Женщины считаются особами, уступающими в уме мужчинам, но ни одна из них никогда не была такой дурой, чтобы, подобно мужской половине человечества, предпочесть смазливое личико или красивую фигуру истинным достоинствам ума и души… Но что есть истинные достоинства ума и души? Роман написан в традициях английской прозы XIX века. Предназначен для женщин.
Содержание:
Глава 1. "Я уже не настолько юн, чтобы знать всё на свете…" 1
Глава 2. "Ухаживание за барышней на дому сохраняет все прелести любви и тонкость чувства…" 3
Глава 3. "Женщины считаются особами, уступающими в уме мужчинам, но ни одна из них никогда не была такой дурой, чтобы, подобно мужской половине человечества, предпочесть смазливое личико или красивую фигуру истинным достоинствам ума и души…" 5
Глава 4. "Требовать от красоты ещё и ума - значит притязать на совершенство, а это в наше время неразумно…" 6
Глава 5. "Человек услышит твои слова, только если поймёт, что ты говоришь с любовью к нему…" 9
Глава 6. "Это погружённость в себя? Любовь к одиночеству? Желание скрыть потаенные глубины личности? Стремление утаить нечто постыдное? Надменное желание стоять над окружающим миром? Отрешённость от суеты? Холодное себялюбие? Затаённая боль?…" 11
Глава 7. "… Просто в детстве я верил, что где-то и подлинно есть вход в мир магии, перекрёсток дорог, где граничат миры - дурной реальности и доброго чародейства, где можно загадать желание - и оно исполнится, где уродливый кобольд может оказаться прекрасным принцем…" 13
Глава 8. "У него в глазах - страдание, но там есть и душа.." 15
Глава 9. "Ты же сам заметил, что я склонен к одиночеству…" 17
Глава 10. "Эта песня о маленьком горбуне, певце и музыканте, который тщетно мечтал о любви красавицы и умер от тоски…" 18
Глава 11. "Кто любит за высокие нравственные достоинства, тот остается верен всю жизнь, потому что он привязывается к чему-то постоянному…" 20
Глава 12. "Переставьте слова - и они обретают другой смысл, иначе расставленные мысли производят другое впечатление. Мысль меняется в зависимости от слов, которые ее выражают. А слова способны исказить любую мысль…" 23
Глава 13. "… Это… поверь… весьма опасное знакомство для порядочной девицы…" 25
Глава 14. "Джентльмен никогда не откажет женщине в праве на заблуждение, но не все леди склонны пользоваться этим правом…" 26
Глава 15. "Есть вещи, дорогой Клиффорд, которые не только не снились нашим мудрецам, но которые не в состоянии понять и самые обыкновенные дураки…" 28
Глава 16. "Но уродство, комициальная болезнь, болезни крови королевских фамилий, лунные склонности мужественностиенности и сумасшествие - это ступени вырождения, начало конца старых родов, знаки обречённости…" 30
Глава 17. "Уроды… они другие. Иные такие респектабельные с виду… никогда не скажешь…" 31
Глава 18. "Женщина может скрасить недостатки лица пудрой, недостатки фигуры - платьем, а недостатки ума - браком с умным мужчиной. Но если в мужчине нет чести - что компенсирует её отсутствие?" 32
Глава 19. "Это необсуждаемо, но ты мне наивным дураком в этих делах до сих пор не казался…." 34
Глава 20."…Сорок раз мы говорили ей, что она доиграется, - она и слышать нас не хотела, а что она хочет услышать теперь?" 36
Глава 21. "… когда я поняла, что полюбила мерзавца - это… почему-то… оказалось бедой…" 37
Глава 22. "Спокойный вечный сон, блаженство без желаний - для всех, чей груз скорбей и бедствий неподъемен, когда земля потерь и похорон вновь алчет жертвы…" 38
Глава 23. "Если вы собираетесь мне сказать, что я достоин пули, вспомните, что я последний в роду. А что чести я роду не делаю - я и без вас уже понял…" 40
Глава 24. "Мистер Кейтон… не воспользовался моим расположением…" 41
Глава 25. "Где страсть, там нет места любви. Искорените прежде эти злые древа страстей - и на месте их произрастет древо, дающее плод любви. Древо же это - Он, Бог-Любовь…" 43
Глава 26. "Поймите же, я бессилен, милорд, он не хочет жить…" 45
Глава 27. "Мистер Кейтон - весьма милый молодой человек…" 46
Глава 28. "Это и есть твой принц на белом коне?…" 48
Эпилог. Семь лет спустя 50
Примечания 50
Ольга Михайлова
Аристократия духа
Глава 1. "Я уже не настолько юн, чтобы знать всё на свете…"
Четырехугольная башня часовни Мертон-колледжа тонкими угловыми шпилями подпирала нависшую над Оксфордом серой периной непроницаемую грозовую тучу. Студенты, зябко кутаясь в чёрные гауны, с тоской наблюдали, как на дроги устанавливается гроб, и профессор Давердейл приказывает кучеру трогать. Смерть Чарльза Гритэма, которому предстояло теперь найти вечный покой в фамильном склепе в Дорсетшире, была ударом для многих, до конца второго триместра оставались считанные дни, и внезапная смерть тьютора поломала расписание занятий и оставила дюжину студентов без руководителя.
Профессор Давердейл велел всем студентам Гритэма собраться в седьмой аудитории и исчез. Джон Риквуд, студент-филолог, расстроенный едва ли не до слёз, мрачно спросил у своего сокурсника Питера Хамфри, как тот полагает, согласится ли их взять Даффин, или надежды на это нет? Хамфри поглядел на Риквуда в недоумении. По его мнению, глупо было и надеяться на подобное чудо.
- Нужны мы ему! Нас поделят между Оверлеем и Давердейлом.
Риквуд вздохнул. Да, похоже, Хамфри был прав.
Все расселись по привычным для них местам и тихо перешептывались. Арчибальд Даффин, неслышными шагами войдя в аудиторию, остановился в тени арочного пролёта. Опытным глазом пробежал по лицам. Девять человек заняли в небольшой аудитории первые места и сидели вместе, тихо переговариваясь.
Но трое сели отдельно. Одного, сидящего в отдалении от остальных, Даффин знал. Стивен Мелроуз. Голубая кровь предков не выделила, но обделила это лицо красками. Юнец не удостаивал общением никого, но профессор, ознакомившись накануне с работами студентов, понял, что это - жалкая гордыня серости, которая претендует на непонятость просто потому, что больше нечем выделиться. Второй - юноша со спокойным и невозмутимым выражением на приятном лице, сидел на правом ряду и не спускал глаз с третьего - широкоплечего молодого человека, смуглое лицо которого определялось носом, начинавшимся резкой горбинкой и заканчивавшимся причудливо вырезанными ноздрями, делавшим его похожим на колдуна. Сходство усугублялось тёмными глазами под густыми бровями и резкими впадинами щек, но чуть смягчалось аскетичной линией губ и тонких скул. Даффин подумал, что сходные лица попадались ему на полотнах Рогира ван дер Вейдена. Восемь человек из десяти назвали бы его уродом, но Даффину нравились такие неординарные лица. Сам юноша ни на кого не обращал внимания, мрачно озирая сумрак за окном. Было заметно, что ему неуютно и тоскливо, его отстранённость от остальных была непоказной.
Даффин вынужден был уступить просьбе декана и стать тьютором для четырех студентов покойного Гритэма. Ещё четверых должен был взять Эдвин Давердейл, остальных - Джон Оверлей. Единственное, в чём учебный администратор пошёл ему навстречу - было позволение "снять сливки", взять лучших - первым и по своему усмотрению. И вот сейчас Даффин, накануне ознакомившийся с последними работами юнцов, сданными ещё Гритэму, отобрал для себя из общей массы пять имен. Теперь он хотел, чтобы имена материализовались в лица.
Не то, чтобы Арчибальд Даффин был физиономистом, совсем нет. Однако, годы опыта его кое-чему научили. Он знал, что если красота бывает иногда пуста, то уж безликость пуста по преимуществу. Ум выделяет себя чем угодно - демонстративным эпатажем, спокойным достоинством, инфернальным блеском глаз, резкостью черт или даже чертами распада - но выделяет непременно. Он резко выступил из темноты, и шум в аудитории мгновенно смолк. Арчибальд Даффин - талантливый педагог, опытный ритор и обаятельный умница - был кумиром студентов, объектом всеобщего поклонения. Профессор сел, положил перед собой работы студентов - рассуждения на тему "аристократия духа" - и потребовал от старосты представить ему учащихся, сам же упёрся глазами в список, составленный им накануне. "Энселм Кейтон, Ричард Дабз, Остин Роуэн, Майкл Пелью, Альберт Ренн" Один был лишним.