Раздался грохот с того места, где, должно быть, располагалась кухня, до конца по коридору и налево, и из-за угла показался человек, несущий три темно-коричневые бутылки пива.
– Привет, – сказал он и бросил одной бутылкой в Дэвида. Дэвид поймал ее на лету. – Опусти куда-нибудь свою задницу. Мы ведь собираемся побыть здесь некоторое время.
Я уставилась на него. Ничего не могла с собой поделать. Дело в том, что после всей предыдущей рекламы я ожидала увидеть трехголового Сатану, дышащего огнем и с застрявшим в зубах человеческим ребром. Но это был всего лишьмужчина. Высокий, стройный, с врожденной грацией движений, напомнившей мне о животных, которым приходилось много бегать для того, чтобы выжить. Он выглядел старше – сорока пяти? пятидесяти? – и его короткие волосы имели песочно-коричневый оттенок, густо перемешанный с серым. Угловатое лицо было обделено красотой во имя кое-чего гораздо более интересного. Жизненная энергия, сила, абсолютная самоуверенность. Он был одет в черную футболку, штаны цвета хаки, какие-то эффектно выглядящие ботинки – может быть Доктор Мартин. Он развалился на диване, руки его и ноги, и вся выражали расслабленность, после чего протянул бутылку и мне. Я потянулась, чтобы взять ее, и тут же взгляд его глаз рывком метнулся к моим.
Я примерзла к месту. Только… Я ни о чем не думала ничего не чувствовала до тех пор, пока холодная запотевшая бутылка не шлепнулась в мою ладонь, и тогда я опустила взгляд вниз и, моргая, сосредоточилась на ней. Я не могла бы точно сказать, какого цвета его глаза, они были просто невероятны. Темные, глубокие, и очень опасные.
Дэвид присел на край дивана с пятнами на потертых подлокотниках. Он держал пиво между ладонями, медленно катая бутылку туда-сюда. Сейчас он смотрел на меня и я видела в его глазах беспокойство.
Возможно, это был страх.
– Джонатан, – сказал он.
– Дэвид. Приятно, что мы по-прежнему зовем друг друга по имени, – ответил Джонатан с ничего не выражающим поклоном в полдюйма.
Он зыркнул на меня, потом отвел в глаза в сторону, все произошло так быстро, что это нельзя было даже взглядом называть.
– Ты, опусти задницу на диван.
Я села, чувствуя себя тупой дурочкой, а еще – очень четко – что я незваный гость. Между этими двумя что-то было; настолько мощное, что искажало мир вокруг, кололо мою кожу как ударом тока. Любовь? Ненависть? Горечь? Возможно, все это сразу. Несомненно, это не было шапочным знакомством. Чувствовалось нечто древнее – отношения были длительными и глубокими как океан.
Джонатан сделал глубокий глоток пива.
– Да, она симпатичная, – сказал он Дэвиду, кивая в мою сторону. – Ты всегда любил темноволосых.
Брови Дэвида поползли вверх.
– Ты что, пытаешься поставить меня перед ней в неудобное положение?
– Расслабься. Это только шутка.
Огонь взорвался искрами с грохотом пистолетного выстрела. Ни один из них не вздрогнул. Шла напряженная борьба взглядов.
– Ну, хорошо, – наконец произнес Дэвид, – я здесь только из вежливости. Скажи мне то, что было важным настолько, чтобы посылать за мной Рэйчел, как свою личную овчарку.
– Ну да Ты не звонишь, не пишешь… и что, ты оскорблен за Рэйчел? Это что-то новенькое. – Джонатан прервался, чтобы снова приложиться к бутылке и сделать глоток. – Ты прекрасно знаешь, что именно настолько важно. Я никогда не видел, чтобы ты делал что-то настолько… невероятно, по-идиотски глупое. О, да. Это кое о чем говорит.
Боже, все вокруг выглядело настолькореальным. Я знала, что комната вокруг меня должна быть лишь театральными декорациями, построенными из силы Джонатана, но все ощущалось до чрезвычайности правдоподобным. Потрескивание мерцающего огня в камине. Запах дыма и лосьона после бритья. Грубоватая структура диванной обивки под моими пальцами. Были даже морозные узоры на оконных стеклах, и некоторый холод внутри – здесь стояла зима, глубокая зима. Я подумала, что, возможно, это – некий показатель его настроения.
– Ты ведешь счет моим безумствам? – небрежно поинтересовался Дэвид. – Ты, должно быть, скучаешь здесь. Но ведь это – твой выбор, не так ли? Одиночество.
В глазах Джонатана вспыхнуло пламя и начало разгораться, вызывая ответный отклик во взгляде Дэвида. Молчаливый разговор, насыщенный силой. И что бы ни было между ними, это не ненависть. Скорее, выглядело очень похоже на некую неловкую любовь.
Джонатан позволил этой вспышке эмоций медленно растаять в молчании, в абсолютной тишине, потом отставил пивную бутылку и наклонился вперед, крепко сжав кулаки.
– Не пытайся сменить тему. То, что ты сделал, не просто эгоистично, это безумно. Ты всех нас подвергаешь опасности. – Его глаза изменили цвет, и я тут же стала смотреть вниз.
Мне было ясно без дополнительных объяснений, что сталкиваться с подобнымособеннымвзглядов не безопасно.
Его тихий голос приобрел свинцовую тяжесть.
– Я действительно должен тебе объяснять, насколько это серьезно?
– Нет, – ответил Дэвид, – просто позволь всему идти своим чередом.
– Может, по крайней мере, ты хотя бы объяснишь почему это сделал?
Голос Дэвида стал теплым, интимным, едва ли не сочувствующим.
– Джонатан, я не должен тебе объяснять эту чертову причину. Ты уже и так знаешь все, что я собираюсь сказать. Ты всегда это знаешь.
– Это не так. Ты всегда был полон сюрпризов.
– Иногда приятных. Возможно, это будет один из них.
– Тебе лучше надеяться, чтобы так оно и было.
Последовала тяжелая тишина. Я слушала потрескивание дров в камине и разглядывала гладкую кожу своей юбки."Глаза вниз, рот закрыт".Я так и делала.
Джонатан бросил взгляд на Дэвида и пошевелился.
– Ты собираешься пить пиво или как?
– Нет. Ты же знаешь, я не пью всякое дерьмо. – Дэвид вернул назад нетронутую бутылку.
Джонатан потянулся, чтобы принять ее.
– А как насчет тебя, Белоснежка? Ты пьешь?
Он обращался ко мне. Я уже успела забыть о запотевшей бутылке в моей руке, ожидая, чем все закончится. Я молча сделала маленький глоток и подняла глаза.
Это было ошибкой. Я встретилась с его пристальным взглядом и почувствовала, как меня затягивает, словно Джонатан обладал собственной темной гравитацией. За несколько секунд яузналаего. Старый. Мудрый. Бесконечно могущественный. Веселый. Язвительный. Холодный. Беспощадный. Сентиментальный. Печальный. Одинокий. Я могла видеть его жизнь, растянувшуюся на головокружительную длину, неясные дни…
Но любая дверь открывает дорогу в оба конца.
Я узнала его.
Он тоже узнал меня.
Во мне не осталось ничего, ничего, к чему бы он не прикоснулся, но это не было похоже на непрошенное вторжение, как могло бы показаться. Я ощущала сострадание и интерес, и некую странную нежность, пока он делал выводы обо мне, изучал, жил во мне.
– Джонатан! Остановись, черт тебя дери! – услышала я резкий окрик Дэвида.
Но это было так далеко, слишком далеко, чтобы возвращаться для ответа. Как же это, возможно, испытывать поглощение кем-то, и при этом оставаться целостной? Мне казалось, что меня постепенно распутывают, делая все тоньше и тоньше… боли не было, только огромное ощущениестановления…
Что-то чиркнуло по этой связи словно лезвием ножа, и я ощутила, как бутылка выскользнула из моих пальцев, и, ничем не удерживаемая, несколько долгих застывших мгновений падала на пол.
Дэвид схватил меня. Я услышала удар бутылки об пол. Каждый нерв в моем теле горел огнем, словно в меня били молнии из земли и вниз с облаков, захватывая меня в свой поток, сжигая, превращая в ничто.
Бутылка не должна была разбиться, но она это сделала. Она разлетелась на миллион стеклянных осколков. И я чувствовала, что и меня разбили тоже.
Я слышала, как Джонатан произнес:
– Тебе бы следовало знать, Дэвид, – он все так же продолжал сидеть на диване, глядя на нас, – они слишком хрупкие. Ты работал с бракованным материалом. Поговорим о твоих ошибках…
– Оставь ее в покое! – рявкнул Дэвид.
Он поднял меня на руки, я почувствовала его поддержку, и тут же меня окутало бледное пламя.
– Джонатан, пожалуйста,остановись!
– Нет.Тыостанови меня. – Джонатан больше не был просто парнем, сидящим на диване. Сейчас он стал энергетическим вихрем чудовищной силы, двигавшимся по эфирному плану, призрачным ветром, ураганом. – Давай же, Дэвид, останови меня. Это же просто, ты делал это тысячу раз. Не так уж много для этого нужно.
Это было… так легко. Рассыпаться на части. Влиться в нечто громадное и неизведанное, глубокое как космос свежее и холодное как чистый горный воздух…
Я чувствовала, что Дэвид схватил меня на эфирном плане, отчаянно борясь с мощью Джонатана, но это было похоже на попытку удержать песок, струящийся между пальцев.
– Останови меня, – повторил Джонатан на весь эфирный план, на весь мир, и множество других планов названия, которых мне не были даже известны. – Давай, Дэвид. Ну же, сделай это.
– Я не могу! – вопль беспомощной ярости прорвался через его плотно сжатые губы. – Джонатан, я умоляю тебя,пожалуйста, прекрати.
И Джонатан отпустил меня. Я свалилась обратно в свое тело, в объятия Дэвида, в боль.О боже!Такая боль… все слишком яркое, слишком резкое, слишком горячее. Несколько очень неприятных секунд мне хотелось вернуться обратно в то место, куда Джонатан взял меня, туда, на границу Ничто. Я жаждала забвения с силой, пугающей меня саму.