Хозяйка Серых земель. Люди и нелюди - Карина Демина

От хорошей жены и на каторге не скроешься. Вот и Евдокия собралась за исчезнувшим супругом в самое сердце Серых земель. Ведь всего-то надобно, что отыскать таинственную их Хозяйку да по-женски поинтересоваться, за какой такой надобностью она чужих мужей сманивает. Пусть возвращает Лихослава! А чтоб в пути Евдокия не потерялась, да и сопровождения ради, отправится с нею и родственник разлюбезный, старший актор познаньской полиции Себастьян Вевельский. С ним-то да с верным револьвером не страшны будут ни упыри, ни вурдалаки, ни иная нежить, каковой славятся проклятые сии места.

Содержание:

• ГЛАВА 1 - Дорожная 1

• ГЛАВА 2 - Все еще дорожная 3

• ГЛАВА 3 - О попутчиках всяких и разных 6

• ГЛАВА 4 - О волкодлаках, утренних променадах и случайных встречах 9

• ГЛАВА 5, - в которой повествуется о некоторых весьма естественного свойства трудностях, кои встречаются при пересечении границы 12

• ГЛАВА 6, - где действие происходит в городской библиотеке 15

• ГЛАВА 7 - Разбойничья 18

• ГЛАВА 8 - О результатах библиотечных изысканий, назойливых посетителях и хитроумных планах 20

• ГЛАВА 9 - О разбойничьей вольнице, невольнице и нечеловеческой любви 25

• ГЛАВА 10 - Цивильная 29

• ГЛАВА 11, - где речь идет о тяжкой бабьей доле 31

• ГЛАВА 12 - О людях и нелюдях 34

• ГЛАВА 13 - О литературном творчестве 38

• ГЛАВА 14 - Столичная и почти приличная 40

• ГЛАВА 15 - О пользительности некоторых знакомств 43

• ГЛАВА 16, - где повествуется о новых знакомствах и гостеприимных хозяевах 45

• ГЛАВА 17 - Семейные ужины 48

• ГЛАВА 18 - О чувстве патриотизма и силе золота 50

• ГЛАВА 19 - Маньячно-одержимая 55

• ГЛАВА 20, - отвлеченная, в которой речь идет об охоте и свадьбе 58

• ГЛАВА 21, - в которой становится ясно, что порой живые куда опасней мертвых 61

• ГЛАВА 22 - О местах зловещих 63

• ГЛАВА 23, - где над Познаньском восходит красная луна 65

• ГЛАВА 24, - где воссоединяются семьи, что, однако, не всем в радость 70

• ГЛАВА 25 - О любви до смерти и после оной 73

• ГЛАВА 26, - где происходит битва между добром и злом 75

• ГЛАВА 27, - в которой гремят грозы и воют волкодлаки 76

• ГЛАВА 28 - О тайнах семейных 80

• ГЛАВА 29, - где повествуется о тайнах прошлого и влиянии, которое оные оказывают на дела настоящие 84

• ГЛАВА 30, - где почти все подходит к логическому завершению 88

• ГЛАВА 31, - последняя, в которой происходят события, к основной истории отношения не имеющие 93

• ВМЕСТО ЭПИЛОГА 95

• Примечания 96

Карина Демина
ЛЮДИ И НЕЛЮДИ

ГЛАВА 1
Дорожная

Хорошо там, где меня нет, но ничего, я и туда доберусь…

Высказывание, сделанное Себастьяном, ненаследным князем Вевельским, в минуту задумчивости

Грохотали колеса. Глухо, ритмично, и звук этот, к каковому Евдокия, по здравом размышлении, должна была бы привыкнуть за трое суток пути, раздражал неимоверно. Пожалуй, сильнее этого грохота - а порой Евдокии казалось, будто бы щелястый вагон, в котором не то что людей, скот перевозить стыдно, вот-вот рассыплется, - раздражал ее тоненький голос панны Зузинской, а заодно уж и рукоделие ее. Рукодельницею же панна Зузинская, по собственным словам, была отменною, а потому не в силах были помешать творческим ее порывам ни скрежет, ни тряска, ни уж тем паче такая вовсе досадная мелочь, как неудовольствие попутчиков.

Панна Зузинская, ловко перебирая пухлыми пальчиками, вывязывала шаль.

Спицами.

И спицы эти, вида весьма благолепного, подобающего даме почтенного возраста и рода занятий - а была панна Зузинская не кем иным, как свахою, - завораживали взгляд Евдокии. Хищно поблескивала сталь, и вот уже мерещилось, что будто бы не нитки она связывает, но паутину плетет.

- А вот, милочка, в Саповецкой волости, вы небось не слышали, так там отродясь водится, что невестушку в новом доме встречают руганью. - Панна Зузинская потянула ниточку, и клубок, на ее коленях лежавший смирнехонько, подпрыгнул.

И сама панна подпрыгнула, наклонилась, отчего пухленькие губки ее сжались куриной гузкой, а на личике мелькнуло выражение крайне неодобрительное, правда, для Евдокии так и осталось загадкой, что же панна Зузинская, которую на вторые сутки пути было милостиво дозволено величать Агафьей Прокофьевной, не одобряла: вагон ли, сам поезд или же те слова, что против воли сорвались с языка.

- Не поминайте Хельма, милочка, а то ведь явится. - Панна Зузинская прижала корзинку локотком, а вот Евдокии за ридикюлем пришлось наклоняться. И собирать рассыпавшиеся по грязному полу что стальные перья, что платки, что иные дамские мелочи, которые чем дальше, тем более бессмысленными ей представлялись.

- Так вот, собирается вся родня, что свекор со свекровью, что мужнины братовья со снохами… что иные… и каждый начинает новую невестку хулить, иные и плюются под ноги…

…Евдокия стиснула в руке перо, пытаясь справиться со злостью: судя по всему, плевались не только в Саповецкой волости.

Вагон был грязен.

Там, в Познаньске, это путешествие ей представлялось совершенно иным, и пусть бы дорожные чемоданы из крокодильей шкуры остались в чулане, но…

…не так же!

Тот самый третий вагон, в котором им надобно было ехать, еще на Познаньском вокзале поразил Евдокию какой-то невероятной запущенностью. Был он темен, не то грязен, не то закопчен, некогда выкрашен в темно-зеленый колер, но ныне краска слущилась, осталась пятнами, отчего вагон гляделся еще и лишайным. По грязным стеклам его змеились трещины, а проводник, которому вменялось проверять билеты, спал под лесенкою. Еще и калачиком свернулся, тулуп накинул для тепла, стервец этакий.

- Спокойно, Дуся, - велел Себастьян, уже не Себастьян, но бравый пан Сигизмундус, студент Королевского университету. И картуз свой поправил.

Надо сказать, что к этому обличью, донельзя нелепому, вызывающему какой-то непроизвольный смех, Евдокия привыкала долго. Она не знала, существовал ли где-то оный пан Сигизмундус на самом деле и сколь многое взял от него Себастьян, но на всякий случай от души сочувствовала этому человеку.

Несообразно высокий, был он худ и нескладен. Крупная голова его, казалось, с превеликим трудом удерживалась на тощей шее, окутанной красно-желтым шарфом, каковой пан Сигизмундус носил и в червеньскую жару, утверждая, будто бы сквозняков бережется. Края шарфа были изрядно обтрепаны, как и кургузый пиджачишко с квадратными посеребренными пуговицами. Штаны пан Сигизмундус носил на лямках, не доверяя этакой новомодной штукенции, как подтяжки. Ботинки его, размера этак восьмого, но узконосые, блестящие, были украшены шпорами и при каждом шаге, а шаги у пана Сигизмундуса были огромные - Евдокия с трудом за ним поспевала, грозно позвякивали.

Еще пан Сигизмундус страдал вечными простудами, был зануден и склонен к нравоучениям.

- Мы и вправду отправимся…

- Дорогая кузина. - Пан Сигизмундус вытащил из оттопыренного кармана очки вида пречудовищного - с синими блескучими стеклами и серебряными дужками. Оные очки он кое-как пристроил на покрасневшем носу, шмыгнул им, высморкался и со всем возможным пафосом продолжил: - Дорогая кузина, умоляю вас преодолеть в себе предосудительность и внять голосу разума…

Разум как раз утверждал, что ехать в этом вагоне - чистое самоубийство.

Доски гнилые. И отходят. И наверняка внутри сквозит нещадно, не говоря уже о том, что это сооружение, по недомыслию прицепленное к составу, вовсе, быть может, не способно с места стронуться.

- Хотя, конечно, - смешался было пан Сигизмундус, в очках которого мир сделался смутен и мрачен, - я не вправе требовать от женщин разума.

- Что?

- Да будет вам известно, дорогая кузина, что в прошлом нумере "Медицинского вестника" увидела свет презанятнейшая статья профессора Собакевича…

И статья, и профессор, и сам журнал Евдокию волновали мало.

- …он утверждает, что женский мозг много легче мужского, а такоже извилины его упрощены, ввиду чего несомненно, что женский разум также более примитивен, не способен к мышлению абстрактному, а такоже…

- Стоп. - Евдокия поставила саквояж.

Пана Сигизмундуса хотелось ударить.

- Какое отношение это имеет к вагону?

Ее провожатый смутился, но ненадолго.