"Это уже диагноз. Сидишь у меня в гостях и на желание помочь отвечаешь хамством. Мол, знайте свое место, Фогель".
Как врач, она понимала, что в Ирине говорит боль, с легкой руки алкоголя вырвавшаяся на свободу, жалуется самолюбие развенчанной королевы, которую попросили спуститься с пьедестала, кивнув на скамейку запасных. Истерит "я" красавицы, лишившейся заслуженных регалий, перешагнувшей в бальзаковский возраст. Монаршие особы стареют болезненнее серых мышек. Уступать трон тяжело, лучше на нем умирать.
Ирина, излив на подругу ушат бессильной злобы, налила себе очередную рюмку и, не чокаясь, на одном дыхании проглотила, потом сморгнула скопившуюся в глазах влагу.
Кризис миновал, поняла Маша и не торопясь, пытаясь сохранить спокойствие, достала сигарету. Ирина последовала ее примеру.
Некоторое время они курили, думая каждая о своем.
Наконец, нервно затушив окурок, Ира заглянула Марии в глаза:
– Ладно, не обижайся! Ты здесь ни при чем. Кто еще может выслушать и понять? С тобой я обычная, какая есть на самом деле. Без прикрас. Без осточертевшего протокола! И говорить могу по-человечьи, а не на зверином диалекте. Какое счастье, что мы с тобой ничего не делим. Так, подруга?
Маша вздрогнула, поперхнулась табачным дымом:
– Что?
– Я говорю, мы же с тобой ничего не делим, так ведь?
"Или никого?"
– Да, Ир, делить нам действительно нечего. У нас с тобой разная жизнь.
– То-то и оно. Я очень ценю, что ты есть. И Денис тоже ценит. Кстати, мы совсем забыли о нем. Сейчас наберу, скажу, что зависла на часок. Давай наливай, чего сидишь! У меня есть желание расслабиться.
"Пожалуй, лучше с ней сегодня не спорить".
Маша быстро наполнила рюмки и, подняв свою, сказала:
– Давай выпьем за Дениса, тебе повезло с ним. Первый раз встречаю мужчину, который с неизменной любовью и теплом отзывается о жене.
– Ага. Давай. Только могу тебе сказать, дорогая, у него выхода нет. Любить всегда, любить везде, до последней сладкой морковки.
Маша удивленно взглянула на подругу.
– Что смотришь? Да. Именно так. Он же альфонс. Ха! Маш! Да ради бога, не делай ты такое несчастное, удивленное лицо! А то ты не в курсе, что я полностью содержу его?
– Нет, я не знала. Он же работает. У него магазин…
– Ага, работает с прибылью пятьсот долларов в месяц! Да он в казино в один вечер больше спустит. О чем ты говоришь?!
Денис играет? Она первый раз слышала об этом.
– И часто он ходит в казино?
– Да нет – кто бы его туда пустил? Жопе слова не давали.
"О господи…"
Стало мерзко. Не от того, что узнала о тайном пристрастии Дениса. Ей стало душно в обществе Ирины – злой, зарвавшейся, говорящей то, что лежало глубоко в душе, что обычно было скрыто от посторонних глаз. Отвратительные слова, которыми она охарактеризовала человека, не сказавшего о ней ничего дурного, вызвали рвотный спазм. Маша отвернулась, боясь выдать свои мысли.
"Пусть Денис зависит от нее. Это не дает права так оскорблять его. Желание утверждаться наиболее примитивным и доступным способом приобрело уродливые формы".
В этот момент Мария поняла простую вещь: она не сможет отказаться от Дениса. Никогда и ни за что. Ради этой точно не сможет.
– Бинго! Выбор сделан. Один-ноль в нашу пользу, Старик!
– Да погоди ты. Все еще может измениться.
За этот вечер Ира поведала еще много неприглядных деталей их совместной жизни. Маша слушала откровения пьяной, спасовавшей перед возрастом женщины и только еще больше утверждалась в своем решении. Когда Ирина, опустошив ядовитые железы и бутылку коньяка, оставила ее дом, хозяйке захотелось срочно провести генеральную уборку. Чужое зло как будто витало в воздухе вперемешку с сигаретным дымом и оседало на стенах маленькой двухкомнатной квартиры.
На некоторое время Машины контакты с друзьями прекратились. Она не переживала по этому поводу. Все ходила под впечатлением от откровенного разговора. Не могла избавиться от мысли, что Ирина жалеет о том, что поддалась слабости и выложила грязное белье перед человеком, который ниже ее по статусу. Мадам Кушнир позволила себе выплакаться в латаную жилетку. Кто есть Маша? Говорящее зеркало в покоях королевы. Удачный фон, оттеняющий божественную индивидуальность. Так было всегда, начиная со школьной скамьи и заканчивая сегодняшним днем. Ничего не изменилось.
Врачу Фогель ситуация виделась ясной. Ира – впечатлительный, очень ранимый человек, скрывающий проблемы под маской хладнокровной доминирующей стервы. Возможно, только Денис знал ее настоящую, потому что любил. Да еще, пожалуй, сама Маша, потому что разбиралась в лабиринтах человеческой психики. Тем не менее закамуфлированная слабость не давала гордячке права унижать людей. Поэтому Ирина Кушнир как нечто, давящее на мораль, перестала существовать.
Чаши весов, уравновешивающие порок и совесть, дрогнули, скривившись в одну сторону.
Но потребовалось несколько недель, чтобы Маша поняла: ситуация меняется. Если она сейчас не позвонит Денису, то их отношения действительно сойдут на нет, как и планировалось.
Судьба предоставляла ей шанс не споткнуться, остановиться на краю. Вот только момент принятия правильного решения безвозвратно миновал. Факт, что связь с Денисом продолжится, воспринимался Машей уже как само собой разумеющееся, несмотря на то что он был мужем ее подруги. Хотя вряд ли она сможет теперь называть ее подругой. Приятельницей – так, пожалуй, будет точнее.
Мария Фогель сделала окончательный выбор.
– Два-ноль, Старик. Я веду! Дадим Маленькой Птичке последний шанс!
Когда в трубке раздался его хриплый голос, Машино сердце на миг встало, а потом понеслось по ухабам.
– Денис, как дела?
– Нормально. – Голос его был холоден. – А у тебя?
Чувствовалось, что этот вежливый вопрос выдавлен сквозь зубы. Маша растерялась, не находя подходящих слов. Впервые он говорил отрывистыми фразами, заканчивая разговор, не начав. На душе стало холодно и неуютно. Самое время все понять. Но…
– Если все нормально, я рада. Передай привет Ире.
– Вряд ли. Она улетела в командировку.
– Куда?
– Как куда? В Париж.
– Точно.
Вот он – еще один шанс закончить разговор. Как вдруг:
– Маш, заходи ко мне. Посидим на балконе, перетрем новости. Да? Ну и славно.
Все! Глупышка уцепилась за тончайшую нить, прыгнула за несущимся в ненастном небе ярким шариком и без сил повисла над землей.
Она неуверенно отключила трубку. Восторженное сердце обезумевшей птичкой выскакивало из груди.
"Глупая! Стоило поманить пальцем, побежала! Цирк дедушки Дурова!"
Но ругать себя можно бесконечно. Чего стоил гнев рациональной половины перед радостью половины влюбленной?
Через пару часов она была уже рядом с Денисом. Завернувшись в плед, пила маленькими глотками вино, смотрела на лимонную дольку-луну, разговаривала о прочитанных книгах, о своих пациентах, о его одиночестве и замерзшем сердце. Все равно о чем – главное, она находилась рядом, дышала с ним одним воздухом.
– Птичка, ты нас окончательно разочаровала…
Скользящие души
Первый звоночек
– Ир, извини, но сколько можно не замечать очевидного! Ты находишь причины ревновать Дениса ко мне, хотя я как на ладони, соседка по лестничной клетке, а то, что Маша просиживает у него вечера, тебе параллельно?
– Светик, я его ко всем ревную – и к тебе, и к ней, к любому движимому и недвижимому. Еще ни одна баба мимо не прошла, все спотыкаются. Неужели ты думаешь, я не учла этот интересный факт, выходя замуж? Я просчитываю каждый шаг! При прыжке влево-вправо мой муж останется не только без крыши над головой, но и без любимых трусов от "Дольче". Я уже говорила, что мы подписали брачный договор об отказе от любых претензий на мое имущество в случае развода?
– Да это понятно, Ириш. Но только он не дурак, до развода дело не доведет. Я вообще не о том речь веду. Почему ты позволяешь ей приходить в твое отсутствие?
Ирина тяжело вздохнула и, вытащив сигарету из пачки, взглянула на соседку.
Они были знакомы уже года два, с момента переезда в новый дом. Муж Светланы, Игорь, занимался строительством и зарабатывал по нынешним временам немало. Это позволяло его жене и взрослой дочери жить в свое удовольствие. Дочь училась в английской школе, мама не пропускала ни одного сезона в "Галерее Лафайет" и "Золотом треугольнике". Но основная "дольче вита" Светы заключалась в активном употреблении горячительного. Поэтому регулярные заседания ее мужа в компании соседки, ловко подливающей в рюмку, сердобольно охающей и поддакивающей собеседнику, вызывали у Ирины куда больше опасений, чем философствование с недалекой Машкой. Тот факт, что Фогель была не от мира сего, Ирина приняла и не обижалась, когда та пыталась давать "профессиональные" советы. Блаженная дурочка, вечно гоняющаяся за призраком идеального мужика. Дожила до тридцати пяти, но так и не поняла, что все в жизни надо хватать первой, за все надо драться, рвать зубами. Если не ты, то тебя!