Рэн твердо решил избавиться от своих глупых чувств к этой шотландской девушке. И все-таки даже теперь, когда он уверенно вел свою команду вперед, к свободе, его преследовал запах Авроры.
Над головами моряков желтым светом горело открытое окно крепости, откуда за ними наблюдал человек. Потом окно закрылось, свет погас.
Глава 5
– Приготовиться к отплытию! – крикнул Рэнсом, снимая перчатки и поднимаясь по сходням. Моряки, поднимая парус, старались держаться подальше от рассерженного капитана. Он редко повышал голос.
Дахрейн встретил Рэна у мостика:
– Саиб? – Юнга явно хотел что-то сказать капитану, но Рэн сухо сказал:
– Не сейчас, Дахрейн.
"Эта чертова девчонка вывела меня из равновесия", – подумал Рэн, хлопнув перчатками по бедру.
– Но, саиб, я должен предупредить…
– Уйди с дороги!
Дахрейн не подчинился, и это заставило Рэна остановиться. Он снял шляпу, тяжело вздохнул, сделал юнге знак следовать за ним к своей каюте. Дойдя до двери, Рэн обернулся к юноше. Лицо Дахрейна выражало неколебимую готовность отдать жизнь за капитана. Рэнсом считал, что юноше следует больше думать о себе. Дахрейн провел трудное детство и вынес много лишений, но сохранил доброе сердце и не заслуживал участи слуги.
Рэн положил руку ему на плечо:
– Прости меня, Дахрейн. Я слушаю. О чем ты хотел предупредить меня?
– Там женщина, саиб. – Юнга показал на дверь каюты. – Она ждет тебя.
Лицо Рэна потемнело. Доминго, любитель женского пола, иногда устраивал своему капитану подобные сюрпризы. Однако только он знал, почему Рэн неизменно отправлял восвояси недовольных красавиц, правда, всегда с набитыми кошельками.
– Пришли сюда немедленно мистера Авилара. Черт возьми, я когда-нибудь всерьез займусь им, отплачу за его услуги!
– Нет, саиб! – воскликнул юнга, затем более спокойно добавил: – Не думаю, что это посланница испанца.
Не по возрасту серьезное выражение лица мальчика смутило Рэна. Он посмотрел на дверь. Неужели Аврора? Нет, девушка не успела бы попасть на корабль, даже если бы знала, где он. Но тогда кто же?.. Рэн распахнул дверь каюты и замер на пороге. Спиной к нему стояла женщина, закутанная в темную шаль. Сердце Рэна дрогнуло. Но еще до того, как гостья отвернулась и заговорила, он понял, что это не Аврора. У нее было привлекательное лицо с тонкими чертами. Даже свободный покрой платья не скрывал худобы женщины, но во всем ее облике ощущались достоинство и серьезность.
Нет, она не из тех девиц, что посылает услужливый Доминго.
– Как вы появились здесь и зачем? Предупреждаю, я занятой человек…
Гостью смутил его суровый тон, и Рэна тронула ее беззащитность, совсем не свойственная Авроре.
– Вы… Вы – Рэнсом Монтгомери?
Он кивнул.
– Значит, я ваша сестра.
Рэн криво усмехнулся.
– Я сирота, мэм, и у меня нет сестер. – Он прошелся по каюте.
– Единокровная сестра, – пояснила, вспыхнув, женщина. – У нас с вами общий отец.
Рэн, медленно прохаживаясь по каюте, сбрасывал свои маскарадные принадлежности.
– Полагаю, у вас есть доказательства? – спросил он, положив на стол оружие.
– Конечно.
Воцарилось молчание. Рэн заметил, что гостья устремила полный ужаса взгляд, направленный на окровавленные ножи. Посмотрев на Рэнсома, она сделала шаг назад.
– Мне нужны доказательства, мэм! – Боже, кажется, она сейчас упадет в обморок!
Женщина попыталась овладеть собой, но руки се дрожали, когда она открывала свою сумку.
– Я – Рэчел Ортис. – Она протянула Рэну золотое кольцо. – Моя мать… была куртизанкой.
Рэн внимательно посмотрел на гостью, затем на кольцо.
– Ваш отец, Грэнвил Монтгомери, провел некоторое время с моей матерью в Мадриде. Я появилась на свет после их непродолжительной связи. – Гостья, казалось, ничуть не стеснялась своего происхождения, и Рэну это понравилось. – Меня в младенчестве отослали в монастырь, а совсем недавно я узнала о смерти матери. Она ничего не оставила мне, сеньор Монтгомери, кроме письма, открывающего тайну моего рождения, и вот этого кольца, подтверждающего ее рассказ. Ваш – наш – отец подарил его ей.
– Оно, собственно, ничего не означает. – Рэн положил кольцо на край стола, но гостья не взяла его.
– Быть может, это больше убедит вас? – Рэчел вручила ему маленький пакет. С неожиданной для него самого поспешностью Рэн развязал тесьму и увидел стопку писем. Узнав почерк отца, он выбрал одно из них. Отец признавался в одиночестве и в страстной любви к той, кого называл Розой, и к их будущему ребенку.
Охваченный гневом, Рэн отвернулся от Рэчел. О, как бы он хотел избавить себя от удовольствия лицезреть сестрицу. Но его воспитывали как джентльмена, а Рэчел Ортис как-никак его сестра, хотя полной уверенности в этом он не испытывал. Да, ему следует вести себя, как настоящему Монтгомери. Но этот визит переполнил чашу его терпения.
– Итак, что тебе нужно от меня, сестра? – спросил Рэн, присев на край стола и скрестив на груди руки.
– Я совершенно одна… – начала она слабым голосом. – Мне негде жить, я не могу даже мечтать о замужестве…
– Ты девственница? – прервал он ее. Рэчел вскинула голову и залилась румянцем.
Возмущение гостьи не произвело на Рэна ни малейшего впечатления.
– Насколько я понимаю, ты просишь у меня помощи, верно?
Она кивнула.
– Тогда я должен кое-что знать о тебе. – Рэн опустился в кресло. – Хотя не уверен, что мне следует помогать тебе.
Рэчел взглянула на Рэна с неожиданной твердостью.
– Ты суровый человек, Рэнсом Монтгомери. И на редкость бессердечный.
– Не стану убеждать тебя в обратном, сестрица. – Он равнодушно пожал плечами. – Вот уж не предвидел твоего появления.
Рэчел, обескураженная его насмешливым тоном, опустила глаза. В душе Рэна проснулась жалость. Он упрекнул себя за грубость и оскорбительные намеки. Что ж, Рэчел вполне вписалась бы в английское общество. Воспитанная в монастыре, она была целомудренна и могла бы составить счастье какого-нибудь молодого человека. Ее сомнительное происхождение, вероятно, никого особенно не смутило бы. В конце концов, Рэчел ведь тоже Монтгомери. Рэн едва не расхохотался от нелепости ситуации, но вовремя взял себя в руки. Собственное происхождение постоянно терзало его, а тут еще так некстати очередное доказательство бурной жизни отца.
Рэчел молча наблюдала, как он зажег свечу и начал что-то быстро писать на клочке бумаги.
– Будь готова через три часа. Мы отплываем в четыре утра, с началом отлива. Я пошлю за твоим багажом. Через десять часов наш корабль встретится с другим, и ты на него пересядешь.
– Могу ли я спросить, куда ты собираешься меня переправить? – В голосе Рэчел прозвучала обида. Он взглянул на сестру, сложил письмо, растопил на свече сургуч и запечатал послание.
– В мой дом, Рэчел, – ответил Рэн. – Там никто тебя не обидит. – В его голосе не было мягкости и сочувствия, он говорил как человек, привыкший повелевать и не терпящий неповиновения. Рэн подошел к двери и позвал Дахрейна.
– Дахрейн, это мисс Ортис, моя… сестра. – Рэн словно не замечал недоумения юнги. – Проследи за тем, чтобы она хорошо устроилась в свободной каюте, и вели Кастильо охранять ее. – Он холодно взглянул на гостью. – Ты не должна появляться на палубе и прошу тебя подчиняться мне, понятно?
Он не собирался объяснять сестре, что женщина в этой стране, а уж тем более на корабле, всегда доставляет одни неприятности. Ему не хотелось говорить и о том, что ее присутствие на борту едва ли понравится команде. "Стоит только Кастильо взглянуть на нее своим единственным глазом, – подумал Рэн, – как Рэчел сама запрется в своей каюте".
– Все это делается лишь ради твоего благополучия. – Рэн протянул сестре запечатанное письмо.
Дахрейн уставился на Рэчел, ожидая, когда она последует за ним.
Рэчел, чуть помедлив, вняла Рэна за руку.
– Спасибо, брат. Я заберу кольцо и письма, когда они больше не будут тебе нужны.
Она направилась за Дахрейном.
Захлопнув дверь, Рэн прошелся по каюте и остановился у стола.
Он выдвинул верхний ящик, достал оттуда коробочку, откинул крышку и, взяв кольцо, лежавшее на бархатной подушечке, сравнил его с тем, что оставила Рэчел.
Сомнения рассеялись. На обоих были одинаковые изображения орла, распростершего крылья, – герб дома Монтгомери.
– Да, отец, ты заставил меня задуматься над моим собственным происхождением. Интересно, сколько еще раскидано по белу свету твоих наследников с доказательствами, подобными этому?
Рука в перчатке появилась и исчезла, насыпав монеты в протянутую ладонь человека в халате. Тот выбрал одну из них и попробовал ее на зуб.
– Где и когда?
Снова появилась и исчезла рука в перчатке, передав вопрошавшему клочок бумаги.
Человек в халате прочитал записку.
– Я многим рискую. – Он спрятал кошелек.
Длинное дуло пистолета внезапно уперлось ему в живот. Человек в халате проворчал что-то и отвернулся.
Это была жалкая лачуга.
Но женщине, лежавшей на грязных подушках, она казалась настоящим дворцом. Хотя ей пришлось обрызгать подушку настоем мяты, чтобы уничтожить запах того, кто спал здесь до нее, она радовалась, что под ней постель, а не голая земля. Съежившись под потрепанной циновкой, Аврора потрогала свой амулет и посмотрела на звезды, ярко светившие сквозь дыру в стене. Она думала о том, что Рэнсом сейчас тоже смотрит на звезды, определяя по ним путь своего корабля к новым приключениям.
Девушка вздохнула и перевернулась на спину.