Два года назад Шеннон пыталась любым путем заставить Луку поговорить с ней. Она названивала ему днем и ночью до тех пор, пока однажды его номер не стал для нее недоступен.
– Не молчи, черт тебя возьми, – хрипло произнесла она.
"Итак, он ненавидит и презирает меня, полагает, что я этого заслуживаю. Ну и пусть. Мне все равно… все равно".
Лука пошевелился, выражение его лица стало мрачным. Он отвел в глаза и глубоко вздохнул.
Мурашки побежали по телу Шеннон, когда он наконец заговорил:
– Этим утром произошла авария – автомобильная катастрофа. Пострадали люди…
– Кейра?.. – еле слышно прошептала Шеннон.
– Да, – кивнул он. – И я прошу тебя быть мужественной, потому что прогнозы не очень хорошие, и нам надо… О черт! Ты сумасбродная, упрямая идиотка!
Шеннон не понимала, что ее качает из стороны в сторону, пока он не положил ей на плечи свои руки и не заставил сесть на ближайший диван.
– Почему ты никогда не можешь воспользоваться добрым советом? – выдавил из себя Лука, присев перед ней на корточки и с силой сжав ее ледяные ладони. – Это была всего лишь просьба. простая просьба. Я же вижу, что ты уже на грани нервного срыва. Неужели не понимаешь, что ты сама себе злейший враг?
Она освободила свои руки. Ее сердце бешено колотилось, она с трудом дышала.
Кейра, ее красавица Кейра, которую все любили и в которой все нуждались…
– Скажи мне, что случилось, – прошептала она.
Лука напрягся. Немного помолчав, словно подбирая слова, он наконец произнес то, что должен был сказать:
– Они были в крайнем левом ряду на главной автостраде, ведущей во Флоренцию, когда начался сильный ливень. Грузовик с прицепом занесло на мокрой дороге. У них не было ни малейшего шанса избежать лобового столкновения, и…
Он судорожно сглотнул. Шеннон смотрела поверх темноволосой головы Луки; перед ее глазами всплыла страшная картина, похожая на фильм ужасов.
– Кейра…
– Нет, – резко проговорил Лука.
Облегчение нахлынуло на Шеннон, но затем другая страшная мысль вспыхнула в мозгу.
– Они. Ты сказал "они". – Только сейчас Шеннон заметила боль в глубине его глаз. – О нет. Лука, нет!
Но ответа, которого она так хотела услышать, не последовало. Шеннон поднесла ладони к дрожащим губам, а Лука что-то глухо пробормотал по-итальянски, затем опустил голову и закрыл лицо руками.
Шок и горе витали вокруг них. Анджело и Кейра, Кейра и Анджело… эти два самых дорогих для Шеннон имени крутились у нее в голове. В комнате повисла тишина, нарушаемая только шумом дождя за окнами.
Лука был очень близок со своим братом. Они вместе работали, вместе отдыхали, веселились.
Представить одного без другого было невозможно.
– О, Лука! – Протянув дрожащую руку, Шеннон мягко коснулась его мокрых от дождя волос. – Я так тебе сочу…
От ее прикосновения Лука резко дернулся, вскочил на ноги, повернулся к ней спиной, сделал несколько шагов в сторону и замер.
Когда Лука повернулся к Шеннон, он уже снова себя контролировал, насколько это возможно для человека, потерявшего любимого брата. Шеннон знала, о чем он размышляет, глядя на нее:
"Эта дрянь не заслуживает того, что ее сестра осталась жива".
"Да, – подумала девушка, – он достаточно меня ненавидит, чтобы думать именно так".
Горечь опять захлестнула ее, но вместе с ней она почему-то ощутила чувство неясного покоя.
Шеннон встала, всем сердцем желая уйти, но оставалась еще одна вещь, которую необходимо было выяснить.
– Ты сказал, что прогноз для Кейры не очень хороший, – напомнила она, чувствуя, как дрожит ее голос. – Почему не очень хороший?
– Повреждения были слишком сильные. Ее пришлось доставать из машины, и она…
Шеннон вздрогнула и отвела взгляд, мучительно осознавая, что теперь слово "они" сменилось на "она".
– К тому моменту, когда ее освободили, Кейра потеряла много крови, – хрипло продолжал Лука. К счастью, она все время была без сознания и поэтому. ничего не знала…
Анджело. Боль отозвалась спазмом в желудке.
Никогда не увидеть больше его ленивую усмешку или дразнящий взгляд красивых глаз… У Шеннон сдавило горло.
– Были проблемы, – безжалостно проговорил Лука, очевидно решив сказать все до конца. – Некоторые из них врачи устранили, а кое-какие… не смогли.
Лука сделал длинную паузу, вероятно, для того, чтобы у Шеннон было время понять, о чем он говорит. Неожиданно она вспомнила то, о чем не следовало забывать.
Тошнота подступила ей к горлу. Измученными глазами Шеннон посмотрела на Луку.
– Господи, Лука! А как же ребенок?
Сестра была на восьмом месяце беременности – для Кейры это был самый большой срок после многочисленных попыток родить для Анджело ребенка.
– Врачи были вынуждены сделать кесарево сечение, – проговорил Лука. – У Кейры началось сильное кровотечение, так что они сразу же позаботились о ребенке…
Лука снова замолчал. Казалось, он мог произносить только короткие реплики, делая паузы, чтобы взять себя в руки.
– И?..
– Девочка, – сообщил он. – Родилась преждевременно, поэтому ее подключили к аппарату искусственного дыхания. Тем не менее доктора уверяют, что она совершенно здорова. Но вот состояние здоровья ее мамы вызывает серьезные опасения. Кейра в коме, и, боюсь, прогнозы не очень хорошие.
Шеннон содрогнулась. Ее сестра умирает, Анджело погиб, их ребенок нуждается в аппарате, который помогает дышать. Хуже ничего не может быть.
– Мне очень жаль, – хрипло произнес Лука.
Но Шеннон поняла: на самом деле ему горько от мысли, что он потерял своего любимого брата, в то время как она, абсолютно этого не заслуживающая, все еще имеет хоть какую-то надежду.
– Извини, – пробормотала она. – Но меня мутит.
Шеннон вскочила с дивана и побежала в ванную.
Лука не пошел за ней, хотя дверь оставалась открытой. Все это уже было раньше, правда при других обстоятельствах.
Ее слишком трясло, чтобы она могла стоять без посторонней помощи. Шеннон села на крышку унитаза и попыталась сосредоточиться. Она должна все обдумать, чтобы общаться с Лукой на спокойной ноте, без истерик. Если она и была в чем-то уверена, попав в сей кошмар, так это в том, что Лука уже предпринял все необходимые меры, прежде чем постучал к ней в дверь.
Это было нормой для любого члена семьи Сальваторе. Они богаты, они могущественны, и со своими врагами справляются точно так же, как привыкли справляться с трагедией – смыкая ряды и действуя как единое целое.
"Один за всех, и все за одного", – размышляла она холодно. Мысль о том, что сестра будет под надежной защитой, должна была успокоить ее, но… не успокоила.
Для них Шеннон была отверженной, отправленной в изгнание за ее так называемые грехи. И перспектива пробиваться через охрану семейства Сальваторе, чтобы находиться рядом со своей сестрой, казалась ей невыносимой.
– О, Кейра… – Она включила воду, чтобы приглушить рыдания.
Луки не было в гостиной, когда Шеннон вернулась. Остался только слишком знакомый его запах, который напомнил ей о том, о чем она не хотела бы вспоминать. Странно, но еще пять минут назад она не ощущала этот запах.
Еще более странно то, что она решила уверить себя, будто Лука ее больше не волнует.
Когда Шеннон увидела его пальто, брошенное на спинку кресла, слезы снова брызнули у нее из глаз.
Ей вспомнились страстные слова любви, обещания совместной жизни, полной безоблачного счастья… Все это превратилось в пыль под его ногами. Вспомнилась сестра, которую Шеннон любила больше жизни. И то, как она отвернулась от Кейры, когда Лука бросил ее.
Чувство вины захлестнуло Шеннон, но в то же время оно не могло вытеснить из памяти мысли о предательстве, которое причиняло ей боль на протяжении двух лет. Лука и Кейра вместе разбили ее сердце, но только разными способами…
Шеннон обнаружила Луку на кухне. Он снимал с плиты стальной кофейник, но, услышав шаги, повернул голову. На долю секунды она увидела его таким, каким видела последний раз два года назад: злым, переполненным чувством отвращения, презрения и чудовищного осознания того, что он только что совершил.
Затем видение исчезло, и теперь перед ней стоял просто утомленный мужчина, понимающий, что, несмотря ни на что, жизнь продолжается.
– Я подумал, нам обоим это не помешает, объяснил он спокойно, указывая на кофе, который только что сварил. – Еще я приготовил несколько тостов, чтобы успокоить твой желудок.
Проследив за кивком его темноволосой головы, Шеннон заметила тарелку с поджаренными тостами. Ее желудок снова отозвался спазмом но не от мысли о еде, а оттого, что эта сцена опять воскресила воспоминания о былом. О тех временах, когда этот богатый, искушенный и испорченный человек удивлял ее своей заботой.
Лука владел домами в нескольких странах, личными самолетами и вертолетами, прекрасными яхтами. Он управлял огромной многонациональной финансовой компанией, в которой трудились тысячи служащих со всех уголков земного шара, но он не любил слуг, нарушающих его личную жизнь, и допускал их только тогда, когда в этом была необходимость. Поэтому умел вкусно готовить и варил самый лучший кофе, который она когда-либо пробовала.
Но здесь, на ее кухне. Лука просто играет роль человека, искренне заботящегося о ней. Лицемер!
На Шеннон вновь нахлынуло горькое чувство разочарования.
– Я бы предпочла поскорее уехать, – сказала она, собрав все свое самообладание. – Предполагается, что ты поможешь мне добраться до Флоренции?
– Конечно, – подтвердил он. – Но придется еще немного подождать. Самолет надо заправить и провести обычную проверку.