- Может быть, - согласился Герати. - Кто знает? Ладно, это не важно. Важно то, что проблема возникла у Кейт. И довольно серьезная. О которой она еще даже не знает.
Стен подал знак бармену принести еще пива.
- Но ты, разумеется, найдешь способ просветить ее, - заметил он.
ГЛАВА 3
Наступил один из тех дней, когда уже с утра ясно, что приходит весна. Город освобождался от снежного зимнего покрова, и лучики теплого солнца заискрились в стеклах небоскребов.
Кейт радовалась наступлению весны и чувствовала новый прилив оптимизма. У нее было предчувствие, что скоро должно произойти нечто хорошее. Она быстро шла по Сорок четвертой улице, остановившись только раз, чтобы полюбоваться фасадом яхт-клуба.
Для прекрасного настроения имелись веские причины: она торопилась на обед, который ежегодно устраивал главный редактор "Ньюс". За четыре года работы в газете ее пригласили впервые. На обедах у Кремера собирались лишь те, кто принимал в газете решения, и Кейт расцепила это приглашение как признание ее заслуг и, что важнее, аванс на будущее.
Ярко-зеленый шерстяной костюм, вполне Подходящий для торжественного обеда, соответствовал настроению Кейт. На губах играла улыбка победительницы.
Она на миг остановилась у входа в отель "Алгонкин", взглянула на свое отражение в стекле и, удовлетворенная, вошла в фойе.
Заметив Рут Блюм с ассистенткой, Кейт направилась к ним:
- Привет. Много нас сегодня будет?
Рут поморщилась:
- С десяток, наверное. Кремер любит уютную, неофициальную обстановку. Но я терпеть не могу эти празднества. Накануне у меня всегда расстройство желудка, за обедом приходится следить за собой, чтобы не сболтнуть лишнего, а после торжества пить минералку, чтобы прийти в норму.
- Неужели все так плохо? - удивилась Кейт.
- Именно так, как я сказала. Причем из года в год все хуже. Ну, подумай, что такого могут сделать двенадцать человек и один главный редактор за обедом в модном ресторанчике? Только заработать расстройство желудка. Когда увидишь всех в сборе, поймешь, о чем я. Каждый стремится высказать Кремеру как можно больше ярких идей. А если идей нет, тогда приходится мешать проявлять себя своему более изобретательному коллеге и пытаться сразу же заткнуть ему рот. Какая битва разгорается за столом! Мальчики играют в мужчин. Это… А, черт! Кажется, мне нужно в туалет. Подождите меня. Обе. Я ни за что не пойду в ресторан одна.
Когда тучная Рут скрылась в толпе, Кейт обернулась к Трейси:
- Она всегда так относилась к обеду у главного?
Трейси взглянула на нее как будто с некоторой жалостью:
- Не волнуйся. Просто она любит выпускать пар за пять минут до события. Но как только Рут сядет за стол с Кремером и остальной бандой, палец в рот ей не клади. Хочешь совет? Понаблюдай за ней. Она никому не даст рта раскрыть. - С этими словами Трейси ушла.
Хорошее настроение Кейт стало быстро улетучиваться, словно воздух из проткнутого булавкой шарика. Прошло четыре года с тех пор, как она впервые побывала в этом ресторане. Четыре года назад вышел ее первый материал. Четыре года назад она познакомилась с Тедом.
"Неужели я когда-то была такой молодой? Неужели были времена, когда мне хотелось, чтобы мою фамилию напечатали в газете, чтобы меня заметил Тед?"
Кейт улыбнулась. Ей и сейчас хотелось, чтобы Тед ее замечал.
Однако, репутацию известного репортера она заработала не связью с ним, а тяжким трудом, бесперебойно снабжая редакцию сенсационными материалами. Кейт знала, что стоит ей остановиться - и никакая любовь не поможет удержаться на вершине.
Но враги ее думали иначе, и это ей тоже было известно. В барах Третьей авеню молодые и уже потрепанные жизнью газетчики за кружкой нива распускали слухи о том, что за женщиной, сделавшей себе имя, всегда стоит мужчина. Впрочем, частенько именно так и было. Многие честолюбивые девочки всерьез думали, что успеха в жизни можно добиться, лишь переспав с нужным человеком. И на какое-то время они действительно возносились. Кейт не раз видела их фамилии под грубо слепленными поделками. Но все продолжалось лишь до тех пор, пока высокие покровители сохраняли к таким девочкам интерес, или пока они сами не впадали в немилость у своих начальников.
А потом бедняжки исчезали.
При этой мысли Кейт даже поежилась. Вот и про все теперь говорят то же самое.
Нет, это явно нервы. Рут запугала ее этим обедом, а она поддалась. Надо взять себя в руки.
Тут Кейт увидела, что к ней идет Рут, успевшая поправить в туалете прическу и заново накрасить губы. Кейт почувствовала себя лучше. Вот, по крайней мере, человек, который о ней так не думает. Подругой Рут не назовешь, но и исподтишка она бить не станет.
"Чего нельзя сказать о Билле Герати", - подумала Кейт, заметив помощника редактора, выходящего из бара вместе со своими ребятами. Троица проследовала в ресторан, и Кейт молила Бога, чтобы ее не посадили рядом с Герати. Она терпеть его не могла и, что еще хуже, до сих пор не научилась этого скрывать.
Герати почувствовал ее неприязнь с первой же встречи и не преминул ответить тем же. Врагов в газете наживаешь не из-за неосторожно сорвавшихся грубых слов или несогласия по рабочим вопросам, а только из-за взаимной антипатии.
Слава Богу, место Кейт оказалось рядом с Бернардом Гленом, редактором отдела политики, немолодым гомосексуалистом, обожавшим розовые рубашки и шелковые галстуки. Это был приятный в общении, безобидный человек, который все говорил и делал невпопад. Кейт удивлялась: как он смог выжить в обстановке дикой конкуренции в газете?
Взглянув на карточку по другую сторону стола, она поняла, что будет сидеть напротив самого Эда Кремера.
Но он запаздывал, и люди, по двое и по трое входившие из бара в ресторан, оживленно обсуждали это. Сторонний наблюдатель никогда бы не подумал, что присутствует на деловом обеде журналистов, ибо никто до сих пор не упоминал о работе. О бейсболе - пожалуйста. Герати, например, рассказывал о вечернике, которую они с женой задумали провести у себя дома. Рут интересовалась погодой.
Господи Иисусе, ну и хитрый же народец! Все ждали Кремера, приберегая свои "блестящие идеи", и говорили о чем угодно, только не о том, что их больше всего волнует. Чем-то они напоминали публику в зале театра, которая дожидается поднятия занавеса. Кейт поняла, что до того, как Кремер сядет на место, спектакль не начнется.
Впрочем, ждать пришлось не очень долго. В половине первого главный редактор вошел в ресторан вместе со своим заместителем и Тедом Геблером. Кейт заметила на галстуке Теда булавку "Тиффани", которую она подарила ему на Рождество. Это придало ей уверенности. Улучив момент, они украдкой посмотрели друг на друга. От этого у нее потеплело на душе, и она твердо решила, что врагам сегодня победы не видать. Она готова покорить весь мир.
Стол Кремера находился в углу тускло освещенного зала. И помещении не было ни цветов, ни украшений, которые могли бы смягчить атмосферу. Все, казалось, подчеркивало деловой характер встречи главного редактора с подчиненными.
И действительно, как только он появился, всех словно прорвало.
Бен Франкс, редактор спортивного отдела, заговорил об успехе вышедшего на прошлой неделе приложения, которое привлекло рекламодателей, до этого активно сотрудничавших с "Пост". Бен гордился своей победой и не скрывал того. Спортивный отдел в газете традиционно довольствовался вторыми ролями. Одним бейсболом читателей не привлечешь, а знаменитые игроки все же пользовались меньшей популярностью, чем, скажем, голливудские кинозвезды. Поэтому дела в отделе шли не очень успешно. Но приложение удалось на славу, и Бен Франкс, активно используя этот козырь на обеде у Кремера, намеревался восстановить некое равновесие. На его счастье, никто из присутствующих, казалось, не возражал.
Бернард Глен - иное дело. Против старика ополчились буквально все - от Теда Геблера до Билла Герата, каждый хотел видеть на месте редактора отдела политики своего человека, помоложе. Тед имел в виду очеркиста, Билл - репортера. Впрочем, пока не столь важно, будет ли новый редактор отдела собирать информацию или писать на ее основе материал. Важнее, чтобы этот человек был "своим". Человек, которого можно контролировать, на которого можно полагаться. На этом-то ноле и шла борьба между Тедом и Биллом.
Но сначала им нужно избавиться от Бернарда Глена. Ради достижения этой промежуточной цели Тед с Биллом объединились, а Глен если и знал, что под него копают, то не обращал внимания.
Из всех собравшихся, похоже, лишь он воздал должное блюдам.
- Выпивал я тут как-то с Карлом Бернстайном, - сообщил он Кремеру. - Вы себе представить не можете, что он наговорил о Тедди Кеннеди и его милой женушке Джоан.
- Например? - сварливо буркнул Герати.
- Не твоего ума дело, проныра. Мы с Карлом - давние приятели. И учти, как только он закончит с Кеннеди, на очереди будешь ты. Я возьму у него материальчик о Тедди.
- Как же! - вмешался Геблер. - Бернстайн не занимается благотворительностью. Если у него с Кеннеди получится, "Вашингтон пост" загребет все себе. Или ты всерьез думаешь, что он отдаст горячий материал тебе, раз ты его старый приятель? - Сделав паузу, Тед добавил: - Пусть даже и такой старый.
- Не будь мерзавцем, дорогой. Тебе это не идет.
И, отшив Геблера, словно провинившегося школьника, Бернард Глен продолжал кокетничать с Кремером, будто престарелая куртизанка с новым поклонником.
Кейт восхищалась его полнейшей непробиваемостью. Он был толстокожим, как носорог. В "Донахью" ходила шуточка: дескать, Бернарда Глена можно не бить в спину - он настолько пренебрегает конкурентами, что, ударь его даже по лицу, он не сочтет нужным это заметить.