- Не волнуйся, Толстый, я обезопасил канал, на несколько минут болтовни хватит, - с задиристой бесшабашной весёлостью ответил Кверр, будто разом помолодев в два раза. - И ты не ответил. Как ты смотришь на дезертирство?
- Ты, определённо, где-то растерял все мозги, - задумчиво проговорил таинственный собеседник. Таинственный, потому что с моего места его было не видно; но почему-то совершенно не хотелось попадаться ему на глаза. Знакомое что-то было в этом голосе. - И куда ты желаешь податься? К Свободным?
- Ты мне доверяешь? - напряжённо уточнил Таракан, даже слегка подаваясь вперёд.
- Нет, - без раздумий ответил его собеседник. - Ты вздорен, несдержан, неуправляем и часто думаешь не головой, а тем, что между ног. Но это не значит, что я могу отказать себе в удовольствии почесать кулаки о твою наглую морду.
- Ну тогда лови координаты, - с облегчением откинувшись на спинку стула, сообщил Кверр. - Форма одежды - последний поход.
- Буду через десять минут. Нет, через двадцать с учётом обстановки на улице, - с лёгким раздражением в голосе поправил себя незнакомец и, видимо, отключился. Меня так и подмывало задать Кверру десяток-другой вопросов, но я решила пока сдержаться, тем более что тот вновь выходил с кем-то на связь.
Впрочем, в этот раз всё было более мирно. Хотя и не менее странно.
- Привет, глюм! - бодро отрапортовал Таракан.
- Привет, глюм, - спокойно ответил высокий мужской голос. - Какими судьбами?
- Как ты смотришь на то, чтобы навсегда свалить с этой грязной планеты?
- Положительно, - хмыкнул собеседник. - Три билета найдётся?
- Смотря для кого.
- Ну, я, как настоящий семьянин, не могу бросить родню. Поэтому - беременная жена и её сестра.
- Сестра тоже беременная? - съехидничал Кверр.
- Нет, что ты. Ты же знаешь, Птичка ждёт только тебя, - с насмешкой ответил незнакомец.
- Ладно, а кроме шуток, жена глубоко беременная? Анабиоз перенесёт?
- Нет, слегка, - фыркнул тот. - Если бы был большой риск, я бы с тобой не разговаривал. Ну?
- Давай вот сюда подтягивайся где-нибудь через час со своим выводком.
- До связи. Отбой, - принял информацию незнакомец и отключился. А Кверр повернулся ко мне.
- Ну, вот и всё, команда собрана.
- Ты решил собрать табор беженцев? - не удержалась от ворчания я. - Или вывезти всех друзей?
- Ну, как видишь, друзей у меня не так много, - беспечно пожал плечами Таракан. - А специалисты они действительно классные.
- Особенно беременная женщина, я так и подумала, - продолжала ворчать я. Очень не хотелось тащиться в неизвестность не пойми с кем. С Кверром всё было ясно, к нему я уже более-менее приспособилась, а вот кого он может насобирать в команду - теперь уже большой вопрос.
- Можешь не верить, но лучшего снайпера на Брате нет, - насмешливо ответил мне мужчина.
А я только отмахнулась и, усевшись поудобнее, опять погрузилась в мысли. Надо было окончательно продумать маршрут.
Удивительно, сколько информации можно найти, если искать вдумчиво и в разных местах. Наши далёкие предки везли с Земли не только науку и технику; там были и обрывки истории, и книги откровенно развлекательного характера.
Последние почему-то никто не принимал в расчёт. Ни одно солидное исследование никогда не упоминало ни одной из них, хотя некоторые были довольно распространены, и даже порой пользовались популярностью.
Из этих книг я почерпнула массу полезной информации. Например, что Земля - третья планета от Солнца, своей звезды. Или что в системе этой звезды восемь (или в некоторых источниках девять) планет. Что Солнце - маленькая звезда жёлтого спектра свечения. Уже только эти факты здорово сокращали ареал поисков.
Чего я так и не смогла понять, почему никто так толком и не попытался добраться до Земли, не пытался всерьёз найти её.
Нет, отдельные энтузиасты были. Снаряжались даже экспедиции на частные средства, только корабли уходили в неизвестность, и назад не вернулся никто. А позиция официальной науки и политики что Сестры, что Брата, была удивительно единодушна: никакой Земли уже нет.
Почему? Гадать можно было бесконечно, но меня это по большому счёту не интересовало.
Кварг Арьен
Ни с чем не сравнимый опыт: видеть, как на твоих глазах рушится всё, во что ты верил и на что ты надеялся, и не иметь никакой возможности вмешаться, хотя бы даже попытаться изменить ход событий.
"Кварг Арьен, вы неблагонадёжны, и вы не можете быть допущены к планированию столь важной операции". Ур-роды, да поберут их духи!
Впрочем, поберут. Всех нас поберут, и очень скоро.
Странно, но это было почти приятно: наблюдать, как мир обращается в руины. Наблюдать лица коллег и армейских чинов; такие деловито-сосредоточенные, решительные. Надо было очень хорошо знать их, чтобы понимать то, что понимал я. Паника. Всеобъемлющая, судорожная, звериная паника. Если на Сестре сейчас происходит то же самое… Все мы обречены.
Наверное, я та самая самовлюблённая чёрствая скотина, которой меня порой имели наглость называть некоторые особы, но за новостями о потерях - неофициальными, разумеется, - я наблюдал с чувством глубокого удовлетворения. Меня грела одна-единственная подленькая мыслишка: "А я предупреждал!".
Я сидел в плетёном кресле в небольшом уютном саду, расположенном на крыше одного из небоскрёбов, покачивал в ладони бокал с вином, щурился на рассветное солнце, и с удовольствием наблюдал, как вокруг беснуется в агонии город. На серебристых обтекаемых тушах бомбардировщиков играли отблески солнца и пожаров. Это было красиво.
А, самое главное, меня совершенно не волновало, куда ударит следующий снаряд. Где-то там, за горизонтом? Чудесно, будет красивое зарево. Упадёт мне на голову? Что ж, это его право. А я сделал всё, что мог сделать, и от меня в этом мире больше ничего не зависит.
Какое восхитительно лёгкое ощущение: когда от тебя вдруг совсем ничего не зависит. Можно вот так сидеть, слушать отзвуки пока далёких взрывов, наслаждаться хорошим вином и ждать. Наверное, смерти.
В моём возрасте и при моей профессии её как-то стыдно бояться. Подняться по боевой линии Неспящих до Разума к тридцати годам - это весьма стремительная карьера, где-то в середине которой я по всем законам мироздания должен был подохнуть. А поди ты, живой. Сижу вот, любуюсь и пью брудершафт со смертью.
Красивый образ. Был бы поэтом, непременно написал бы что-нибудь торжественно-пафосное на эту тему.
"Слова - орудие слабаков", - вещал он мне. - "Сильный должен доказать свою силу раз и навсегда, доказать так, чтобы не возникло даже мысли о сопротивлении. И если придётся - раз за разом умывать врагов кровью, пока или их не останется совсем, или они не склонятся, забыв навсегда о своих поползновениях".
Кретин. Видел я его эдак полчаса назад, когда вся планетарная оборона сдулась после первого же удара. Рожа такая перекошенная, красная, злая; смешно.
Я ещё отпил из бокала, смакуя и катая на языке терпкую вяжущую жидкость. Хорошее вино; самое то для конца света. Который я, к слову, встречал, как и положено гордому и несломленному, при полном параде. Что поделаешь, я люблю этот мундир; не просто же так я за него столько крови пролил, своей и чужой. Особенно трогательно смотрятся белые перчатки: вроде как руки мои чисты.
Приятный процесс ожидания прервал тревожный сигнал, говорящий о том, что кто-то жаждет срочно лицезреть мою персону. Я даже удивился; кому это я мог понадобиться в такой чудесный момент? Мне казалось, что семь месяцев назад, когда меня попросили отдохнуть, для окружающего мира я перестал существовать. Даже любовница без напоминаний с моей стороны и без скандала куда-то быстро и незаметно исчезла.
Когда я увидел физиономию вызывающего, едва не поперхнулся вином. Однако опыт - великая сила; не поперхнулся, и даже лицо сохранил.
Сегодня, однако, странный день. То сбываются предсказания, то покойники воскресают.
Младший как всегда в своём репертуаре: внезапный, непредсказуемый и не отвечает на вопросы. Но в этот раз он превзошёл самого себя. И, по-моему, прежде чем я смогу обрадоваться, что этот засранец жив, мне придётся его хорошенько избить. Разумеется, в воспитательных целях.
Однако, интересно, что этот тип задумал? И ещё интересно: он в курсе моего нынешнего положения, и потому сделал такое неожиданное предложение, или как обычно ляпнул не подумав? Пойдём да выясним, что рассуждать!
Переодеваться я высокомерно не стал. Да ну к духам эти мелочи; в таком виде мне вполне удобно делать всё, что угодно, так зачем тратить время?
Что касается "последнего похода", рюкзак со всем необходимым покрывался пылью где-то в оружейном шкафу. Это из глубокого детства; смешно сказать, но оно у меня всё-таки было. У детей военных было любимое развлечение: мы играли в военных, что довольно логично. А "последний поход"… Запас быстрого реагирования: то, что нужно взять с собой, когда нет времени на сборы. У отставных военных принято иметь подобный комплект на случай внезапной мобилизации. Я, в общем-то, не военный, но привычка с детства осталась. Раньше это были какие-то детские мелочи, пищевые концентраты, ещё что-то; я уже и не помню. А теперь - всё по правилам, набор для выживания и ведения боя практически в любых условиях.
В светлом парадном мундире и с рюкзаком за плечами я спокойно спустился на лифте вниз и двинулся пешком к точке, указанной Кверром. К моему удивлению это оказался - с точностью до десяти сантиметров - люк мусорного коллектора.
Наверное, стоило всё-таки переодеться во что-то менее маркое. А, плевать!
Но мальчишка точно получит по ушам.