Баронет подошел к окну.
- Туман почти рассеялся, - заявил он. - Вы легко найдете дорогу домой, мистер Кэррил.
Арабелла закусила нижнюю губку, шея ее порозовела. Она бросила на Ричарда умоляющий, беспомощный взгляд. Смущенный таким явным намеком, он встал, чтобы откланяться. Улыбка Арабеллы утратила насмешливость. Он решил, что теперь она скорее была грустной. Когда, опустив плечи, без всякого намека на румянец, ожививший бы ее чинный вид, Арабелла прощалась с ним, она выглядела очень маленькой и одинокой в этом огромном холле с высокими стенами и сводчатым потолком. Ее образ настолько овладел его сознанием, что он вздрогнул от неожиданности, когда увидел, что его кобыла с брошенными поводьями остановилась у крыльца дома, куда благополучно доставила его без всяких усилий с его стороны.
За обедом он не замечал, какие блюда ему подавали. Поев, он удалился в гостиную, которой почти не пользовался, отчего в ней было холодно, словно в пещере. Он подошел к спинету, на котором никто не играл после смерти матери, и долго смотрел на инструмент странным зачарованным взглядом.
Кейт подняла бокал и взглянула сквозь него на огонек свечи, который сделался золотисто-розовым.
- Хотела бы я уметь рисовать, - вздохнула она.
- Но ты умеешь, - мягко возразил Ричард.
- Я имею в виду - по-настоящему, как художник, чтобы передать на холсте, как искрится это вино, как блестит серебряная отделка на твоем лиловом бархатном камзоле, как пламя камина играет в твоих волосах и они делаются цвета… цвета медной сковородки. Ты такой красивый сегодня, Ричард, в этом столичном наряде!
Он неловко задвигался на стуле. Но Кейт, отпив вина, продолжала как ни в чем не бывало:
- В погребе у Нэн Гантер есть рулон зеленого шелка. Для учительницы он слишком роскошный. Но вполне подойдет для… замужней дамы. По выкройкам из журналов, которые ты привез из Лондона, я сумею сшить вещицу по самой Последней моде.
Ричард так сильно стиснул ножку бокала, что едва не сломал ее.
- Но зеленое, Кейт! Я бы подумал, что с твоими предрассудками…
- Ах, я и забыла! - воскликнула она с досадой. - Придется поискать что-то другое. Не хочу накликать несчастье именно сейчас, когда жизнь превратилась в такое захватывающее приключение.
Он заставил себя посмотреть на нее. Кейт сидела на стуле, подавшись вперед, ее глаза сияли, все тело выражало стремление броситься к нему. Он вспомнил, как этим утром его мучительно потянуло к ней, но теперь казалось, что это случилось не с ним, а с кем-то другим. Сейчас стоит ему протянуть руки, и она в мгновение ока окажется рядом, и снова он ощутит обволакивающий жар ее страсти.
Но он не мог пошевелиться. Неужели так будет всегда? Когда она вдалеке, он хотел ее близости, чувствовал себя так, словно потерял частицу самого себя. В ее же присутствии испытывал страх перед ее силой и, словно утопающий, боролся с готовой поглотить его волной.
Тихо вздохнув, Кейт откинулась на стуле.
- Но нам надо обсудить вещи поважнее, чем цвет нового платья. Расскажи, о чем вы беседовали с сэром Генри Глиндом?
Ричард скрестил ноги, разгладил несуществующую морщинку на белом чулке и уставился на серебряные пряжки туфель.
- Невозможно поверить, что эти двое - родные братья, - проговорил он наконец. - Он - холодный, лишенный юмора человек. И кажется, сразу же меня заподозрил.
- Чушь! Нет никаких улик, которые связывают тебя с контрабандистами. Мы никогда не прятали товар в твоем доме, ты берешь лошадь, на которой днем никогда не выезжаешь за пределы поместья, ты запретил людям произносить твое имя. С чего ему подозревать тебя?
- Видимо, из-за того, что я был другом сэра Чарльза.
- А он… знает, чем занимался его брат?
- Я не уверен. Он не выдал этого ни выражением лица, ни интонациями. Невозможно понять, что у него на уме.
- Но ты хотя бы выяснил - доложили ли ему таможенники, что ничего не заметили? Поскольку все тихо, можно полагать, что они так и сделали.
- Не знаю. Он не упоминал об этом.
- Но, Ричард, это же самое главное, что нам нужно узнать, ради этого ты и поехал к нему! Видимо, поездка в Лондон плохо отразилась на твоих мозгах.
Желая избежать ее насмешек, он поспешил оправдаться:
- Я никак не мог - мы разговаривали совсем недолго, а потом к нам присоединилась его дочь.
Он услышал, как Кейт втянула в себя воздух, и, даже не глядя на нее, почувствовал, как она напряглась.
- Вот как? У сэра Генри есть дочь? Ты мне сразу об этом не сказал.
- Мне казалось, что это не важно.
- Казалось? А теперь?..
Он встал и подлил ей в бокал вина. Она не сводила глаз с его руки. Он с досадой увидел, что рука немного дрожит.
- И сколько этой дочери лет? Она еще ребенок или…
- На мой взгляд, ей примерно столько же, сколько тебе.
- Она только что приехала из Лондона. Наверное, одета по последней моде?
Он нетерпеливо сделал глоток вина.
- Понятия не имею. Она же в трауре.
- Она красива?
- Думаю, что ее находят красивой.
- А как на твой взгляд?
- Ну, в общем да, Кейт. В ней есть определенное изящество и своего рода утонченность, как у Джудит…
Она допила бокал и с размаху поставила его на столик. Бокал опрокинулся, упал на пол и разбился.
- А во мне ничего этого нет! Ты ведь об этом подумал, Ричард?
Он беспомощно заглянул ей в глаза, подыскивая слова, способные ее успокоить. Но она внезапно прижала ладони к щекам, съежилась и отвернулась. Он с ужасом увидел, что она плачет.
Когда-то давно он уже видел ее такой. Ричард лихорадочно порылся в тайниках памяти, и перед его глазами всплыл образ беспомощной, страдающей Кейт… Однажды зимой она пришла к нему и, ничего не сказав, уткнулась лицом ему в плечо. Он обнял ее, еще не понимая причины ее состояния. Тут она сдавленным шепотом выговорила, что умерла ее мать.
Тогда она была еще почти ребенком. Инстинкт подсказал ему, что сейчас она испытывает нечто похожее, что по какой-то неведомой ему причине ей очень больно.
Изо всех сил надеясь, что поступает правильно, Ричард опустился на колени и нежно обнял ее. Несколько мгновений она сидела словно каменная, затем ее тело обмякло, и она прижалась щекой к его волосам.
- Прости меня, Ричард! В конце концов, я такая же дурочка, как все прочие женщины. Но я просто не вынесу, если потеряю тебя. Я… я так люблю тебя!
Он крепче обнял ее и стал целовать ее пальцы.
- С чего тебе вдруг терять меня?
Она ответила очень тихо, и он впервые услышал в ее голосе нотки смирения:
- Я прекрасно понимаю, что, если… если бы ты вращался в обществе, как тебе это подобает, если бы остался в Лондоне надолго и встречался с великосветскими леди, ты бы перестал нуждаться во мне.
- Какая чепуха, - мягко проговорил он.
- Нет! Это правда. Мой отец был моряком, а мать портнихой. Вот мои корни. То, что я сейчас собой представляю, - дело твоих рук.
- Тогда мне остается только гордиться. - Он посмотрел на нее с улыбкой. - А ты в корне изменила всю мою жизнь, поэтому мы накрепко связаны друг с другом.
Она провела ладонью по его щеке, пригладила ему волосы.
- Я так ждала, что ты это скажешь, - с той самой ночи. Это… и еще три слова.
- Какие три слова?
Она прикрыла глаза пушистыми ресницами.
- Что ты меня любишь.
- Тогда я скажу их сейчас. Я тебя люблю, Кейт. Теперь ты счастлива?
Он почувствовал, как она глубоко, удовлетворенно вздохнула. Потом положила голову ему на грудь и замерла, в ее глазах застыло туманное, мечтательное выражение.
- Если бы только… - начал он и замолчал. Это был не слишком подходящий момент, чтобы сказать: "Если бы только ты всегда была такой, моя Кейт".
Глава 6
Кейт и Джудит вышли из леса с полными корзинами колокольчиков. На щечках Джудит играл нежный румянец, знак вернувшегося здоровья. Из-под глаз исчезли темные круги. Она держала голову слегка склоненной набок, словно любопытная птичка, прислушиваясь к окружающим ее звукам. Теперь она знала по голосу каждого ребенка в деревне, научилась свободно передвигаться по домику Кейт, помнила, сколько шагов от одной деревенской лавочки до другой. Сегодня утром, осторожно ощупывая каждую вещицу, которую клали ей в руку, она выбрала брошку для Кейт. И с гордостью принесла домой этот первый подарок, который купила сама на деньги, вырученные от плетения корзин. Кейт сказала, что это будет ее любимое украшение, кроме разве что золотого крестика, много лет назад подаренного Ричардом.
За деревней блестела на солнце ровная гладь залива. От причала отделилась рыбацкая лодка, вспугнув цаплю, которая покинула камыши и тяжело полетела над илистым берегом. Кейт, провожая ее глазами, описала происшествие Джудит, но вдруг оборвала себя на полуслове.
У церкви стоял грум, держа за повод двух лошадей, одну с дамским седлом. Джудит, необыкновенно чуткая к каждой перемене в настроении Кейт, беспокойно спросила:
- Почему мы остановились? Ты что-то увидела?
- Я не уверена, но кажется…
Кейт прищурилась. Она увлекла Джудит вперед и попросила ее подождать у кладбищенских ворот. А сама неспешно двинулась по дорожке между надгробьями, потом тихо скользнула в тень какого-то памятника.