Халиф на час - Шахразада

Много удивительных тайн хранят стены древнего Багдада, но еще больше их скрыто за стенами дворца повелителя правоверных Гаруна аль-Рашида. Ибо великой тайной покрыты причины внезапного безумия правителя, который вдруг позабыл весь дворцовый ритуал и изрядно удивил мудрецов дивана и слуг своими речами и одеянием. До сих пор судачат на багдадском базаре, что заставило халифа запереться в своих покоях. Никому не ведомо… Знает об этом разве что почтенный Маруф, башмачник, да только он молчит…

Содержание:

• Макама первая 1

• Макама вторая 2

• Макама третья 3

• Макама четвертая 4

• Макама пятая 6

• Макама шестая 7

• Макама седьмая 8

• Макама восьмая 9

• Макама девятая 11

• Макама десятая 12

• Макама одиннадцатая 13

• Макама двенадцатая 14

• Макама тринадцатая (Да будет с нами милость Аллаха всесильного!) 15

• Макама четырнадцатая 16

• Макама пятнадцатая 19

• Макама шестнадцатая 20

• Макама семнадцатая 21

• Макама восемнадцатая 23

• Макама девятнадцатая 24

• Макама двадцатая 26

• Макама двадцать первая 27

• Макама двадцать вторая 28

• Макама двадцать третья 29

• Макама двадцать четвертая 31

• Макама двадцать пятая 33

• Макама последняя и самая короткая 33

• Примечания 33

Шахразада
Халиф на час

– Воистину, нет города прекраснее славного Багдада! Я сегодня целый день ходил по его улицам, любовался дворцами и минаретами… Но понял лишь одно: для того чтобы увидеть чудеса этого великого города одной жизни мало.

– Воистину так, путник! Да благословит тебя Аллах всемилостивый и милосердный!

– Скажи мне, добрый стражник, как мне отсюда добраться до полуденных ворот, что выходят на пустыню?

– О, путник… К тем воротам ведут несколько улиц. Если тебе нужна лавка древностей у полуденных ворот, то туда удобно пройти по улице Предзнаменования, которая начинается от базара. Если тебя влечет пустыня и развалины за воротами, то разумнее будет свернуть на улицу Утренних грез – она выведет тебя прямо к посту городской стражи. Если ты ищешь кладбище, то тебе стоит от улицы Воцарения пройти вдоль стены мечети, а там уже повернуть по переулку Сов.

– Благодарю тебя… Но как мне быть, если я хочу посетить и лавку, и развалины? Говорят, там некогда была обсерватория… А еще говорят, что где-то в пустыне был зарыт бесценный клад, который откопал всесильный халиф этого города, мудрый Гарун аль-Рашид… Говорят, что этот клад даровал ему мудрость и вместе с мудростью – осмотрительность. А еще говорят, что какая-то тайна, связанная с этим кладом, на веки заточила халифа в высоких стенах дворца, и если бы не путешественник и герой Синдбад-Мореход, то даже кости халифа истлели бы в душных комнатах…

– О, чужеземец… Так ты охотник за слухами?

– Скорее, я скромный собиратель тайн, преданий и легенд… Должно быть, мне пора назваться. Я – Ибрагим из рода Исума. Мои родные все собиратели сказаний и легенд, мифов и правдивых рассказов.

– Да воссияет над тобой мудрость Аллаха всесильного, достойный Ибрагим! Ты обратился к тому, возможно, единственному человеку, который сможет помочь в поисках. Ибо мой дядя, уважаемый Нурсултан, мальчишкой служил при дворе – он был писцом дивана и помнит те времена так, будто бы это было вчера…

– Должно быть, достойный Нурсултан не всегда помнит то, что было вчера? – глаза путника блеснули.

– Увы, добрый Ибрагим, ты прав… Говорят, что так бывает у тех, кто хорошо помнит прошлое… Лекарь утверждает, что это тяжкая болезнь, но почтенный Нурсултан здоровее моих сыновей и сильнее любого из стражников нашего великого города… Что же это за болезнь такая?

– Я слыхал о ней. Но названия не помню. Да и зачем мне что-то запоминать, если я могу записать любой рассказ? Истлеют мои кости, забудется даже мое имя, а предание, которое я запишу, переживет века…

– О да, это так… Так ты говоришь, что происходишь из рода Исума? Должно быть, ты родственник самого великого из визирей нашего города…

– Я – ты прав – родственник визиря этого города… Но был ли он великим, я не знаю.

– Зато об этом знает мой дядя. Он расскажет тебе все! И то, как правил первый из халифов, и почему твоего родственника называют величайшим визирем. Поведает он и правдивую историю о том, почему великий и мудрый халиф нашего города, его слава и гордость, Гарун аль-Рашид, стал пленником стен своего дворца…

Макама первая

– Было это в те далекие дни, – так начал свой рассказ достойный Нурсултан, – когда прекрасный город Багдад уже был звездой всего подлунного мира. Но история наша начинается не здесь, у белых стен дворца, а далеко на полночь отсюда. Там, где виден пик горы Мерхан.

Стоял жаркий летний день. Увы, как бы ни буйствовало солнце, но труд земледельца нельзя остановить и на миг, тем более в горах. Ибо там каждый клочок плодородной земли требует неустанного внимания, а все эти клочки приходится отвоевывать у каменистых гор с превеликим трудом.

Об этом и думал Карим-хлебопашец, разбивая тяжелым кетменем комья высохшей земли. Думал он и о том, как долго еще придется ждать, пока на этом, сейчас только нарождающемся поле появятся первые ростки, думал и о том, когда наконец сможет он дождаться урожая.

Но это были мысли простые и для Карима даже радостные. Ибо он знал, что лишь от его усердия зависит успех. И щедрый урожай своим появлением будет обязан именно его рукам.

Куда более невеселыми были мысли Карима о дочери, маленькой Джамиле. Прошло уже больше двух месяцев, как лекари отказались спасать его доченьку. Неизвестная болезнь подтачивала силы девочки. И теперь малышка уже не вставала со своего ложа. А родители тайком считали дни жизни, которые еще остались у девочки. И увы, здесь любые усилия Карима были тщетны. Ибо – о, как можно было бы сомневаться в этом! – он готов был отдать за малышку всю свою силу до капли и всю свою жизнь передать ей. Но это не помогало.

"За что же ты так тяжко казнишь меня, о Аллах всесильный и всемилостивый? Почему не отнял жизнь у меня, а каплю за каплей отнимаешь ее у слабой девочки?"

Не было, да и не могло быть ответа на этот горестный вопрос отца. И потому Карим продолжал дробить комья земли, время от времени тяжко вздыхая.

Летний день был жарким и тихим. Даже птицы прятались от зноя. В молчании застыли и горы вокруг. И потому звонкий удар почти оглушил Карима. Кетмень наткнулся на что-то металлическое, и в воздухе запела высокая звонкая нота.

– О Аллах, что же это такое? – вполголоса пробормотал Карим и, опустившись на колени, стал руками отгребать землю.

Вот блеснул желтый ободок, вот под ярким светом солнца заиграли синие и зеленые камни. И наконец в руках у Карима оказался необыкновенный, ослепительной красоты амулет – размером с ладонь, из желтого металла, схожего с золотом, украшенный самоцветными камнями, с удивительным рисунком посредине, более всего напоминающим мордочку кошки…

Увы, не знал другого слова Карим-землепашец и потому назвал этот предмет, обильно украшенный камнями и золотом, амулетом. Хотя то было создание рук куда более умелых, чем руки колдуна, пытающегося уберечь односельчанина от сурового взгляда судьбы. Тонкие золотые проволочки сплетались вокруг кошачьих глаз из лазурита, мордочка кошки из черного агата, казалось, хранила какую-то древнюю тайну, а бирюза ошейника была украшена продолговатым изображением Всевидящего ока. Человеку знающему этот удивительный предмет сразу бы напомнил совсем иные времена, отстоящие от будней Карима на десятки веков, и совсем иные места, удаленные от предгорий Мерхана на тысячи фарсахов.

– Какая красота, – проговорил вполголоса Карим, любуясь игрой света на гранях черного камня. – Должно быть, этот амулет немало стоит… О Аллах, быть может, если я продам его, у меня хватит денег, чтобы пригласить того иноземного лекаря, о котором говорит вся округа… О повелитель правоверных, всемилостивый и милосердный! Сто тысяч раз благодарю тебя за этот удивительный дар! Так, значит, ты не отвернулся от своего смиренного Карима! Ты по-прежнему со мной!

Карим поднял в великой благодарности голову к небесам и не заметил, как на миг омрачилось все вокруг, а где-то далеко прозвучал протяжный женский крик.

Бросив кетмень посреди поля, Карим со всех ног побежал домой. Увы, там все было так же, как и утром. Малышка дремала, прислонившись спиной к горе подушек, жена сидела рядом с ней и шила, поминутно поглядывая на лицо дочери. Руки девочки сжимали тряпичную куклу, а на щеках горел лихорадочный румянец.

– Жена, скорей иди сюда! Смотри, какое чудо! Аллах милостив к нам, теперь мы сможем пригласить того иноземного лекаря, о котором говорил твой брат! Уж он-то поможет нам!

Женщина взяла в руки амулет.

– О Аллах, какой тяжелый… Где ты взял его, несчастный мой Карим?