Она боролась с трясиной в течение получаса, пытаясь выбраться, но вместо этого увязла еще глубже, по самые бедра. Прекратив свои тщетные попытки вылезти из болота, Джоу превратилась в манекен и стала ждать спасения.
Теперь она полностью зависит от мужчины, который посмел над ней насмехаться. Он, конечно, не смеялся открыто, но она заметила, как дрогнули в усмешке его губы. Подобное выражение лица было хорошо ей известно.
Выглядит он, по крайней мере, крепким и надежным. Создан специально для спасения женщин из болота? Высокий, под два метра, мускулистый, худощавый и загорелый, с мужественным лицом. На нем были холщовые брюки, косоворотка цвета хаки с закатанными по локоть рукавами, обнажавшая сильные загорелые руки.
На самом деле он был очень привлекательным парнем, призналась себе Джоу. При других обстоятельствах она бы непременно остановилась с ним поболтать. У него было обветренное лицо и руки фермера, каштановые волосы с медным отливом, намек на ирландские корни, как у нее? Волосы у него вились, но он носил короткую практичную стрижку. В уголках его глубоких зеленых глаз притаились лучики морщинок. Интересно, морщинки от постоянного пребывания на воздухе и солнце или от смеха?
Возможно, от смеха, решила она. Его глаза и сейчас смеялись.
Хватит о нем. Красавец или нет, а у нее уже зуб на зуб от холода не попадает. Сейчас она полностью зависит от незнакомца. И это она, Джоу Конейл, которая никогда и ни от кого не зависела.
Он возвращался с парой коротких досок в руках. Теперь он знал, что у него под ногами, поэтому сейчас двигался гораздо быстрее. На нем были крепкие башмаки. Видавшие виды от работы на ферме?
– У меня есть бык, который постоянно вязнет в болоте у водопоя, – невзначай обронил он, будто говорил сам с собой, а не с ней. – Если эти доски выдерживают Горацио, то и для вас сгодятся. Конечно, если вы весите не больше центнера.
В его зеленых глазах искрился смех. Но улыбка была доброй.
Однако ей было не до смеха. Ей хотелось поскорее выбраться отсюда.
– Не двигайтесь, пока я не положу доски, – обратился он к Джоу. – Горацио всегда путает мне карты. Стоит ему увидеть спасительные доски, и он еще глубже вязнет.
– Вы сравниваете меня с быком?
Присев на корточки, чтобы уложить доски, он пристально на нее взглянул. Его взгляд пронзил ее с головы до ног.
Его глаза мерцали.
– Нет, – наконец произнес он, – я ни в коем случае не сравниваю вас с быком.
И он ухмыльнулся.
Если бы она могла, то зажмурилась бы и выдала дробь каблуками. Вместо этого она вынуждена была слабо улыбнуться. Ей придется подождать. В данный момент она была во власти этого человека, и ей это совсем не нравилось.
Она сама во всем виновата. Она поставила себя в зависимую позицию, а ей так не хотелось ни от кого зависеть.
Кроме этого человека.
– Ну и как они вас называли? – Он возился с досками, пытаясь уложить их на выступающие верхушки камней, чтобы можно было на них наступать.
Он работал не торопясь, будто у них масса времени.
А времени у нее было в обрез, она опаздывала, да еще увязла в болоте.
– Кто – они? – огрызнулась Джоу.
– Ваши мама с папой.
– Джоу, – процедила она сквозь сжатые зубы.
– Просто Джоу?
– Да, просто Джоу, – повторила она, испепелив его взглядом.
– Тогда я Финн, – ответил он, игнорируя ее взгляд. Выпрямившись, он встал на доски, проверяя, насколько глубоко они ушли в трясину. Он вел себя так, будто каждый день вызволял людей из зыбучих болот.
"Нет, он вытаскивал быков из трясины", – подумала она. Она и сама чувствовала себя глупой коровой, увязшей в болоте.
– Вы из Австралии?
– Да, – подтвердила она, скрипнув зубами.
Он удовлетворенно кивнул, будто ожидал, что именно австралийку может засосать болото.
– Значит, любовались прекрасным видом? – Нотки смеха явно слышались в его ирландском говоре.
Джоу пыталась не стучать зубами от пронизывающего холода.
– Я восхищалась лягушками, – едва выговорила она. – Здесь много разных лягушек.
Он улыбнулся, все еще проверяя доски. Его улыбка говорила о том, что он оценил ее чувство юмора.
– Любите лягушек?
– Я насчитала целых восемь, пока тут торчу.
Он усмехнулся.
– Это гораздо лучше, чем считать овец. Если бы вы задремали и свесили голову вниз, я бы вряд ли заметил вас с дороги.
Финн встал на доску и пошел вперед. Пройдя две трети доски, он присел на корточки и протянул девушке руки.
– Так, – сказал он, – возьмите меня за руки. Держитесь крепко, но не сопротивляйтесь, наоборот, постарайтесь расслабиться, а я буду вас вытягивать.
– Я могу…
– Вы ничего не можете, – прервал ее Финн. – Если будете дергаться, сделаете только хуже. Можете подвигать пальцами ног, но не пытайтесь вытаскивать ноги. Если бы на вашем месте был Горацио, я бы опоясал его цепью, но вы же хорошая девочка и сделаете так, как я прошу. Просто расслабьтесь, и я вытяну вас за секунду.
"Хорошая девочка, что за снисходительный тон", – пронеслось у нее в голове. Но она тут же себя одернула. Он спасает ее, а она злится. Но она провела уже целый час в этом дурацком болоте. Несмотря на всю браваду, ей было холодно и страшно. Но теперь, когда спасение было так близко, Джоу пыталась сдержать свой бурный темперамент.
– И где же эта стена, которую хочется как следует пнуть ногой? – спросил Финн, а Джоу бросила на него недоумевающий взгляд.
– Прошу прощения?
– На вашем месте я бы тоже был в ярости. Бессильный гнев, по-моему, самое ужасное чувство. Хочешь выместить его на ком-то, а никого, кроме себя самой, нет.
Она на секунду зажмурилась. Смех и сочувствие одновременно?
– Из-звините.
– Все нормально. Горацио обычно становится очень раздражительным, если вязнет в трясине, я подумал, что и вы такая же. Так, держитесь за мои руки.
– У меня грязные руки. Вряд ли вы меня за них удержите, – запротестовала она.
– Давайте попробуем, – спокойно сказал он, протягивая ей свои руки.
Это неправильно. Джоу Конейл всегда считала себя независимой особой. Но разве у нее есть выбор? Она нехотя вложила свои ладони в его крупные, загрубевшие от физического труда руки. Ее догадка о том, что он фермер, оказалась правильной.
Он пошевелил сильными пальцами, пытаясь покрепче ухватиться за ее скользкие от грязи руки, и неожиданно поморщился.
– У вас ледяные руки. Сколько времени вы здесь?
– Около часа.
– Неужели? И за все это время я первый, кто появился на дороге? Значит, это заброшенная до рога?
– Вы разве не местный?
– Нет. – Он начал медленно ее вытягивать, отклоняясь назад и продвигаясь к краю доски.
Наконец Джоу почувствовала, что трясина отступает и отпускает ее ноги. Финн по-прежнему тянул ее буквально по миллиметру, как в замедленной киносъемке.
– Я не из этих краев, – продолжил он спокойно, будто они вели светскую беседу, – но я гораздо ближе к своему дому, чем вы.
Не ослабляя хватки, он чуть подался назад, стараясь удерживать равновесие, чтобы она вновь не увязла.
У него есть опыт. Он ведь не раз вытаскивал Горацио.
Будто прочитав ее мысли, Финн сказал:
– Горацио тяжелее вас.
– Спасибо. Кажется, вы говорили, что он весит под центнер?
– Так оно и есть. Ну а вы, думаю, потянете килограммов на девяносто вместе с прилипшей к вам грязью, – шутливо заметил он. – А где вы живете в Австралии?
– В Сиднее, в основном.
– Я видел фотографии города. Очень красивое здание оперного театра.
– Да. – Слова давались ей с трудом.
Отпустив ее руки, он подхватил ее под мышки, продолжая медленно тянуть. Теперь Джоу находилась так близко от него, что чувствовала тепло его груди у своего лица. Это было странное ощущение. Ей одновременно хотелось и прижаться к нему, и отодвинуться. Все-таки она прижалась.
– У нас прекрасные пляжи, – едва вымолвила она, гордясь собой, что еще в состоянии говорить.
– Что, и никакой грязи?
– Нет.
– Отлично. А теперь расслабьтесь и позвольте мне закончить работу.
Джоу полностью расслабилась в его объятиях. Ощущение не поддавалось описанию. И все сработало. Трясина ослабила свою мертвую хватку, и Джоу коснулась коленями спасительной доски. Но Финн по-прежнему крепко прижимал ее к груди.
Она провела в трясине целый час, промерзла до костей, испугалась почти до умопомрачения. Сейчас наступила реакция, и Джоу забила крупная дрожь. Если бы не сильные руки Финна, она могла бы соскользнуть с доски и снова провалиться в трясину. У нее кружилась голова, и ее подташнивало.
Он держал ее, и она ему позволяла. Он был ей сейчас нужен.
Это наваждение какое-то. Ей никто не нужен. Она поклялась себе в этом в десять лет, когда у нее поменялось уже пять опекунов. Она прокричала об этом своей приемной матери, когда та пыталась объяснить ей, почему Джоу должна переехать жить в другую семью.
– Все нормально, – орала она. – ты мне не нужна. Мне вообще никто не нужен.
Ее приемная мать расплакалась, а Джоу не проронила ни слезинки. Она к этому времени разучилась плакать.
Но сейчас она впервые за долгие годы снова была близка к слезам. Ее спаситель держал ее так крепко, что она не смогла бы вырваться, даже если бы захотела. Она уткнулась лицом в его грудь и слышала биение его сердца. Он гладил ее по голове, приговаривая:
– Успокойся, уже все позади. Ты в безопасности. Горячая ванна – и ты будешь как новенькая.