиала австралийской компании "Брокен хилл пропрайэтри".
Все еще ничего не понимая, Виолетта разглядывала мужчину. Длинное пальто, белоснежное кашне, кожаная папка под мышкой. Он профессионально улыбнулся, открыл папку и протянул девушке заполненный фирменный бланк: "В любое удобное время компания убедительно просит Вас позвонить по одному из указанных здесь номеров для решения вопросов, связанных с завещанием недавно скончавшейся в Сиднее Марии Велльхауз".
- Подождите, подождите… Вы, наверное, ошиблись. Какая Мария Велльхауз? У меня нет родственников за границей.
- Виолетта Алексеевна, - мужчина еще раз улыбнулся, - уверяю вас, никакой ошибки нет. Но дело довольно необычное, поэтому директор лично ждет вашего звонка. - Незнакомец простился и вошел в лифт.
- Что там такое случилось? - донесся из комнаты сонный голос Маринки. Виолетта не отзывалась, недоуменно разглядывая бланк. Она сама еще ничего не понимала.
2
Этот разговор происходил тринадцать лет назад.
- Конечно, ей придется нелегко, но ведь наша любовь всегда будет с ней, мы не оставим ее, правда?
Молодая темноволосая женщина отвернулась от окна и посмотрела на мужа, ожидая то ли подтверждения своих слов, то ли утешения. Прежде чем ответить, он достал из внутреннего кармана пиджака пачку сигарет, уселся на подоконник рядом с женой и закурил.
- В конце концов, Оксана, мнение этого профессора не есть истина в последней инстанции. Существуют еще Москва, Ленинград, где-нибудь ей могут помочь…
- Да-да, - торопливо согласилась она, - я могу продать свои сапоги, совсем новые, этот шкаф, он нам не нужен, правда? Если на лечение понадобятся деньги, мы ведь найдем их?
- Оксана, ты же слышала, что нужно подождать, пока организм окрепнет и будет готов к операции, если она вообще будет возможна…
Дверь в комнату приоткрылась, и хорошенькая кудрявая малышка лет шести просунула в щель обиженную мордашку:
- Мама, Летка говорит, что в больнице доктор дал ей кулек конфет, бальное платье и волшебную палочку, чтобы превратиться в принцессу. А мне почему ничего не дали?
Отец слез с подоконника и сел на корточки перед девочкой.
- Понимаешь, эти подарки нельзя выносить на улицу, они там сразу исчезают, поэтому Леточка и оставила их у врача в кабинете. Когда ты поедешь в больницу, тебе тоже что-нибудь дадут…
Увидев испуг на лице жены, он осекся и, выпроводив дочку за дверь, обнял Оксану за плечи:
- Да, я сказал глупость, но надо же было как-то ее успокоить. Ты ведь понимаешь, что ей это не грозит: родимое пятно или есть или нет. Оно не появится на седьмом году жизни. Слава Богу, Надя совершенно здорова.
Зазвонил телефон, и Оксана взяла трубку. Слушая, она повторяла: "Да, да, конечно", и в глазах ее росло удивление. Закончив разговор, Оксана некоторое время молчала, потом неуверенно произнесла:
- Знаешь, Леша, или я чего-то не понимаю… или объявилась тетя Маша… Ну, мамина сестра тетя Маша, помнишь? Она сейчас в Австралии, замужем за каким-то промышленником, и друг ее мужа приехал по делам в Союз и нашел нас через справочное… Он заедет к нам через час. Так, ты бегом в магазин, а я - на кухню…
Джим, оказавшийся выходцем из России, от водки не отказался, уже после получасового общения перестал особо церемониться и теперь, раскрасневшийся и добродушный, сидел, развалившись в кресле, и рассказывал, изредка стряхивая пепел с толстой сигары:
- Она не знала, жив ли кто-нибудь из семьи вообще, поэтому ничего со мной не передала, ну там презентов, сувениров… А вы письмишко-то тетушке отпишите, почта ваша советская его полгода промурыжит, а со мной - как на крыльях!
Алексей улыбался и кивал, не забывая наполнять рюмки. Оксана, извинившись, встала и вышла на кухню, а вскоре окликнула мужа:
- Леша, можно тебя на минуточку?
- Сейчас я, кажется, втык получу. - Алексей выразительно взглянул на бутылку и заговорщически подмигнул гостю. Тот понимающе кивнул: мол, все женщины таковы, ничего не поделаешь.
Кран на кухне был открыт, но Оксана, не притронувшись к грязной посуде, сидела за столом.
- Что случилось?
- Леша, я хочу вложить в письмо фотографию Наденьки и Виолетты. Я не буду ни о чем просить, но она же сама увидит… Она же должна понять. Может быть, тетя Маша даст денег на операцию, ведь для нее это гроши. Правда?
- Ты действительно ни о чем не будешь просить? Главное, не унижайся.
- А если нужно, я и унижусь. Это моя дочь! Да я на колени встану, если потребуется! - Оксана раскраснелась и, кажется, была на грани истерики.
- Успокойся, родная. - Алексей обнял жену. - Если тетя сама ничего не предложит, то в следующем письме мы попросим, я обещаю тебе… Но только в следующем.
Прежде чем вернуться в гостиную, Оксана заглянула в детскую. Обе девочки давно уже спали. Виолетта лежала на спине, широко разбросав руки со сжатыми кулачками. Даже в темноте было заметно пигментное пятно на ее левой щеке. Мать еле слышно вздохнула и прикрыла дверь.
Ближе к полуночи изрядно подвыпивший гость наконец простился с хозяевами и ушел, забрав письмо.
Прошел год, ответа все не было. Оксана сама писала тете пять или шесть раз, но все безрезультатно…
А еще через семь лет небольшой городок был взбудоражен страшным событием. На центральном проспекте грузовик, вылетевший на встречную полосу, столкнулся с такси. Погиб шофер и трое пассажиров: мать, отец и тринадцатилетняя девочка. Из всей семьи чудом осталась в живых только старшая дочь. Старушки поговаривали, что спастись ей помог отнюдь не Бог, мол, недаром же у нее на лице пятно, которое в народе называют "меткой дьявола"…
3
- Одного не могу понять. - Маринка, сидя за столом, щелкала орешки и складывала из добытых ядрышек домик. - Зачем в нашем забытом Богом Михайловске австралийской компании открывать филиал?
- Я тебе уже объясняла. Филиал у них в Москве, а для решения конкретных вопросов они рассылают клерков по городам.
Виолетта закончила краситься и теперь в растерянности стояла перед раскрытым гардеробом. Почему так получается: вещей - море, а надеть нечего? "Рабочие" свитерки и юбочки, естественно, отпадают, хочется выглядеть прилично. Она еще раз взглянула на визитную карточку представителя компании. Что-то здесь не так. В телефонном разговоре директор филиала сообщил, что Мария Велльхауз - ее двоюродная бабушка, но почему тогда она ничего не знала о ее существовании? Да и с какой стати старушенции что-то оставлять в наследство незнакомой родственнице из России?.. Так, голубое платье тоже не подходит, пожалуй, слишком легкомысленное.
- А во сколько за тобой заедут? - Локтева закончила выкладывать домик.