- Ставлю на то, что у Льюиса будет нервный срыв еще до начала зимних каникул.
Я все записываю при помощи шифра собственного изобретения, а вечером мы с Сэмом высчитаем размеры возможных выплат. Конечно, они не раз еще поменяются - ведь появятся новые ставки. Но мы получим хотя бы приблизительную картину и сможем сообщить за завтраком всем заинтересованным лицам, на что нынче выгодно поставить. Всегда поражался, как богатеньким детишкам не терпится срочно просадить побольше денег.
А преступникам не терпится эти денежки заполучить.
Возвращаемся в общежитие. Даника тыкает меня локтем.
- Ну? И почему же ты сегодня у нас весь такой мрачный, мерзавец?
Пожимаю плечами.
- Прости. Устал, наверное. Ну и вообще дурак.
Она хватает меня за шею затянутой в перчатку рукой и делает вид, что душит. Я подыгрываю и падаю на колени, корчась в притворной агонии. Даника оттаивает и смеется.
Простила.
- Знал же, что надо захватить пакет с кровью, - сокрушенно качает головой Сэм, укоризненно глядя на нас.
И тут мимо проходит Одри под ручку с Грегом Хармсфордом. Моя бывшая девушка. Которая меня бросила. А ведь с ней я чувствовал себя нормальным и однажды почти убедил ее вернуться. А теперь она даже не смотрит на меня.
Зато Грег оглядывается, злобно щурясь, словно бросает вызов.
Хотел бы я стереть довольную ухмылку с его лица. Вот только именно сейчас он проходит мимо, а я стою на коленях.
Хотел вечером разложить вещи или посидеть с друзьями в холле, но не тут-то было: новый комендант, мистер Пасколи, объявил, что будет встреча двенадцатиклассников и школьных психологов - обычная консультация по профориентации.
Раньше я встречался с мисс Вандервеер только один раз в год. Милая такая тетя, у нее всегда наготове список: какие лучше выбрать предметы и факультативы, чтобы поступить в хороший колледж; какой общественно полезной работой заняться - ведь члены вступительных комиссий просто обожают общественно полезную работу. Зачем мне теперь-то с ней видеться? Но все равно приходится плестись вместе с Сэмом и другими старшеклассниками в библиотеку Лейнхарта.
Опять выслушиваем речи: на этот раз о том, как важно не расслабляться в выпускном классе, сейчас, мол, трудно, но это цветочки по сравнению с колледжем. Право слово, парень (один из психологов, наверное) расписывает все так, будто в колледжах сочинения пишут кровью, однокашники забивают ногами до смерти, если накосячил в лаборатории и понизил общую оценку, а вечерние занятия затягиваются до самого утра. Не очень убедительно.
Наконец, зачитывают список - кто и в каком порядке идет на консультацию. Я отправляюсь туда, где принимает Вандервеер - она беседует с кем-то за большой ширмой, а остальные ждут своей очереди.
Сэм ерзает на краешке стула и наклоняется ко мне:
- Старик, что делать? Будут спрашивать про колледж.
- Наверняка, - я тоже наклоняюсь поближе. - Это же консультация по профориентации. Колледжи и еще раз колледжи. Они спят и во сне видят эти колледжи.
- Да, но они-то думают, я хочу поступить в Массачусетский технологический институт на факультет химии, - шепчет сосед убитым голосом.
- А ты им и скажи, что не хочешь. Если не хочешь.
- Но они сообщат родителям, - тяжело вздыхает Сэм.
- Ну, а что ты собираешься делать?
- Хочу поехать в Лос-Анджелес и поступить в вуз, где готовят специалистов по визуальным эффектам. Ну, ты же знаешь, я обожаю спецэффекты и грим, но сейчас почти все делают на компьютере, поэтому мне нужно это освоить. Есть один такой трехгодичный курс.
Сэм утирает вспотевший лоб и проводит рукой по коротким волосам - будто поведал мне свою самую невероятную и почему-то постыдную мечту.
Мисс Вандервеер называет мою фамилию, я встаю и прохожу за ширму, напоследок шепнув соседу:
- Все будет хорошо.
Но его волнение передается и мне - ладони потеют.
У психолога короткие темные волосы и лицо все в морщинках и коричневых старческих пятнах. На маленьком столе - папка с моими данными. Мисс Вандервеер плюхается на стул и с нарочитой веселостью в голосе начинает:
- Итак, Кассель, чем вы планируете заняться в жизни?
- Ох, еще не решил.
Мои таланты для колледжа не годятся - такому там не учат. Я умею мошенничать. Подделывать документы. Убивать людей. А еще замки вскрывать.
- Давайте тогда подумаем о возможных университетах. В прошлом году я вас просила выбрать те, в которые вы бы хотели поступить, и еще что-нибудь про запас, на всякий случай. Составили список?
- Не совсем, подумать-то я подумал, но ничего не записал.
- А вы ездили смотреть на те институты, в которые планируете подать заявление? - хмурится она.
Качаю головой, и Вандервеер вздыхает.
- Уоллингфорд весьма гордится тем, что его выпускники поступают в лучшие университеты мира. В Гарвард и Оксфорд, в Йель и Калифорнийский технологический институт, в университет Джонса Хопкинса. Давайте-ка посмотрим: ваши оценки могли бы быть и получше, но ведь тест на проверку академических способностей вы написали очень даже неплохо.
Киваю и вспоминаю про братьев: Баррон отчислился из Принстона, а Филип бросил школу, обзавелся ожерельем из шрамов и начал работать на Захарова. Не хочу быть как они.
- Обязательно напишу список, - обещаю я Вандервеер.
- Сделайте одолжение. Жду вас через неделю. И никаких больше отговорок. Будущее наступит скорее, чем вы думаете.
Выхожу из-за ширмы. Сэма нигде нет; наверное, он еще на консультации. Пока жду его, съедаю три сливочных печенья, которые разложили на столике специально для учеников, но сосед так и не появляется, так что, в конце концов, я отправляюсь в общежитие один.
Всегда непривычно спать первую ночь в новой комнате. Кровать очень неудобная: я в ней толком не помещаюсь, засыпаю, свернувшись калачиком, а потом во сне распрямляю ноги и сразу же просыпаюсь, потому что они упираются в бортик.
В соседней комнате кто-то храпит.
За окном лунный свет заливает газон, а трава блестит, будто вырезана из жести. Я думаю о ней, а потом вдруг просыпаюсь от звонка будильника на телефоне. Уже, видимо, давно звонит.
Мычу спросонья и бросаю подушкой в Сэма. Он нехотя поднимает голову.
Мы тащимся в общую ванную. Там мальчишки с нашего этажа вовсю чистят зубы и заканчивают водные процедуры. Сосед брызгает водой себе в лицо.
Чайават Тервейл, обмотав вокруг талии полотенце, вытаскивает из корзинки пару одноразовых резиновых перчаток. Над корзинкой плакат: "Наденьте перчатки: защитите своих одноклассников".
- И снова Уоллингфорд, - объявляет Сэм, - не комната в общежитии, а настоящий дворец; не жидкая гадость вместо кофе, а настоящее лакомство; не душ, а...
- Радуешься утреннему купанию? - интересуется Кайл Хендерсон. Сам он уже оделся и мажется гелем для волос. - В душе, наверное, будешь думать обо мне?
- Из-за таких мыслей придется мыться в два раза быстрее, - не теряется мой сосед. - Боже мой, старый добрый Уоллингфорд!
Я смеюсь, кто-то в шутку стегает Сэма полотенцем.
После душа времени на завтрак не остается, поэтому я, пробегая через холл, наливаю кофе, который заварил себе наш комендант, и заглатываю пирожное-полуфабрикат, не разогревая, прямо в сыром виде. Сэму мама таких с собой дала целую коробку.
Сосед укоризненно на меня смотрит и запихивает в рот точно такое же.
- Хорошенькое начало учебного года. Мы опаздываем, это так стильно.
- Надо же как следует разочаровать учителей, - откликается Сэм.
Чувствую себя вполне нормально, а ведь я все лето в это время как раз спать ложился.
В моем расписании первым уроком стоит "статистика и вероятность". Еще в этом семестре у меня будут "развивающиеся страны и этика" (Даника была бы в восторге, что я выбрал в качестве факультатива по истории такой предмет, именно поэтому я ей об этом и не сказал), "английский язык", "физика", "продвинутая лепка" (смейтесь-смейтесь), "продвинутый французский" и "фотошоп".
Выхожу из общежития Смит-холл и поворачиваю к учебному центру Финке, на ходу изучая бумажку с расписанием. "Статистика", наверное, на третьем этаже - надо подняться по лестнице.
Прямо навстречу идет Лила Захарова. На ней школьная уоллингфордовская форма: пиджак, плиссированная юбка и белая рубашка; коротко постриженные волосы сияют золотом. При виде меня у девушки на лице появляется странное выражение - смесь ужаса и надежды.
Что у меня на лице появляется - страшно даже вообразить.
- Лила?
Она опускает взгляд и отворачивается.
Бросаюсь вперед и хватаю ее за руку. Я как будто боюсь, что она не настоящая. От прикосновения моей затянутой в перчатку руки Лила замирает.
Грубо разворачиваю ее к себе. Что я творю? Но в голове такая путаница.
- Что ты здесь делаешь?
Она дергается, как от удара.
Ну просто молодец, Кассель. Умеешь любезничать с девушками.
- Я знала, что ты разозлишься.
На ее побледневшем растерянном лице не осталось и следа былой жестокости.
- Не в этом дело.
Я, по правде, и сам ни черта не понимаю, в чем тут дело. Ей не следует здесь быть. Но я хочу, чтобы она здесь была.
- Не могу справиться... - говорит Лила отчаянным срывающимся голосом. - Кассель, я пыталась о тебе не думать. Все лето пыталась. Сто раз порывалась к тебе приехать. Кулаки сжимала до крови, чтобы сдержаться.