На щеках молодой женщины мгновенно вспыхнул румянец: даже мысли о Поле заставляли ее чувствовать себя смертельно виноватой. Она повернулась, и перед ее взором предстал месье де Сен-Сирк во всем своем великолепии. Приподняв брови, он недоуменно взирал на странную конструкцию, которую только при богатом воображении можно было принять за флористическую композицию.
- Что, ваза упала? - полюбопытствовал он.
Рита в отчаянии покосилась на результат своих художественных экспериментов - некоторые цветы безжизненно висели на сломанных стеблях. Вот что сделали ее "нежные ручки", привыкшие к лошадям!
- Нет, ваза не падала, - нашла в себе силы ответить Рита. - Просто я пыталась составить букет.
- А, значит, я просто смотрел не с того ракурса! Это теперь так… модно? - Рене вздохнул достаточно громко, чтобы его можно было услышать.
- Да заткнись ты! - рявкнула Рита, не в силах больше выносить этой издевательской французской вежливости. Его лучшие чувства, похоже, были задеты подобной резкостью, но она уже ничего не могла с собой поделать. - Эти дурацкие цветы омерзительны и ты прекрасно это видишь!
- Я не умею обращаться с ними…
- А зачем тебе это надо?
- Затем, что другие женщины могут, а я не могу ничего! - воскликнула она и бросилась вверх по лестнице, на ходу утирая слезы.
Рита бежала по ступенькам, чувствуя себя леммингом, который собирается прыгать со скалы. Не такая уж и плохая идея, если учесть, что впереди ждет вечер величайшего унижения. Придется разыгрывать гостеприимную хозяйку перед Летицией и быть готовой, что темой всех разговоров непременно станут неловкость и промашки мадам де Сен-Сирк. Еще ужаснее было то, что придется выбирать одежду!
Она влетела в неприкосновенный покой своей спальни и мгновенно обнаружила, что от неприкосновенности не осталось и следа. Две горничные стягивали белье с кровати, шкафы стояли раскрытыми, еще одна мыла пол. Рита медленно развернулась и пошла куда глаза глядят.
Однако на пути возникло нечто… вернее некто, отрезающий пути к отступлению. Рита покорно остановилась, все еще не веря, что это происходило на самом деле.
- Успокойся. - Рене протянул руку, пытаясь как-то утешить ее.
- Успокоиться? Будьте так любезны, месье, куда теперь мне прикажете удалиться? За ворота? В подвал к крысам?
- Не надо преувеличивать, в винных погребах замка Сен-Сирк нет ни одной крысы, - невозмутимо ответил он, хотя в этих сведениях Рита нуждалась меньше всего.
- Зато наверху есть одна! - Рене нахмурился.
- Надеюсь, ты шутишь…
- О Боже, погляди в зеркало! - в ярости прошипела она.
Несмотря на сопротивление, Рене крепко взял ее за руку и повел по длинным коридорам в другой конец замка. Рита терялась в догадках, но с губ ее не сорвалось ни единого вопроса: она твердо решила больше не унижаться перед этим тираном.
Тем временем "тиран" широко распахнул перед женой двери в собственную спальню - жестом несколько театральным, но вполне подходящим для данной драматической ситуации! Она вошла, терзаясь самыми противоречивыми чувствами и не зная, какому из них отдать предпочтение.
- Теперь посмотри вокруг себя, - слегка насмешливо произнес Рене.
Знакомая пижама с розовыми мишками как ни в чем не бывало лежала на подушке огромной кровати.
- Но… но мы же раньше никогда не спали в одной комнате…
- Почему бы не исправить это теперь?
На ватных ногах Рита подошла к кровати и медленно села. Затем взяла в руки пижаму, удивляясь, почему столь непривлекательная вещь была выставлена на всеобщее обозрение, словно музейный экспонат.
- Разве это…
Она пожала плечами, пытаясь казаться равнодушной. На самом деле молодая женщина испытывала крайнее удовлетворение: в этот момент она чувствовала себя очень могущественной. Он сделает все, что угодно, лишь бы не говорить прямо, но сейчас Рита просто физически ощущала его желание. Это приглашение разделить супружеское ложе служило лучшим свидетельством его дальнейших намерений. Жуткие переживания последних дней, домыслы и подозрения показались совершенно беспочвенными и ненужными: в конце концов он пришел к ней.
- Это большая кровать, - констатировала Рита. - Я думаю, мы сможем соблюдать правила вежливости в ней точно так же, как за обеденным столом.
- Хорошо, - пробормотал Рене. - Кстати, у меня для тебя есть подарок.
Она тем временем сворачивала пижаму в тугой комок, но после этих слов забросила ее под кровать и уставилась на мужа.
- Ты сказал, подарок?
Рене молча указал на башню из коробок, украшающую туалетный столик. Она подлетела к этому сооружению, вне себя от волнения. Муж никогда еще не дарил ей подарков!
- Для меня?
Рита кинула коробки на кровать, и самая большая из них раскрылась в полете. В полном изумлении Рита извлекла на свет некий предмет одежды, но она затруднилась бы назвать, что именно это было.
- Ты купил мне это, чтобы надеть?
- Да, на сегодняшнюю вечеринку.
- Но почему? - искренне недоумевая, спросила она.
Рене засунул руки в карманы идеально отглаженных брюк и пожал плечами.
- Захотелось.
При ближайшем рассмотрении содержимое коробки оказалось чем-то шелковым совершенно крошечного размера.
- Но это же… - Рита не решилась произнести слово "белье", но как по иному назвать кусочек блестящей материи не знала.
- Быть может, платье? - в свою очередь предположил Рене.
- П-платье? - повторила она, с ужасом представляя, как появиться среди гостей чуть ли не голой. - Но платье не может быть таким маленьким…
Рене глубоко вздохнул.
- И такого цвета. - И прямо скажем, почти прозрачным. Рите казалось, что легкая синяя ткань будет просвечивать, как полиэтилен на солнце.
- Ну, наверное, это не самая лучшая моя идея, - как-то странно произнес Рене.
О Боже, вот за подобную бестактность ее действительно следует посадить в подвал с крысами! Муж сделал ей подарок, а она стоит и мямлит что-то невразумительное, словно школьник, пойманный с банкой варенья! Если он хочет, чтобы Рита появилась на вечеринке в этом, так оно и будет. Да попроси он надеть мусорное ведро, нужно носить его с улыбкой на лице!
С несколько преувеличенным энтузиазмом Рита взялась за остальные подарки, с трепетом думая, что еще ее ждет. Открытые туфли на маленьком каблучке - значит, ее опять будут принимать за подростка! Нижнее белье, которое можно продеть сквозь обручальное кольцо, такое тонкое, что непонятно, зачем вообще оно нужно. Неужели он совсем не ценит целомудрие?
Подойдя ближе, Рене протянул жене обтянутую бархатом коробочку, довольно большого размера для ювелирной.
- Это как раз подойдет к твоему платью.
Рита замерла на месте, как завороженная глядя на блестящие темно-синие сапфиры в серебряной оправе. При взгляде на чудесное колье и серьги, она не испытала радости, скорее, наоборот.
- Их когда-то носила… Изабель? - еле слышно прошептала она.
- Нет… Я никогда не предложу тебя надеть то, что принадлежало Изабель.
- Но я думала… Понимаешь, я думала, что все драгоценности, которые ты мне дарил после свадьбы, раньше были ее.
Рене явственно произнес безмолвную молитву, прося Господа ниспослать ему выдержки спокойствия.
- Изабель носила только бриллианты. Они теперь у Симоны. А у тебя наши фамильные камни, которые Изабель никогда не нравились.
- Если бы ты сказал это раньше… - тихо произнесла Рита.
Ей хотелось дотронуться до чудесных сапфиров - сверкающих теперь для нее. Только для нее. С трудом веря в происходящее, она попыталась скрыть непрошеные слезы.
- Я, конечно, не ангел, но и не совершенно бесчувственный тип.
Они говорили об Изабель, как будто это было в порядке вещей. Наконец-то Рене не стал уходить от темы или отмалчиваться с мрачным видом.
- Я очень тронута, что ты приложил столько усилий, и все ради меня! - прерывисто сказала Рита. Но что касается платья и белья, то все-таки она надеялась, что неожиданные походы в магазин не войдут в привычку ее мужа.
- Эти усилия я должен был приложить много раньше, - неожиданно хрипло ответил Рене.
- Лучше поздно, чем никогда, - пробормотала Рита, очень удивляясь, что он смог признать свою ошибку.
Она чувствовала себя виноватой за то, что не носила подаренных драгоценностей, полагая, что они принадлежали Изабель. Наверное, побила все рекорды по неблагодарности.
- Должна признаться, что всегда страшно завидовала Изабель… и отчаянно ревновала… - начала Рита с глубоким вздохом.
- Завидовала? Ревновала? - Рене искренне удивился этому признанию.
- У нее было подвенечное платье и медовый месяц. Она была по-настоящему красивой и так замечательно украшала дом…
- Она приглашала профессиональных дизайнеров.
- И умела принимать гостей…
- Она нанимала специалистов, чтобы те развлекали приглашенных.
Рита нахмурилась, слушая, как развенчивается миф о прекрасной и совершенной Изабель, и не понимая, чем ее предшественница заслужила такую жестокую критику.
- Она была совершенно необыкновенной. Ты влюбился еще подростком…
Рене невесело рассмеялся, и молодая женщина недоуменно замолчала.
- Только не говори мне, что наслушалась сказок Симоны о том, что мы любили друг друга с пеленок!
- Ну да, но…
Увидев ее замешательство, муж издал нечленораздельный возглас, и его лицо потемнело.
- То есть ты и сейчас не знаешь правды? Хотя кто, кроме меня, мог рассказать тебе эту нелицеприятную правду? Но я не хотел ворошить прошлое, а Симона всегда предпочитала смотреть на жизнь своей дочери сквозь розовые очки и слишком многого не замечать.