К месту встречи Ольга подходила ровно в одиннадцать, как было условлено не только с Ираклием, но и с Шуриком. Народу около самого памятника было немного, в основном все сидели на скамейках или прогуливались по дорожкам вдоль усохших фонтанов. Стоило ей только приблизиться к толстой цепи, окружавшей памятник, как кто-то сзади мягко взял ее за локоть.
- Доброе утро, Ольга Михайловна! Я Ираклий.
Она увидела перед собой высокого, статного мужчину лет пятидесяти, с открытым взглядом и приятной белозубой улыбкой. Ей сразу пришло в голову, что квартирная хозяйка вполне могла принять его за Светкиного отца: у него были такие же синие глаза и темные волосы, только с проседью на висках, что придавало его облику особую мужественность и импозантность. "Такая внешность должна принадлежать знаменитому артисту или преуспевающему режиссеру", - успела подумать Ольга.
- Здравствуйте, - стараясь не выдать своего волнения, ответила она.
- Давайте отойдем в сторону, - ласково предложил Ираклий, - чтобы не маячить под носом у Александра Сергеевича.
Они прошли несколько шагов по направлению к скамейкам и остановились.
- Ну так как, Ольга Михайловна, - снова бархатно заворковал он, - надеюсь, вы сдержали свое обещание и никого не оповестили о нашем разговоре?
- Никого, - мужественно глядя ему прямо в глаза, ответила она.
- Хорошо, пойдемте к машине. - Он снова взял ее за локоть и, миновав усыпанную гравием дорожку, подвел к припаркованной поблизости светлой "волге".
За рулем сидел лысоватый полный молодой человек в темных очках, который явно нервничал и постоянно смотрел на часы.
- Это Николай Иванович, - представил его Ираклий, - или, по небольшим летам, просто Николаша. Мой друг и, так сказать, помощник в делах. А это, Николаша, Ольга Михайловна. - Обратясь к сидевшему в машине, он жестом указал в сторону Ольги и открыл дверцу. Усевшись рядом с ней на заднее сиденье, он проникновенно произнес:
- Я вам верю, Ольга Михайловна, но обстоятельства заставляют меня подстраховаться. Поэтому если какая-нибудь машина будет чересчур усердно следовать за нами, я буду вынужден высадить вас где придется. - Он вздохнул с сожалением и повторил: - Да, где придется, хоть в чистом поле.
При этих словах Ольга невольно вздрогнула, но нашла в себе силы улыбнуться и успокоила его:
- Не волнуйтесь, Ираклий Данилович, до этого дело не дойдет. Погони не будет.
- Ну, дай Бог, дай Бог, - оживился тот и заговорил почти нараспев: - Поймите меня правильно, Ольга Михайловна, у нас же с вами взаимный, так сказать, договор. Вы выполнили мои условия, а я обязуюсь вас вернуть на это самое место в целости и сохранности. По рукам? - Он действительно протянул ей большую холеную руку, на которой не было ни колец, ни перстней, ни браслетов, что, свидетельствуя о строгом вкусе, говорило, на ее взгляд, в его пользу.
- Ираклий, пора! - коротко проговорил Николаша, опять взглянув на часы.
- Ну, с Богом! - откликнулся тот, и машина тронулась с места.
Замелькало Садовое кольцо: высотка на площади Восстания, больница Склифосовского, Курский вокзал. Ольга лихорадочно пыталась понять, на какое шоссе они могут выехать, но, имея довольно смутное представление об автомобильных трассах, так ничего и не вычислила. "Хорошо, там видно будет", - решила она.
- Позвольте мне открыть окно, - полуобернулся к ней Ираклий. - Что-то душно в машине, а с моей стороны, как на грех, заклинило.
Ольга отклонилась назад и вжалась в сиденье, чтобы не мешать. Вдруг он резко повернулся к ней, в руке его мелькнула какая-то белая тряпка, резко запахло больницей, и последнее, что она запомнила, была толстая шея Николаши, оказавшаяся прямо перед глазами. Тряпка с силой закрыла ей лицо, и все исчезло.
Машина продолжала мчаться в неизвестном для нее направлении.
ЧАСТЬ II
Когда Ольга очнулась и открыла глаза, она долго не могла понять, где она и что вообще происходит. Тяжесть в голове и шум в ушах мешали ей сосредоточиться и вспомнить, как она очутилась на этой широкой кровати с атласным покрывалом, в этой комнате с персиковыми обоями, огромным абажуром и приспущенными кремовыми шторами на окне. Она еще раз обвела глазами комнату, и память постепенно, с трудом начала возвращаться к ней. Как бы сквозь туман проступали отдельные детали: крупная черная цепь вокруг памятника… посыпанные гравием дорожки… чья-то толстая шея перед глазами… красивая большая рука, протянутая к ней… Да, рука… и тряпка, прямо на лицо… И вдруг в голове будто что-то щелкнуло, и ей вспомнилось все, до мельчайших подробностей: и встреча с Ираклием у памятника, и Николаша, который вел машину, и их план с Шуриком. Но главное - где же Светка? Резким движением она попыталась встать, но голова закружилась, и Ольга снова в бессилии опустилась на подушку.
В дверь тихо постучали, на пороге возник Ираклий, успевший сменить свой элегантный костюм на бархатный полухалат-полукуртку, подпоясанный толстым витым шнуром с кистями. Мягкой поступью он подошел к кровати, на которой лежала Ольга, и театрально всплеснул руками:
- Вы уже очнулись, Ольга Михайловна! Вот и прекрасно, я очень рад!
Ольге неприятен был его барственный вид, витиеватость его речи и нарочито слащавый тон. Отчетливо вспомнив весь этот кошмар, который пережила в машине, она негодующе воскликнула:
- Что все это значит, Ираклий Данилович? Где Света?
Ираклий смотрел на нее добрыми, невинными глазами, выражая искреннее непонимание причин ее гнева. Ощущению невинности немало способствовал и цвет глаз: ярко-синие, как васильки в пшеничном поле, они вызывали доверие и притягивали к себе вопреки коварному поведению их владельца.
- Позвольте объяснить вам ситуацию, любезная Ольга Михайловна, - как всегда, вкрадчиво начал он. - Поймите, я вынужден был так поступить ради вашей же безопасности.
Ольга даже задохнулась от возмущения:
- Ради моей безопасности?
Ираклий стоял, расставив ноги и теребя кисти своего полухалата, всем своим видом выражая полное спокойствие человека, у которого что-что, а совесть чиста.
- Успокойтесь, Ольга Михайловна, - как ни в чем не бывало продолжал он, - и выслушайте меня. Обстоятельства, к сожалению, сложились так, что я вынужден до поры до времени скрывать свое местонахождение…
- То есть, попросту говоря, вас разыскивает милиция? - расхрабрившись от отчаяния, спросила она.
Он приветливо улыбнулся.
- Ну, не совсем так, - мягко поправил он, - не совсем милиция… Скажем иначе: кое-кому действительно хотелось бы разыскать нас с Николашей, но это не пошло бы нам на пользу. - Ираклий вдруг опечалился, задумался о чем-то, покрутил кисти халата и решительно повторил: - Ох, не пошло бы…
- Значит, вы считали, что я расскажу кому-нибудь о том, где вы прячетесь, поэтому и прибегли к такому варварскому способу?
Обида и возмущение до такой степени взяли верх над страхом, что сейчас, в незнакомом доме, с незнакомым человеком, скорее всего бандитом, Ольга вела себя гораздо решительнее и чувствовала намного увереннее, чем утром в своей собственной квартире.
При упоминании о "варварском способе" Ираклий почти обиделся или сделал вид, что обиделся.
- Посудите сами, Ольга Михайловна, - слегка даже оправдываясь, сказал он, - что же я еще мог предпринять? Предложить завязать вам глаза? - Он развел руками, как бы демонстрируя всю абсурдность подобного предложения. - Но вы тогда сами не согласились бы ехать, так ведь?
Она промолчала, не желая соглашаться с ним ни в чем, даже в самом второстепенном вопросе.
- Именно эти соображения, - продолжал он, - и вынудили меня, любезная Ольга Михайловна, прибегнуть к такому, как вы изволили выразиться, варварскому способу. - Он снова приободрился и заиграл бархатными кистями. - Однако, уверяю вас, все прошло очень хорошо, только небольшая доза хлороформа, абсолютно безвредная для здоровья, но очень, - он даже подмигнул, - полезная для жизни. Ведь вы не знаете, куда вас привезли и где вы сейчас находитесь?
При этих словах ее недавнюю решительность как ветром сдуло, по спине пробежал легкий холодок.
- И прекрасно! - поспешил успокоить Ираклий, заметив испуг в ее глазах. - Вникните в ситуацию, Ольга Михайловна, и вы поймете, что именно это незнание и является гарантией вашей безопасности. - Он улыбнулся своей ловкой формулировке и добавил: - Помните поговорку: кто меньше знает, тот крепче спит? Вот это и есть ваш случай.
Народная мудрость по поводу крепкого сна не очень утешила Ольгу, потому что в голову пришла неожиданная мысль, что самый крепкий сон называют еще мертвым, поэтому крепче всех, видимо, спит тот, кому уже не дано вообще что-либо узнать.
Ей же не терпелось узнать, где находится Светка, когда она наконец увидит ее, раз уж проделала такой нелегкий путь, и который теперь час, чтобы хоть приблизительно вычислить, сколько времени они были в пути.
Ираклий, казалось, читал ее мысли, и не успела она задать ему эти вопросы, как он живо заговорил:
- Теперь, Ольга Михайловна, о деле, ради которого вы прибыли сюда. Но прежде чем вы увидитесь со Светланой, я хотел бы ввести вас, так сказать, в курс… э-э… событий, имевших место в последние два с половиной месяца. И не только ввести в курс, но и кое от чего предостеречь.
Ольга полусидела на кровати, но после этих слов, произнесенных с особой серьезностью, почти торжественностью, она поднялась и села на стоявший возле стул. Ираклий прошел в противоположный угол, к креслу с наброшенным на него пледом, подвинул его поближе к кровати и тоже сел.
- Ну что ж, Ольга Михайловна, перейдем сразу к самому главному. Светлана рассказывала мне о вас, я знаю, что вы ее ближайшая подруга…