Возможна ли искренняя дружба между известным соблазнителем и знаменитой актрисой?
Конечно, нет!
Лондонский свет нисколько не сомневается, что маркиза Дарли и Аннабел Фостер связывают самые скандальные отношения.
Но это все сплетни.
Дарли и Аннабел – друзья, просто друзья. По крайней мере были друзьями еще совсем недавно.
И вдруг – совершенно неожиданно – безмятежный союз сердец опалила жгучая страсть, неодолимая и необоримая.
Содержание:
Глава 1 1
Глава 2 1
Глава 3 2
Глава 4 3
Глава 5 4
Глава 6 5
Глава 7 6
Глава 8 7
Глава 9 9
Глава 10 10
Глава 11 12
Глава 12 14
Глава 13 14
Глава 14 16
Глава 15 18
Глава 16 21
Глава 17 23
Глава 18 23
Глава 19 24
Глава 20 25
Глава 21 25
Глава 22 27
Глава 23 28
Глава 24 30
Глава 25 31
Глава 26 33
Глава 27 34
Глава 28 35
Глава 29 35
Глава 30 38
Глава 31 39
Глава 32 39
Глава 33 40
Глава 34 41
Глава 35 43
Глава 36 43
Глава 37 44
Эпилог 46
Примечания 46
Сьюзен Джонсон
Когда вас кто-то любит
Глава 1
Лондон, июнь 1816 года
Поскольку лондонский сезон находился в самом разгаре, наплыв публики в клуб "Брукс" был не только ожидаемым, но и вполне естественным. К тому же час был поздний – еще одна причина столь многолюдного собрания в клубе. Те джентльмены, которые были обязаны посещать непременные светские ужины и приемы, наконец-то с радостью сбежали в неприкосновенное святилище, куда допускались исключительно мужчины и где они без помех могли предаться игре по высоким ставкам и беспробудному пьянству без упреков и ограничений.
Разумеется, джентльмены, обладавшие привилегией членства в "Брукс", не испытывали уколов жала всеобщего осуждения в той же степени, как остальные, менее удачливые. И все же их уютный, замкнутый мужской анклав предлагал им нечто неописуемое.
Эксклюзивность, разумеется.
Свободное и легкое дружеское общение с равными.
И возможно, самое ценное: избавление от женской компании.
Правда, нужно признать, что женщины частенько бывали темами бесед: в основном обсуждались те, которых пытались затащить в постель, которых уже затащили, и те, которые считались недоступными. Правда, последняя категория была весьма спорной.
Зато о женах почти никогда не упоминалось… если не считать кратких ссылок на их способность произвести на свет наследников. В конце концов, это был привилегированный мужской клуб, и все понимали причины, по которым заключаются браки в высшем обществе.
И любовь в эти причины не входила.
Аристократы, женатые или нет, были людьми независимыми. Их интересы в основном сосредоточивались вокруг игры, лошадей и постельных забав, предпочтительно не с законными женами.
Женщина, которую в эту минуту обсуждали за игорным столом, была столь же независима, как и большинство из присутствующих. Редкостная красавица, объект чувственных фантазий и поползновений каждого мужчины, Аннабел Фостер честно заслужила свою самодостаточность. Можно сказать, заработала ее.
Для возраста, дававшего женщине мало свободы и еще меньше прав, такая самостоятельность считалась немалым достижением.
Впервые мисс Фостер засверкала на сцене в роли Нелли Примроуз из "Ложного друга" и за один вечер стала звездой. Спектакли с ее участием неизменно имели аншлаги, принося такие колоссальные прибыли театру "Друри-Лейн", что скоро пришлось пересмотреть ее контракт. Видите ли, она сама писала пьесы и хотела, чтобы их ставили.
По условиям нового контракта они были поставлены и пользовались большим успехом.
Превозносимая критиками, эта любимица общества, чье лицо и фигура были запечатлены лучшими портретистами столицы, – особенно точно удалось уловить ее бледную неземную красоту художнику Лоуренсу, – недавно и внезапно исчезла. Не только со сцены и из Лондона, но, по слухам, и из Англии.
– Словно пропала с лица земли, – заметил граф Минто, вскинув брови. – И это чистая правда. Спросите хотя бы Уоллингейма. Он практически перевернул всю страну в поисках Аннабел.
– Очевидно, она не желает, чтобы ее нашли, – пробормотал молодой барон Верни, расставляя фишки аккуратными стопками.
– По крайней мере Уоллингейм. Впрочем, трудно ее осуждать. Этот человек – настоящий деспот. Женщина вроде неотразимой Белл требует более бережного обращения, – заметил лорд Бинг, поднимая бокал. – За прекрасную леди. Пусть остается в уединении, пока мне не повезет самолично разнюхать ее укрытие.
Громкие смешки сопровождали эту двусмысленность.
– За то, чтобы мы все оказались счастливчиками, – вторил Минто, поднимая бокал с кларетом. – Я слышал, что она способна заставить мужчину забыть обо всем, кроме постели, в тот момент, когда он переступает порог ее будуара.
– Однажды Паджета не видели целую неделю.
– И Уайта тоже.
– А Сомервилл ударился в поэзию и стал писать на редкость отвратительные стихи после того, как надоел ей, – вставил мужчина, которого вполне можно было назвать фатом из-за модно завязанного галстука и почти неприличного обилия кружев и бриллиантов.
– Но потом Уоллингейм вернулся в Лондон от смертного ложа отца и приобрел некую странную власть над ней, – вымолвил лорд Бинг, слегка нахмурившись.
Один из игроков поднял глаза от карт.
– Никогда не понимал, почему она терпела его и его выходки. При таком-то количестве поклонников!
– Что-то связанное с векселем, который она подписала у ростовщика, когда была совсем молодой. По крайней мере так я слышал. – Сноп огня от бриллиантовых перстней фата, ударивший в лица присутствующих, подчеркнул важность сказанного.
– Неужели проныра стряпчий не мог все это уладить? – удивился Минто.
Палец, украшенный бриллиантовым кольцом, коснулся изогнутой брови.
– Очевидно, нет. Уоллингейм выкупил вексель у ростовщика, причем за значительную сумму, и прелестная мисс Фостер стала его рабыней.
– Но она успела составить целое состояние на сцене! Неужели не могла заплатить?
– У нее где-то в провинции семья, которая нуждается в поддержке.
Очередной небрежный взмах руки, украшенной кольцами.
– Разве не все актрисы происходят из заброшенных трущоб Ирландии?
– Только не наша очаровательная Белл, – возразил Бинг. – Она чистая английская роза.
– Чистая? Сомневаюсь. Английская? Возможно. Но, джентльмены, – с улыбкой вмешался барон Верни, – поскольку никто из нас не проведет сегодняшнюю ночь в постели с прелестной мисс Фостер, предлагаю продолжить игру. – Его улыбка стала еще шире. – Потому что сегодня я один в выигрыше.
Тихий стон приветствовал это жизнерадостное объявление, и мужчины обратили внимание на более неотложные и важные дела. Главное – отыграться, а там посмотрим.
Глава 2
На следующий день вышеупомянутая леди, послужившая накануне предметом беседы в "Брукс", сидела на одеяле в маленьком садике у коттеджа. Рядом играл пухленький ребенок, и солнце окутывало их обоих теплыми лучами.
– Ну-ну, малышка, – проворковала она, гладя розовые ножки и ручки. – Сейчас придет кормилица. Ей нужно как следует позавтракать, чтобы ты не голодала. – Приговаривая так, она подняла ребенка, который, судя по сморщенному личику, уже был готов испустить пронзительный вопль. – Пойдем, дорогая, немножко пройдемся.
Аннабел зашагала по цветущему садику, нежно укачивая малышку на руках, что-то тихо напевая и успокаивая раскапризничавшееся дитя с ловкостью, приобретенной в силу необходимости за последние несколько месяцев.
Вскоре в дверях коттеджа появилась молодая кормилица, улыбаясь и протягивая руки малышке.
– Я слышала, как ты плакала, Крикет, и тут же прибежала на помощь. Давайте ее мне, миледи, и мы позаботимся, чтобы скоро животик у нее стал тугой, как барабан.
Аннабел отдала девочку и улыбнулась кормилице, с которой ей так повезло. Добродушная и жизнерадостная по природе, здоровая и крепкая, и молока у нее достаточно, чтобы выкормить и своего ребенка, и Крикет.
– Садись под грушевым деревом, если хочешь, – предложила Аннабел. – Сегодня такое чудесное солнце.