Теперь Джозефина занялась волосами. Отрастая ниже плеч, они очень походили на разросшийся кустарник. Но Джозефина не позволяла их стричь, даже когда Барт, приехав из Кембриджа после проведенных в Лондоне каникул, заявил, что в моду вошли короткие волосы. Но какое ей дело до того, что модно в Лондоне?
Раньше Джозефине не приходилось об этом беспокоиться. Бетти легко справлялась с ее волосами, как, впрочем, и со всем прочим. А вот сама Джозефина ничего не умела.
Она мрачно рассматривала в треснувшем тусклом зеркале свою прическу, ужасающе напоминающую воронье гнездо. В это время в дверь постучали, и на пороге появился мистер Вильерс. В руках он держал кофр. Вероятно, нашел место, где можно переодеться и побриться, и теперь выглядел так опрятно, будто и не спал одетый на голом полу. Даже расчесанные кудри казались мягкими и тщательно уложенными. Поймав себя на том, что взъерошенными они нравились ей больше, Джозефина покраснела.
– Боюсь, я очень растрепанная. – Она улыбнулась ему в зеркало.
Герцог Митфорд окинул ее взглядом. – По-моему, вы прелестно выглядите. Ваш отец, мисс Мидлтон, провел здесь ночь и на рассвете уехал. Полагаю, я должен отвезти вас в Ратленд-Парк.
– Вы знаете, где я живу? – удивилась Джозефина.
– Вы сами вчера сказали об этом.
– Правда? – Джозефина улыбнулась. – Наверное, так я и сделала. У меня в голове все перепуталось.
– Вполне понятно. Я принесу вам поднос с завтраком, а потом отвезу домой. Ваш отец, разумеется, уже будет там, поскольку не найдет вас у тетушки.
– Нет, – возразила Джозефина. – Вы не поступите так со мной. Ведь папа захочет знать, где я провела ночь и когда встретилась с вами. И даже если отец еще не вернется, дома будет дедушка. Он убьет вас. Мне бы этого не хотелось.
– Мне тоже.
– Если вы столь любезны, отвезите меня к тетушке… Ее дом далеко отсюда, и дорога очень извилистая, так что можете высадить меня на полпути, и вас не увидит ни тетушка, ни папа, если он все еще там. Я доберусь пешком. По дороге сочиню убедительную историю. И если папа очень рассердится, тетушка Уинифред обязательно защитит меня. Герцог вздохнул.
– Я пойду за подносом. А после завтрака мы решим, как лучше поступить.
– Если вы позвоните, сэр, – добродушно заметила Джозефина, – слуги все принесут сами. Незачем делать все самому. Папа говорит, что нужно держаться властно. Тогда слуги будут уважать вас еще больше.
– Я зарегистрировался в гостинице как холостой джентльмен. Что подумают слуги, увидев здесь вас?
– О, об этом я не подумала. Вы заботитесь о моей репутации. Как это мило. Нахмурившись, герцог вышел из комнаты.
* * *
– Знаешь, Сьюзи, – в голосе Бартоломью слышалось нетерпение, – если бы ты об этом не думала, такого не случилось бы. Тебе следует подумать о чем-нибудь другом.
Сьюзен стояла у открытой двери экипажа, повернувшись лицом к живой изгороди.
– Я размышляла о том, что мистер Портерхаус оказался злодеем. Представляю себе реакцию дедушки, когда он прочитает твою записку. Воображаю, что будет с папой, когда он обнаружит, что Джо нет у тетушки Уинифред. Ума не приложу, Барт.
– Черт возьми! Ты даже не позавтракала перед тем, как мы уехали. И от чего тебе плохо?
– Не знаю, – смутилась Сьюзи. – Но мне действительно плохо.
– Ну же, залезай обратно. – Сьюзи глотнула воздух, пытаясь сдержать тошноту.
– Мы остановимся перекусить в "Якоре и короне". Там ты немного передохнешь.
– Перекусить, – повторила слабым голосом Сьюзен. – О, Барт, давай еще немного постоим здесь!
– Залезай! – велел Бартоломью. – Я отвезу тебя назад и высажу в миле от дома. Незачем было брать тебя с собой.
– Мне сейчас станет легче. – Сьюзен решительно посмотрела на брата. Лицо ее приобрело зеленоватый оттенок. – Я нужна Джо. Я буду думать о Пенни и Гасси, которые сейчас сидят дома совсем одни, и о том, как дедушка извиняется за Джо перед герцогом Митфордом. Я буду думать… о разных вещах.
– Думай о герцогах, маркизах, принцах или еще о ком-нибудь, кого дедушка выберет тебе в мужья. – Бартоломью посадил сестру в экипаж. – Он подыскал такую великолепную партию для Джо.
– Я не хочу ни герцога, ни маркиза, а только того, кто мне понравится. Если дедушка и найдет кого-то достойного меня, я сначала встречусь с ним, чтобы узнать поближе. Несправедливо за глаза осуждать человека лишь потому, что кто-то считает его надменным. Но Барт захлопнул дверцу экипажа, и Сьюзи умолкла.
* * *
Джозефина снова обратила внимание на свои волосы. Ничего исправить уже нельзя.
Мистер Вильерс понравился Джозефине. Он не был таким высоким, как мистер Портерхаус, папа, дедушка и Барт. И почему сначала у нее сложилось совсем другое впечатление? Теперь Джозефина вспомнила, что вчера, обвив руками его шею, она почти не приподнималась на цыпочки. "Пожалуй, я дохожу ему до плеча или даже чуть выше. Как приятно было бы идти рядом с ним! Возможно, я почувствовала бы себя женщиной, а не ребенком".
Ей хотелось бы войти с мистером Вильерсом в гостиную тетушки Уинифред. Рассказать тетушке, как героически он спас ее прошлой ночью. Но лучше не делать этого. Потому что тогда придется поведать и о том, что она провела ночь в комнате мистера Вильерса, хотя и спала на его кровати, а он-на полу. И тогда кто-нибудь, вероятно, дядюшка Клайв или папа, заявят, что ее скомпрометировали, поэтому мистер Вильерс должен теперь жениться на ней. Если папа его не убьет.
Бедный мистер Вильерс! Джо, несомненно, предпочла бы его герцогу, но сыграть с ним такую шутку после проявленной им доброты слишком жестоко. К тому же он, возможно, уже женат или обручен, или связан обещанием. Эта мысль показалась Джо очень печальной.
В дверь тихо постучали, и Джозефина бросилась открывать ее. Она улыбнулась мистеру Вильерсу.
– Увы, здесь только одно яйцо и одна чашка кофе. Я же не мог сказать, что нас двое.
– Съешьте яйцо и выпейте кофе, – великодушно предложила Джозефина. – Только угостите меня кусочком тоста, сэр. Но разве они не поймут, что нас здесь двое, когда мы спустимся вниз?
– Я пойду первым, проверю, как запрягли лошадей в мой экипаж. А вы, мадемуазель, спуститесь через десять минут. Надеюсь, никто не заметит, что вы барышня из соседней комнаты.
– Мне, право, все равно, заметят это или нет. Меня беспокоит лишь то, что я причиняю вам неудобства. Вероятно, вам предстояло совершить сегодня важное путешествие?
– Ничего такого, что не могло бы подождать. Так, значит, мы едем к вашей тетушке?
– Да, пожалуйста. – Джозефина запихнула разорванное платье и расческу в саквояж. – Я готова тронуться в путь.
Она ждала, пока мистер Вильерс выпьет кофе. И вдруг кровь отхлынула от ее лица. Через мгновение Джозефина уже вытряхивала на кровать все свои сложенные вещи.
– Его нет! – воскликнула она дрожащим голосом. – Он действительно исчез. Мне вдруг пришло-в голову, что когда я клала в сумку платье, его там не было. О Боже, что же мне теперь делать?
– Что исчезло? – спросил герцог. – Я знаю, что клала его, – продолжала Джозефина. – Я точно помню, как положила его на дно саквояжа. Я тогда еще подумала, что поступаю глупо, поскольку еду всего лишь к тетушке Уинифред. Но я побоялась, что папа увезет меня домой и выдаст замуж за герцога Митфорда, даже если тетушка Уинифред будет умолять его не делать этого. В таком случае я никогда не вернулась бы домой. Поэтому я точно знаю, что брала его с собой.
– Что вы взяли с собой? – спокойно осведомился мистер Вильерс.
– Ларец с драгоценностями. Я опасалась остаться без средств к существованию. Я потратила все деньги, которые папа выделяет мне каждый месяц "на булавки", и мой кошелек почти пуст.
– Вы уверены, что он пропал? – Герцог осмотрел разбросанные по кровати вещи, потом заглянул в саквояж.
– Его нет! – Джозефина рухнула-на кровать и посмотрела на Митфорда невидящим взглядом. – Там было что-то ценное?
– Мамины гранаты. Папа раньше держал их у себя, считая меня очень легкомысленной. Но когда мне исполнилось восемнадцать, он разрешил мне хранить их у себя, поскольку я очень аккуратно обращаюсь с ценными вещами. Хотя теперь сомневаюсь в этом. О Боже!
– Что еще? – Озабоченный герцог Митфорд наклонился к девушке.
– Жемчуг, подаренный мне дедушкой тоже на восемнадцатилетие. О, и бриллиантовое кольцо, принадлежавшее бабушке. Хотя у меня слишком тонкие пальцы для него. – Что-нибудь еще?
– Небольшие изумрудные серьги, которые Барт привез из Лондона. Сьюзи он тогда подарил рубиновые, а Пенни и Гасси – сапфировые булавки.
Митфорд положил руки на плечи Джозефины, но даже это нежное прикосновение не успокоило ее.
– Вы абсолютно уверены, что брали ларец? – спросил герцог. – А не могли вы оставить его где-нибудь на столе? – Нет. Из саквояжа выступали острые края, и я предупредила мистера Портерхауса, чтобы он не поранил о них себе ногу.
– Полагаю, вы упомянули о том, что это ларец с драгоценностями?
– Да. – В глазах Джозефины вспыхнул огонь, ноздри раздувались от гнева. – Негодяй! – Она вскочила с кровати. – Злобный бессовестный негодяй! Вор и… и… развратник. Он украл мои драгоценности.
– К несчастью, так оно и есть.
Джозефина начала ходить взад и вперед по маленькой комнате.
– Я готова была простить его, сочтя достаточным наказанием нанесенные вами ему удары, хотя он и заслуживает большего. Но этот мерзавец зашел слишком далеко. Он заблуждается, если полагает, что я оставлю без внимания утрату драгоценностей. О, только бы мне до него добраться! Он пожалеет, что родился на свет.