– Ну что там у вас? – откликается она, явно недовольная, что ее прервали. – Мы идем играть. Когда закончите, присоединяйтесь. И вот что, Иззи: не забывай, что эта шторка до пола не доходит!
Местный волшебник предлагает угадать наш вес и обещает выплатить приз, если ошибется более чем на три фунта. Я здорово навострилась скрывать свой вес, однако сейчас не самый подходящий момент для демонстрации этого таланта. Так что мы проходим мимо.
Зейн предлагает сыграть в настольный хоккей: я колеблюсь, поскольку знаю, что именно эта игра будит во мне страшный азарт, но в конце концов соглашаюсь. Первым же ударом я забиваю гол.
– Е-е-ес-с-ть!!!
– Ну ладно, сама напросилась! – ворчит Зейн и идет в ответную атаку.
Я защищаюсь, как лев. Много шума и визга, игра идет с переменным успехом, и на счете 2:2 мы останавливаемся.
– Здорово у тебя получается! – замечает он и треплет меня по голове. – А стрелять по мишеням умеешь?
– Никогда не пробовала, – признаюсь я. – Лучше посмотрю, каков ты в тире.
Тремя выстрелами он сбивает консервную банку, а затем говорит: "Закрой глаза!" Я открываю глаза: на ладони у меня лежит пластмассовая русалочка.
– Ой, спасибо! – восклицаю я и, забыв, что передо мной секс-бог, кидаюсь ему на шею.
В ответ он крепко обнимает меня.
– Рад, что тебе понравилось.
А как же иначе? Он такой милый! Такой внимательный! Такой… Додумать я не успеваю – появляется Иззи. Одна. Всклокоченная, раскрасневшаяся и ни капельки не смущенная. Щеки и подбородок у нее в ярко-красных полосах.
– Я-то думала, он чисто выбрит, – хмурюсь я.
– Щетина скандинавского типа, – пожимает плечами Иззи. – Такая светлая, что ее почти не видно.
– А где Ларс? – интересуется Зейн, заинтригованный этим обменом впечатлениями.
– Ему… э-э… пришлось уйти.
– Даже не попрощавшись?
– Он плохо себя почувствовал.
– Может быть, нам стоит зайти к нему и выяснить… – с беспокойством начинает Зейн.
– Не думаю, что ты сможешь ему помочь, – загадочно улыбается Иззи. – А вообще-то уже поздно, пора и нам по домам.
С каких это пор ее волнует время суток?
– Ладно, поехали домой, – соглашается Зейн.
У меня падает сердце. Неужели вечер так скоро закончится?
– Я подвезу вас до отеля. Где вы остановились?
Мы переглядываемся. "Цирк" – премилое местечко, но не вполне соответствует желанному имиджу.
– В "Сахаре"! – отвечает Иззи. А я в тот же миг произношу:
– В "Дезерт Инн"!
ГЛАВА 14
Официантка ставит перед нами два стакана с сомбреро величиной, до краев полные "Маргаритой". Одиннадцать утра – но в казино уже полно народу, и все едят и пьют. С какой стати нам отставать? Мы набиваем желудки пирожными и заливаем сиропом (который подается весьма оригинально – со стебельками петрушки и тоненькими ломтиками бекона).
Я как раз собираюсь попросить Иззи, чтобы она напомнила мне позвонить дяде Си Джея (все время забываю!), как вдруг она ахает:
– Смотри, это та дамочка, что была с нами на шоу!
Я поднимаю глаза и вижу Клеопатру нашего времени.
– Все в том же платье! Должно быть, и не раздевалась!
Клео проходит мимо: мы так и пожираем ее глазами. Кудрявый паричок на ней сбился набок, косметика расплылась, левый глаз лишился накладных ресниц, зато правый в полной мере сохранил скорпионистое египетское обаяние.
– Как ты думаешь, она с кем-нибудь из них переспала? – шепчу я.
– Ну, во всяком случае, не с Ларсом! – ухмыляется Иззи. – Я его так обработала – у него теперь три дня не встанет!
– Повезло тебе! А вот я с Зейном даже не поцеловалась!
– Зато он проводил тебя домой. А сегодня встречается с тобой в аквариуме. Может быть, он просто не хочет торопить события.
– Надеюсь, что ты права. Просто от стриптизера как-то не ждешь джентльменского поведения. Ох, как не терпится снова его увидеть! – изнемогаю я. – Такой красавчик, такой милашка, такой… такой сюмпумпунчик! Обожаю!
– Так выпьем за ваш первый поцелуй! – провозглашает Иззи и двумя руками поднимает пиршественную чашу.
Я не пила текилы с того дня, как в мою жизнь вернулся Си Джей. Осмелюсь ли выпить сейчас? Я делаю глоток – и вздрагиваю от наплыва воспоминаний. Тот долгий день вновь встает перед глазами…
С бутылкой "Вдовы Клико", прибереженной для особого случая, давно покончено. Бар опустел. Я смотрю на часы – пять. Самый длинный день в жизни подходит к концу. "Знакомство" с Си Джеем, ныне известным как Кристиан, превратилось в далекое воспоминание. Тела наши обмякли в креслах, а души витают где-то далеко-далеко…
Папа приканчивает виски.
– Я-то уж подумал, что вы с Иззи решили объявить лесбийскую помолвку!
– Папа! – тихо говорю я. У меня не осталось сил кричать.
– В том, что касается мужчин, у тебя всегда был ужасный вкус!
– Не всегда, – загадочно отвечаю я и смотрю, как вытягивается лицо Кристиана, отразившись в пустом бокале.
– Нет смысла оглядываться на прошлое, Джейми, – сурово говорит Иззи. – Наша сила – в будущем!
– Вас обеих ждет чудесное приключение, – вздыхает мама, и в глазах ее бледной тенью мелькает тоска. – Другая страна, другая культура, другие люди – все не такое, как здесь…
Иззи салютует маме бокалом и допивает свое вино до дна.
– Смотри, Надин, как бы мы тебя не опередили на пути к алтарю! – улыбается она.
Надин пытается презрительно фыркнуть, но тут из носа у нее вылетает кое-что лишнее. Иззи хихикает; Кристиан торопливо протягивает невесте салфетку. Вытерев нос и восстановив самообладание, Надин шипит.
– Не думаю, что твой Дейв захочет венчаться в Лас-Вегасе. Он из тех мужчин, что предпочитают церемонию проводить в мэрии, а для банкета снять зал в местной забегаловке. Что же до Джейми – ты всерьез полагаешь, что в нее кто-нибудь влюбится? Америка – страна, где сбываются мечты, но не чудеса же!
– А мне кажется, – вполголоса замечает Кристиан, что в Джейми влюбиться нетрудно.
Сперва я думаю, что это мне померещилось, но по выражению лиц родных – особенно Надин – понимаю, что эти слова прозвучали на самом деле Осознав свою ошибку, Кристиан поспешно добавляет:
– Ведь она так похожа на мою Надин!
Он, бедняга, еще не понял, что любое сравнение со мной Надин воспринимает как личное оскорбление.
Я же от его слов впадаю в некое скорбное блаженство, сродни блаженству ракового больного, накачанного морфием.
В девять часов становится ясно, что праздник себя исчерпал. Мы сидим в гостиной и делаем вид, что смотрим детектив по, телевизору. Мама листает свою тайную коллекцию туристических рекламных брошюр – должно быть, ищет упоминания о Лас-Вегасе. Папа прихлебывает черный кофе и подсчитывает, сколько будет ему стоить пополнение домашних запасов спиртного. Надин дожидается рекламной паузы и, пробормотав что-то о долгом дне и утомительном путешествии, уволакивает Кристиана наверх. Иззи звонит Дейву, чтобы заехал за ней и отвез домой.
А я? Я просто свернулась калачиком на диване, не в силах шевельнуться, без мысли и без цели обводя пальцем цветы на обивке. Все во мне словно одеревенело, и за это я благодарна судьбе. В какой-то миг я закрываю глаза, затем снова их открываю…
Если верить будильнику, пролетело четыре часа. Светящиеся стрелки показывают половину второго. Телевизор выключен: я сижу в полной темноте. В горле сухо и горько: я нащупываю на мамином столике бокал с остатками шерри и опрокидываю остатки в себя. Потягиваюсь… и вдруг замечаю в дверном проеме темную фигуру. Фигура, похоже, принадлежит Кристиану. Я застываю на месте, словно воришка, пойманный с поличным.
– Проснулась? – шепчет он.
Сердце мое бьется о ребра теннисным мячом.
– Вроде того. Только-только глаза открыла.
Он входит в комнату. Я успеваю заметить, какой небрежно-сексуальный вид придают ему белая футболка и пижамные штаны. Волосы, прежде аккуратно причесанные, растрепались и лезут в глаза. Падающий из прихожей свет вырывает из мрака ключицу и золотые волоски на сильных руках. Мальчик, которого я любила, стал мужчиной.
– Я… э… просто решил выпить стакан воды. Хочешь чего-нибудь?
– Вода – это замечательно. Давай я сама налью.
Я чувствую себя обязанной сыграть роль хозяйки дома. Однако, когда пытаюсь встать, суставы у меня хрустят и ноги подгибаются – отсидела.
– Не вставай, я тебе принесу.
Все тело мое напрягается; его сотрясает дрожь предвкушения. Я несколько раз глубоко вдыхаю, чтобы успокоиться. Безжалостный день заставлял нас притворяться незнакомцами; но теперь, в Сумеречной Зоне, мы снова можем стать самими собой. Такими, как были когда-то. Слова любви заполнят пропасть шириной в десятилетие: а потом мы утешим друг друга и исцелим боль.
Я слышу, как открывается и закрывается кухонная дверь. Он идет…
"Если положил в воду кубики льда в форме дельфинов, значит, он будет моим, – загадываю я. – Если обычные кубики – значит, может быть и так, и так. Если принесет воду безо льда – останется с Надин".
Слышатся приглушенные шаги и позвякивание льда в бокале. Сердце у меня замирает.
Вдруг с лестничной площадки доносится скрип половицы.
– Куда это ты несешь воду? – Это Надин!
– Ну… в гостиной, кажется, остались чипсы. Что-то есть хочется, деточка.
Я кривлю губы. "Деточка!" Гадость какая! С тяжелым вздохом Надин шлепает вниз по ступенькам.
– Давай сюда воду. Ведь не донесешь, обязательно уронишь, разольешь… Захвати мне пару апельсиновых долек. И не задерживайся – ты же знаешь, я терпеть не могу, когда ты бродишь по ночам!