– Я решила одеться попроще. Это на тебя все будут смотреть, а ты выглядишь совершенно потрясающе. Ты будешь самой красивой невестой всех времен!
– Но люди знают, что ты моя дочь, – простонала Эстел. – Если ты будешь выглядеть женщиной среднего возраста, что скажут обо мне?
– Может, тебе сделать вид, что я не твоя дочь? – сострила Петра.
– Не шути так. Ты должна выглядеть юной и наивной. Подумай о моем имидже!
– Извини. Мне пойти переодеться?
– Да, только быстро. И распусти волосы.
– Хорошо. Я переоденусь. Приятного дня!
Выйдя из комнаты, Петра улыбнулась. Слава богу, что ей было присуще чувство юмора.
Вернувшись к себе, она снова переоделась. Опять в то элегантное голубое шелковое платье, в котором была раньше, и распустила волосы, которые роскошной волной упали ей на плечи. Потом она спустилась вниз, где уже собирались гости. Петра здоровалась со всеми, улыбалась и говорила нужные слова, но мыслями была далеко… Она пристально разглядывала мужчин, пытаясь увидеть Лисандроса Димитриу.
То короткое время, которое они провели вместе много лет назад, теперь казалось ей каким-то сном, но она всегда интересовалась Лисандросом. Следила за его карьерой, насколько могла, ловила редкие детали его жизни, просачивающиеся наружу. Он не был женат и с тех пор, как после смерти своего отца стал главой Судостроительной компании Димитриу, жил один. Это было все, что дозволено знать миру.
Время от времени Петре попадался на глаза какой-нибудь снимок, на котором она узнавала того человека, которого встретила в Лас-Вегасе. На этих снимках лицо его выглядело грозным, но в ее памяти всплывало другое лицо – лицо наивного, лишившегося иллюзий, молодого влюбленного человека, простонавшего: "Я считал, что могу доверять ей", словно это было самое большое преступление в мире.
Недавние снимки показывали мужчину, рано ставшего суровым. Было трудно поверить, что это тот самый человек, который прильнул к ней на той высокой крыше, ища спасения не от физической опасности, которую добровольно искал, а от демонов, воюющих в его голове. К чему привело его тогдашнее отчаяние? Не поддался ли он желанию разрушить все, в том числе свое сердце? Что бы он сказал, если бы они встретились сейчас?
Петра не была непорочной девушкой, не была и недотрогой. За прошедшие с тех пор годы она успела побывать замужем, развестись и сполна наслаждалась мужской компанией. Но та встреча, короткая, но пугающе яркая, жила в ее памяти, сердце и чувствах.
Мысль о новой встрече с Лисандросом Димитриу возбуждала ее любопытство и вызывала странное волнение.
И тут она увидела его.
Наблюдая за приближающимися гостями, даже среди толпы она легко узнала его, но не потому, что он был выше большинства мужчин. Дело было в той самой исходящей от него значительности, которая поразила Петру с самого начала.
Юноша за прошедшие годы превратился в красивого мужчину. Строгие черты его лица, полные гордости и холодности, могли привлечь к себе взгляды где угодно. В Лас-Вегасе она видела его при скудном освещении. Теперь разглядела, что глаза Лисандроса были темными и глубоко посаженными.
Никатор говорил, что с ним не будет женщины, и это оказалось правдой. Лисандрос Димитриу шел один, производя впечатление человека, к которому никто не смел приблизиться. Время от времени кто-то пытался привлечь его внимание. Он отвечал коротко и шел дальше.
В Петре заговорил фотограф. Она решила, что это человек, достойный того, чтобы его снимать. А если поначалу это и вызовет его недовольство, он, безусловно, простит ее ради их старого знакомства.
Она щелкала фотоаппаратом – кадр за кадром, потом с улыбкой стала приближаться к нему, пока не оказалась рядом. Он поднял глаза, заметил камеру и нахмурился:
– Уберите это!
– Но…
– И уйдите с глаз моих!
Прежде чем она успела что-то сказать, он прошел мимо. Петра осталась одна, ее улыбка померкла, когда она поняла, что он смотрел словно сквозь нее. Не узнал?
Ей ничего не оставалось делать, как пойти вместе с толпой и занять свое место в храме.
Она попыталась рассуждать здраво. Итак, он не узнал ее! Ну и что из этого? Прошло много времени, и она очень изменилась. Зато можно выбросить из головы все фантазии о возможности общих воспоминаний и, воспользовавшись случаем, немного подразнить.
Да, это было бы здорово. Шуткой наказать его!
Заиграла музыка. Вошла невеста в великолепном платье из желтовато-коричневого атласа. Ей невозможно было дать даже приближенно ее пятьдесят лет.
Петра присоединилась к другим фотографам и забыла обо всем, кроме дела, которым должна была заниматься. Эта способность всегда помогала ей в трудную минуту.
Лисандрос сидел в первом ряду. Нахмурившись, он посмотрел на Петру, словно пытаясь что-то вспомнить, потом переключил все внимание на церемонию.
Клятвы были произнесены на греческом. Невеста хорошо выучила свою роль, но в одном месте запнулась. Петра быстро подошла к ней, прошептала что-то по-гречески и отступила на шаг. Видевший это, Лисандрос снова нахмурился.
Жених и невеста медленно пошли к выходу, улыбаясь присутствующим, – двое богатых, влиятельных людей, радовавшихся тому, что обрели друг друга. Гости начали покидать храм.
– Лисандрос, друг мой, как я рад тебя видеть!
Он повернулся и увидел Никатора, который шел к нему с распростертыми объятиями, словно приветствовал давно потерянного друга.
Изобразив улыбку, Лисандрос ответил на приветствие. Никатор цветисто представил свою спутницу,
Дебру Фэрли. Лисандрос сделал вид, что это произвело на него впечатление, после чего пара удалилась.
Лисандрос с облегчением вздохнул.
Легкий смешок заставил его обернуться. Он увидел смеющуюся молодую женщину с роскошными светлыми волосами. И вдруг Лисандрос почувствовал, что его охватывает какое-то непонятное чувство – непостижимая комбинация удовольствия и боли, словно земля изменила ось вращения и мир уже никогда не станет прежним…
Глава 2
Женщина заговорила по-гречески:
– Вы сделали это очень убедительно. Вы заслуживаете "Оскара".
Он ответил на том же языке:
– Я не был убедителен, раз вы раскусили меня.
– О, просто я никому не верю, – сказала она задорно. – Это помогает сэкономить уйму времени.
Он вежливо улыбнулся:
– Как это мудро! Вы работаете у Гомера? – показал он на ее камеру.
– Нет, я только недавно с ним познакомилась.
– И что вы о нем думаете?
– Никогда не встречала такого влюбленного человека.
– Что очень жаль…
– Что вы имеете в виду?
– Вы же, конечно, не думаете, что невеста любит его? Для нее он – бутоньерка, дополняющая бриллианты, которыми ее осыпает. Лучшая часть ее карьеры позади, поэтому она и ухватилась за него. Мне почти жаль его.
– Но это означает, что хоть кто-то наконец унизил его, и вы должны быть благодарны невесте. Только подумайте, насколько легче вам будет повергнуть его в будущем.
Она наклонила голову набок и с каким-то отстраненным любопытством смотрела на него, словно на какой-то редкостный экземпляр. Неожиданно дрожь пронзила Лисандроса. Он не понял почему, однако…
– Я полагаю, что в этом могу обойтись и без помощи, – заметил он.
– Вот о чем я думаю, – сказала она, очевидно сильно задетая. – Вы заметили, что чужие свадьбы обнажают самое худшее в людях? Я уверена, что обычно вы не столь циничны и раздражительны, как сейчас.
Это была чистейшая дерзость, но вместо того, чтобы отделаться от нахалки, он почувствовал желание вступить с ней в спор.
– Конечно нет. Обычно я еще хуже.
– Это вряд ли возможно.
– Все, кто знает меня, сказали бы вам, что я пребываю в своем самом добром и легком расположении духа.
– Не верю. Интуиция подсказывает мне, что в душе вы мягкий человек. Люди плачут на вашем плече, дети липнут к вам, а те, у кого возникают проблемы, обращаются за помощью прежде всего к вам.
– Я не делаю ничего, чтобы так было, – горячо возразил он.
Толпа теснила их, заставляя отойти в сторону. Когда они вышли из храма, Лисандрос проговорил:
– Я удивлен, что Гомер решил соорудить подобие Парфенона.
– О, он хотел бы воссоздать оригинал, – согласилась Петра, – но между нами… – она театрально понизила голос, – оригинал не слишком отвечал его стандартам, и он решил возвести это, чтобы показать всем, как нужно строить.
Не выдержав, Лисандрос разразился смехом, и несколько человек оторопели при виде того, как этот знаменитый своей суровостью человек с удовольствием реагирует на шутку. В ответ Петра рассмеялась сама. А потом он повел ее туда, где были сервированы напитки, и поднес ей бокал шампанского, почувствовав, как хорошо хоть ненадолго расслабиться.
Столы для свадебного приема стояли на воздухе, под солнцем. Гости занимали свои места в ожидании появления молодоженов.
– Я сейчас вернусь, – сказала Петра.
– Минутку. Вы не сказали мне, кто вы.
Она оглянулась со странной улыбкой:
– Разве нет? Наверное, подумала, что в этом нет необходимости. Увидимся позже.
Она отсалютовала ему бокалом и поспешно ушла.
– Ну и хитрый ты дьявол! – произнес чей-то низкий голос за его спиной.
Крупный бородатый мужчина возник перед ним, и Лисандрос с удовольствием узнал в нем старого соратника.
– Георгий! – воскликнул он. – Мне следовало догадаться, что ты будешь там, где самая лучшая еда.
– Лучшая еда, лучшее вино, лучшие женщины. Ты и сам такой же.
Он показал на удаляющуюся молодую женщину.