Она молча смотрела на него огромными карими глазищами, которые спровоцировали его на такой выплеск эмоций. Почему это произошло? Он всегда прекрасно владел собой и не позволял ни жалеть себя, ни лезть в душу. Друзья знали об этом и не говорили об Анне.
– Простите меня, – хрипло сказал он. – Я не должен был на вас кричать.
Грейс моргнула, уставившись на свои ноги.
– Мне не следовало украшать ваши апартаменты. Извините, – прошептала она.
Он покачал головой:
– Нет, Грейс. Вы хотели сделать гостю приятное. – Его голос дрогнул. Ему давно никто не делал приятного.
Она прикусила нижнюю губу.
– Я… я иногда забываю, что некоторые люди не любят Рождество. Мне следовало быть более осмотрительной. – По ее щеке скатилась слезинка. – Вы пришли сообщить мне, что я уволена?
– Что? Нет, конечно. – Он не верил своим ушам. Он и думать забыл об этом.
Грейс выглядела смущенной.
– Но вы сказали…
– Забудьте, что я говорил. Я идиот. Просто я не спал три ночи и смертельно устал. Это плохое оправдание, но прошу меня простить.
– Мне так жаль вашу жену, – прошептала она.
Что-то дрогнуло в его сердце. Он сотни раз слышал эту фразу, но Грейс произнесла ее так, будто знала, что значит чувство потери. Это было самое искреннее соболезнование, когда-либо им слышанное. Она снова посмотрела на него. В ее взгляде сквозила такая ранимость, что ему немедленно захотелось ее защитить. По ее щеке катилась слезинка. Не сдержавшись, он смахнул ее большим пальцем, ощутив гладкую прохладную кожу.
– Не нужно. Мне жаль, что я заставил вас плакать.
– А я искренне сожалею о вашей потере.
Финлей упрямо сжал губы.
– С Рождеством связано слишком много воспоминаний. Я знаю, что пора пережить горечь утраты и жить дальше, и, может быть, мне удастся преодолеть себя, – хрипло усмехнулся он. – Что же до рождественских украшений в отеле, их действительно маловато.
Финлей Армстронг никогда раньше не бывал в такой странной ситуации. Если бы сутки назад кто-нибудь сказал ему, что он будет стоять на крыше своего отеля в зимний вечер в компании загадочной женщины, которая поможет ему прозреть по прошествии пяти лет, он бы рассмеялся ему в лицо.
Он не шутил насчет отсутствия рождественских украшений в отеле. Роб Спирс писал ему, что некоторые гости жалуются на то, что в "Армстронге" не чувствуется приближение праздника. Управляющий намекал, что это негативно сказывается на заполняемости отеля.
Грейс удивленно вскинула брови:
– Вы правда так думаете?
Он приобнял ее за плечи:
– Здесь ужасно холодно. А у нас одно пальто на двоих. Давайте зайдем внутрь, – предложил он.
После секундного колебания Грейс утвердительно кивнула.
– Чтобы вы могли объявить о моем увольнении в тепле?
– Вы все время будете напоминать мне о моей глупости?
– Возможно, – ехидно ответила она.
Он отворил дверь, пропуская ее вперед.
– Как насчет чашки горячего шоколада в баре? Хочу поподробнее узнать про "Горничных Челси". У вас такой фанат в лице миссис Арчер.
Грейс кивнула:
– Но вы сказали, что не спали три ночи. Совсем не обязательно беседовать со мной. Инцидент исчерпан, и я могу пойти домой.
– Нет. Так просто вы от меня не отделаетесь. Нам многое нужно обсудить.
– Неужели? – удивленно спросила она.
– Вы не хотите выпить со мной горячего шоколада? – вопросом на вопрос ответил он.
– Ну только если с зефирками и сливками. А не то я подумаю, что вы скряга.
Он рассмеялся, и впервые за пять лет на душе у него стало легко. Они вошли в лифт и начали спускаться в бар.
Грейс не могла понять, что происходит. Сначала мистер Суперзвезда устроил ей взбучку, грозясь уволить, а потом извинялся и заставил ее сердце остановиться, когда смахнул слезинку, дотронувшись до ее щеки. Это было самое странное из всех испытанных ею ощущений. Несмотря на холод, она почувствовала на щеке горячую искорку в том месте, где его палец коснулся ее кожи.
Они молча спускались в фойе. Фрэнк заметил их внизу, но они прошли прямо в бар и расположились на удобных стульях, обитых черным бархатом. Грейс погладила обивку.
– Черная. Красиво, – сказала она, глядя ему в лицо. Он покачал головой:
– У меня такое чувство, что вы заставите меня раскошелиться.
Сейчас Грейс прониклась к нему большим доверием. Что-то она в нем разглядела там, на крыше. Ей показалось, что она сумела заглянуть к нему в душу, почувствовать его боль, грусть и тоску.
Казалось, он подошел к тому периоду своей жизни, который ей пока еще не суждено понять.
– Я? Заставлю вас платить? С чего вы так решили?
Он показал рукой на помещение, в котором они сидели.
– Я намеренно выбрал черно-серую гамму. Мне нравится это строгое сочетание цветов. Сразу видно, что перед вами серьезное заведение. Белый цвет ассоциируется с больницей. А любые другие цвета – сплошное легкомыслие и быстро приедаются. Черный и серый – цвета вне времени.
– Если их вообще можно назвать цветами, – ответила Грейс.
Официант принес кружки с дымящимся горячим шоколадом, украшенным сверху зефирками и взбитыми сливками, и ложки с длинной ручкой. Аромат ванили и корицы приятно ласкал обоняние.
Финлей подцепил ложкой и отправил в рот облачко взбитых сливок, причмокнув от удовольствия.
– Похоже, вам не нравятся выбранные мной цвета для отделки интерьера отеля.
Грейс улыбнулась, пытаясь поймать ложкой несколько зефирок, пока те не растаяли.
– Готова поспорить на что угодно, что вы потратили на отделку столько, сколько я не заработаю и за десять лет.
Он перестал размешивать шоколад и взглянул на нее в упор.
Грейс съежилась. Неужели она действительно произнесла это вслух?
Во рту у нее все слиплось от сладких зефирок и сливок. Еще секунда – и она подавится. Грейс быстро отпила глоток шоколада, чтобы проглотить зефирки, прежде чем ей понадобится медицинская помощь. Она и без того уже привлекла к себе достаточно внимания.
– Каким образом вы хотели бы заработать больше денег?
Слишком поздно. Она закашлялась, прыснув зефирками и сливками во все стороны. Неужели он и правда задал подобный вопрос?
Как только слова слетели с его губ, а Грейс поперхнулась, Финлей Армстронг начал смеяться. Он похлопал Грейс по спине и произнес сквозь смех:
– Я совсем не то имел в виду, Грейс. Все в порядке. Вам не стоит симулировать приступ и вызывать скорую.
Кашель постепенно стих. Финлей сделал знак официанту принести воды. Он все еще смеялся.
Ее щеки порозовели, вернее, зарделись, как маков цвет. Она была сильно смущена и тем, что поперхнулась, и тем, какие неуместные мысли возникли у нее в голове. Она не могла разобраться, была ли она удивлена или рассержена его вопросом.
Подошел бармен в черной униформе с бутылкой воды и стаканами со льдом. Она выпила воды, моментально испытав облегчение, затем прочистила горло.
– Я ничего такого и не подумала, вы знаете, – быстро сказала она.
Финлей еще пуще расхохотался.
– Нет, подумали. Моя вина. Я неправильно выразился. Но я не имел в виду ничего такого.
Она отпила еще глоток. Теперь, когда они были на публике, его поведение слегка изменилось. Вся уязвимость, которую она заметила в его взгляде на крыше, исчезла. Он выглядел строгим и уверенным в себе владельцем отеля, несмотря на то что в данный момент смеялся. Ему надо поддерживать репутацию, да и ей тоже.
Она отставила стакан с водой и почувствовала, что начала согреваться. Она сбросила с плеч пальто Финлея, на которое так пристально смотрел наливавший ей воду бармен. Грейс расправила на коленях юбку и попыталась пригладить выбившиеся пряди волос.
Финлей с удовольствием за ней наблюдал.
– Оставьте, вы в порядке. Давайте обсудим кое-что.
Грейс заерзала на бархатном стуле. Интересно, о чем это он собирается с ней поговорить?
Обхватив руками кружку с шоколадом, он сказал:
– Хочу предложить вам другую работу в отеле.
Грейс подалась вперед. Любопытство буквально распирало ее.
– Что вы имеете в виду?
– Вы сказали, что в отеле не чувствуется Рождество. Думаю, вы правы. Роб Спирс, мой управляющий, того же мнения. От гостей поступили жалобы, что отрицательно сказывается на бизнесе. Настало время подумать о переменах.
Грейс склонила голову набок и спросила:
– Вы хотите, чтобы я принесла из подвала украшения?
Он отрицательно покачал головой:
– Нет. Я не хочу развешивать старые украшения. Вы могли бы разработать рождественскую концепцию для отеля, сделать его более привлекательным в сезон празднеств, но сохранив его престиж?
У Грейс отпала челюсть.
– Что?
Он слегка вздрогнул:
– Естественно, я заплачу вам. Гонорар дизайнера плюс корпоративная карточка на покрытие расходов по закупкам и доставке.
Грейс подумала, не ослышалась ли она. Не больше часа назад он безжалостно сорвал украшения, развешанные ею в пентхаусе, назвав их дешевыми и безвкусными. А сейчас предлагает ей декорировать весь отель?
У нее помимо воли вырвался нервный смешок.
– Финлей, вы знаете, какое сегодня число?
Он наморщил нос.
– Шестнадцатое? Нет, семнадцатое декабря. Извините, я пересек столько часовых поясов, что запутался.
Грейс покачала головой:
– Точно не знаю, но мне кажется, что другие отели готовятся к Рождеству за несколько месяцев. А с середины ноября уже украшают интерьеры.
– Это слишком рано, – ответил Финлей.
Грейс наклонилась к нему через стол.