Глава 2
Шпиономания
Страна жила во вражеском окружении, в одиночку строила свое "светлое коммунистическое будущее". А вокруг буржуи-капиталисты жестоко угнетали и преследовали наших братьев по классу, со всех сторон засылали шпионов и диверсантов, чтобы выведать военные секреты и подорвать мощь пролетарского государства. Им помогали недобитые враги советской власти - кулаки и прочие предатели, а доблестные пограничники и чекисты, рискуя жизнью, их ловили.
Об этом писали газеты, говорили по радио и показывали в кино, в которое любили ходить по выходным родители и часто брали с собой детей. Тёма еще до школы научился читать стихи, а в первом классе уже с выражением их декламировал. Особенно ему нравилось такое:
…В глухую ночь, в полночный мрак
Посланцем вражьих банд
Переходил границу враг,
Шпион и диверсант…
В кино враги и шпионы маскировались под честных, хороших людей. Часто кого-нибудь убивали и пользовались их документами. Но бдительные граждане помогали чекистам разоблачать это отродье. А на границе самыми лучшими помощниками бойцов были собаки-овчарки. После того как Тёма посмотрел замечательный фильм "Джульбарс", он стал мечтать о четвероногом друге, и он так упорно приставал к отцу, что Сергей Ильич не выдержал и купил ему породистого щенка.
К сожалению, Рекс не был немецкой овчаркой, как Джульбарс, но этот красивый доберман-пинчер сразу ему полюбился, и он не терял надежды вырастить из своего щенка полезного служебного пса. Отец сказал, что эту породу за отличный нюх и смелость издавна прозвали "полицейскими собаками".
Тёма без устали дрессировал Рекса и подолгу выгуливал в надежде, что тот сумеет "вынюхать" какого-нибудь врага и шпиона и прославит на все страну своего наставника. Однако этим мечтам не суждено было осуществиться и вовсе не потому, что в действительности некого было ловить. В скором времени произошло сногсшибательное событие, которое окончилось весьма плачевно.
В одном классе с Темой учился рыжеволосый мальчик Витя Старостин, с которым они подружились в первый же день учебы. Хотя он был рослым и крепким, на переменке его, как обычно всех рыжих, стали дразнить. Не стерпев обиды, он полез драться, но враги превосходили числом и ему пришлось бы туго, не приди на помощь Тёма.
Драки в их арбатском дворе были непременным сопровождением "военных" игр и основным методом разрешения споров. Раздавая тумаки направо и налево, он отогнал ребят от конопатого Витьки, чем сразу завоевал авторитет у пострадавшего.
- Ты чего это растерялся? - покровительственно спросил Тёма, видя, что у того из носа текут кровавые сопли. - Такой здоровый, а не можешь справиться с мелюзгой. Дал бы им пару хороших пенделей - и порядок!
- А я не привык драться, - смущенно признался Витька. - Мне раньше не приходилось.
- Это почему? - удивился Тёма. Ему такое было непонятно.
- Мы жили в Японии, на территории посольства. Мой папа был там военным атташе, - объяснил Витька, вытирая нос платком. - Нас, детей, там было мало, и мы не ссорились.
- Значит, ты жил у самураев? - поразился Тёма. - Вот здорово! Расскажешь? - он хотел было сразу приступить к расспросам, но прозвенел звонок на урок, и им пришлось вернуться в свой класс.
С тех пор они с Витькой стали неразлучны. Оказалось, что живут они совсем рядом. Старостины занимали две комнаты большой коммунальной квартиры в доме по Гоголевскому бульвару, не более пяти минут ходьбы от Малого Афанасьевского переулка. А их школа, бывшая Медведковская гимназия, находилась совсем близко, в Староконюшенном. И после уроков мальчишки, сговорившись, часто бегали вдвоем играть на бульвар: днем родители работали, а старшие сестры были заняты своими делами.
На противоположной стороне Арбатской площади, на углу улицы Фрунзе и Гоголевского бульвара, за высокой кирпичной стеной располагались здания, занимаемые Генштабом Красной Армии. Высокие металлические ворота то и дело открывались, впуская и выпуская черные служебные автомобили. Охрана проверяла документы и отдавала честь.
В этот несчастливый для них день Тёма и Витька после школы отправились на бульвар поиграть в снежки. Погода была чудесная, был легкий морозец. Мальчишки носились вокруг памятника Гоголю, укрываясь от крепких снежков, а когда устали, присели передохнуть на лавочку. Им и в голову не пришло, что за ними внимательно наблюдают.
Довольно молодой еще мужчина, с усами и небольшой интеллигентной бородкой, в скромном драповом пальто и барашковой шапке, внешне походил на учителя. Он не спеша прогуливался по аллее, словно кого-то ждал, а когда заметил, что мальчишки уселись на лавочке, подошел и мягким, вкрадчивым голосом заговорил:
- Что, хлопцы, умаялись? Могу предложить вам более интересную игру.
Поскольку Тёма и Витька молча таращили на него любопытные глаза, он изящным жестом фокусника извлек из кармана объемистый пакет.
- Это очень вкусные конфеты, "Мишки". Ведь любите их? - растянул губы в улыбке "учитель" и объяснил: - Устраиваем соревнование. На время. Кто за час запишет больше номеров автомобилей, которые будут проходить через вон те ворота, - указал жестом на Генштаб. - Все равно в какую сторону. Каждый получит столько конфет, сколько запишет машин, а победитель сверх того еще пять! Устраивает?
Витька с Темой переглянулись. Предложение им понравилось - тем более что "Мишки" они очень любили и ели их лишь иногда, по большим праздникам. Поняв, что ребята клюнули на приманку, "учитель" тем же ловким движением достал два листка бумаги и карандаши, по-видимому приготовленные заранее.
- Постарайтесь записать номера разборчиво, чтобы можно было проверить. Я знаю, какие машины туда ездят. Через час буду ждать на этом месте, а пока где-нибудь погреюсь. Время засек. - И показал рукой на большие уличные часы.
Не долго думая и не теряя времени, мальчишки взялись за дело. Они бегали по площади и вблизи улицы Фрунзе, стараясь каждый раньше другого записать номера нужных автомашин. Прошло более получаса, когда Артема, вертевшегося у самых ворот, остановил высокий человек в дубленом полушубке.
Он крепко взял Тёму за рукав:
- Ты чего это делаешь, пацан?
- Номера записываю, - честно признался Тёма и взмолился: - Отпустите, дяденька, а то проиграю!
- Не думаю! - возразил "дяденька". - Отпущу, если скажешь, что это за игра.
- Мы с Витькой соревнуемся, кто больше запишет, - чуть не плача, объяснил Тёма. - Нам за это "Мишек" дадут. Ну вот! Теперь он выиграет.
- А я говорю - не выиграет, - серьезно заверил его дядька. - Это вон тот шкет, что за машиной побежал? Ну-ка, позови его сюда! - строго приказал он. - Ваша игра кончилась!
- Это почему? - спросил было Тёма, но осекся, увидев его суровый взгляд. - А вы, дядя, из милиции?
- Считай, что угадал, - коротко бросил высокий в полушубке. - Зови своего приятеля! Будем разбираться, что это у вас за игра.
Тёма отчаянно замахал руками, и друг, заметив, что его держит за рукав какой-то мужик, боязливо подошел. Он уже догадался, что игра их - плохая и им за нее попадет.
- Давай-ка сюда свой листок, - приказал Витьке "дядя милиционер". - И скажи: кто придумал эту игру? Мне очень интересно это знать.
- Какой-то… мужчина… в барашковой шапке, - запинаясь, пролепетал Витька. - Мы около Гоголя… снежками бросались, а он… предложил нам… игру. "Мишки" обещал. - Не выдержав, он заплакал.
- Ладно, не хнычь, - прикрикнул на него дядька. - Опиши, как он выглядит? Ты вроде бы потолковей, - приказал он Тёме.
- Невысокий, с бородой и усами. В очках, - послушно выполнил его требование мальчик поняв, что "Мишек" им с Витькой не видать, как своих ушей. - Через десять минут обещал вернуться.
Но разумеется, никого там уже не оказалось, и высокий отвел перепуганных мальчишек в какой-то дом на улице Фрунзе, в котором была детская комната, хорошо обставленная и полная разных игр.
- Поиграйте здесь вдвоем, пока за вами не придут, - наказала им женщина, она была в форме, какую носили чекисты. - Вы плохо поступили, послушавшись незнакомого человека, - не удержавшись, укорила она их. - Но виноваты в этом не вы, а ваши родители.
Только через час первыми забрали Тёму. Анна Михеевна и Сергей Ильич выглядели очень расстроенными. Видно, им здорово досталось от чекистов. Не сказав ни слова, они увели сына, а дома его ждала такая порка, после которой ему еще целую неделю было больно сидеть, но, сознавая свою вину, Тёма терпел и не жаловался.