Итак, вопросов больше не возникло, и дело было решено. Оставался лишь Энтони. В ожидании его визита она села напротив зеркала у себя в спальне и заговорила вслух:
- Ты убегаешь.
- Да, я убегаю.
- Почему?
- Потому что я не знаю, что мне делать. Мне нужно немного побыть одной, чтобы…
- Чтобы - что? Рыдать и жалеть себя?
- Нет, не только это. Мне просто нужно решить, какой путь выбрать.
- Какой путь ты можешь выбрать, кроме как смириться? Энтони имеет успех у женщин, прибавь к этому, что он привлекателен для тебя. Ты была счастлива получить предложение от такого мужчины. Ты не можешь иметь и то и другое.
- Но он обещал. Он клялся, что я заполню всю его жизнь без остатка. И даже если его обещания были фальшивы, неужели он не мог подождать хотя бы немного? Разве ему так необходимо было дурачить меня, лгать, заставлять и меня лгать ради него? Просто, чтобы подарить своей последней любовнице новую кобылу. И хотя я буду любить его до конца своих дней, думаю, никогда ему этого не прощу. И я не знаю, как мне встретиться с ним сегодня утром лицом к лицу.
Когда время визита пришло, Сара все еще не была готова к этой встрече. Энтони стоял в библиотеке, одетый в белые бриджи и цветастый сиреневый камзол с огромными манжетами, украшавшими каждый его наряд. Похоже, он не слышал, как она вошла, и продолжал изучать свое отражение в зеркале на стене, обрамленном позолоченной рамой, поправляя локоны парика и проводя тонкими пальцами по гладкой коже подбородка.
Если бы он не был так хорош собой. Если бы только один его вид не будоражил ее сердце и не заставлял пульс биться быстрее, а дыхание учащаться.
- Энтони! - Ее приветствие было похоже на протест.
Он медленно обернулся, в его орехового цвета глазах светились знакомая теплая нежность. Ее хватило лишь на то, чтобы не ринуться в его объятия, вновь сказать о своей любви и признаться, какую боль он ей причинил. Вместо этого Сара ждала, когда он заговорит.
Заботливо целуя ее пальцы, Энтони спросил:
- Я не слишком рано явился? Ты все еще в домашнем платье. Я думал, мы отправимся кататься верхом вместе.
Сара отвернулась:
- Я… Прошу меня извинить. Я не слишком хорошо спала и чувствую, что не готова для прогулки.
Его пальцы нежно приподняли ее подбородок.
- Что такое, любовь моя? Ты нездорова?
- Боюсь, что да - немного. Это… это ничего, Энтони, я просто устала. Я подумываю о перемене, всего на несколько дней, может быть, на неделю…
И пока она, запинаясь, лепетала все это, Энтони задумчиво произнес:
- Когда я проезжал мимо двора, заметил, что там готовят самый большой экипаж. Словно для путешествия. Ты уезжаешь, оставляешь меня - так скоро?
Сара заставила себя посмотреть прямо ему в глаза.
- Умоляю тебя правильно меня понять. ПапА и мачеха сошлись во мнении, что непродолжительный визит в Сассекс, немного морского воздуха принесут мне огромную пользу.
Энтони оставил ее стоять посреди комнаты и медленно подошел к окну. Через несколько секунд он бросил ей через плечо:
- За этой поездкой что-то кроется, Сара? Ты ведь не обманываешь меня, правда?
- Думаю, ты знаешь, что я никогда этого не сделаю, - горячо запротестовала Сара.
Жених пожал плечами:
- Ты упомянула Сассекс и морской воздух. Но разве не в этих местах, близ побережья, проживают родственники леди Торренс?
- Именно туда я и еду. В Клэверинг.
- В самом деле? - Энтони сделал вид, что рассматривает ногти на пальцах. - Нет сомнения, что мистер Данси получит громадное удовольствие, демонстрируя деревенским просторам твою красоту.
- Мистера Данси там не будет.
Энтони дернул головой, и Сара заметила на его лице удивление.
- Вот как? Я поступил с тобой несправедливо, моя маленькая Сара, и предположил, что ты намерена отплатить мне той же монетой.
Она едва могла поверить свои ушам. Может ли быть, чтобы он понял так мало? Но прежде чем она успела привести в порядок разбегающиеся мысли, Энтони продолжил самым добродушным тоном:
- Если бы таково было твое намерение, я не стал бы меньше восхищаться тобой. Я люблю, когда в женщине есть характер.
- И ты бы одобрил, если бы я сознательно стала искать другого мужчину, будучи обручена с тобой? - упавшим голосом спросила Сара. - И ты бы даже не стал… ревновать?
- Думаю, что нет. В конце концов, моя маленькая Сара, ты бы очень скоро вернулась ко мне, разве не так? Так же как и я всегда буду возвращаться к тебе.
И пока он шел к ней с раскрытыми для объятия руками, ей казалось, что он вот-вот накинет на нее веревку и затянет узел - невидимая веревка, которую ей никогда не разорвать, даже если она этого захочет. Да и зачем желать разорвать ее? Когда его пальцы с нежностью погрузились в ее волосы, а губы ласково прикоснулись к закрытым векам, сомнения Сары ушли прочь, утратив всякую важность.
Она пробормотала ему в грудь:
- Энтони, если ты не хочешь, чтобы я уезжала, я не поеду.
Она почувствовала, как его руки застыли, и услышала, как он задержал дыхание. Самым нежным, самым убедительным тоном Энтони произнес:
- Отправляйся с этим визитом, любовь моя. Восстанови силы. Наша свадьба вскоре потребует множества утомительных приготовлений. Каждый миг твоего отсутствия будет для меня потерянным и пустым. Но я буду чувствовать, как твоя любовь направляет меня и дает мне утешение.
Он любит ее, говорила себе Сара. Несмотря ни на что, она - единственная, кто его действительно волнует. Все будет хорошо, нужно только немного времени. И только после того, как Энтони откланялся, Сара вдруг поняла, что Энтони не сделал ни малейшей попытки предложить себя в качестве сопровождающего в ее путешествии в Сассекс.
Стоило экипажу покинуть пригород Лондона, как Берта восторженно прилипла к окну.
- Так хорошо отправиться в деревню, сударыня. Иной раз мне кажется, что я задохнусь в Лондоне.
- Тогда зачем же ты приехала в город?
- Чтобы получить хорошее место. Когда детей так много, да еще ты - старшая, приходиться самой о себе позаботиться, да еще и другим помогать.
- Ты полагаешь, что добилась хорошего положения, став моей горничной?
- Конечно, мисс Сара. Ее светлость платит мне хорошее жалованье, да еще туфли, белье, отрезы материи, которые, вы говорите, я могу взять себе. Да в это всю нашу семью можно одеть! - Девушка хихикнула. - И еще меня хорошо кормят.
- Сколько тебе лет, Берта?
- Летом будет шестнадцать.
- И ты всем довольна?
Безмятежные карие глаза Берты широко открылись.
- Но чем мне быть недовольной, сударыня? А теперь, когда мы едем в деревню - хоть на время, - я так счастлива.
- А мне кажется, что это будет чрезвычайно утомительно.
- Ну, насчет этого ее светлость дала мне твердые указания. Я должна присматривать, чтобы вы вовремя отдыхали и ни в чем себя не утруждали.
Сара расхохоталась:
- Ты на два года моложе меня и будешь ходить за мной, словно нянька?
И тут же заметила, что обидела девушку. Берта отвернулась и уставилась в окно. Потом мрачно сказала:
- Ну да, мы с вами росли по-разному, сударыня. Готова спорить, что знаю о жизни куда больше вашего, если вы простите меня за такие слова.
Сара положила ладонь на округлую руку горничной.
- Прости меня. Конечно, ты права. Меня всегда баловали, оберегали. Я начинаю понимать, насколько неопытна во многих отношениях. Я ничего не знаю о политике, в частности о рабовладении.
- Я думаю, что вокруг этих нигеров устроили слишком много шума. А многие из них живут куда лучше, чем наши деревенские. Вы бы только посмотрели на этого маленького черного баловня у леди Бретертон!
- Но кажется, рабов порой бьют, с ними плохо обращаются.
- Так же как и многих белых, кто попроще, сударыня. Рабов, во всяком случае, кормят и одевают, и у них есть крыша над головой, чего не скажешь о бедняках, которых гоняют из прихода в приход.
Сара ухватилась за слова Берты, чтобы заглушить сомнения, которые то и дело возникали с того самого вечера, когда был устроен бал в ее честь. Ей достаточно проблем с Энтони, чтобы еще забивать себе голову подобными вещами. В любом случае, для этого существуют парламент, судьи, священники. Женщины, пытающиеся вмешиваться в мужские дела, не пользуются особой популярностью.
- Дом, куда мы едем, очень большой? - спросила Берта.
- Я мало знаю о нем, кроме того, что из его окон видно море. Моя мачеха не была там счастлива. Она находила, что там слишком одиноко, в особенности зимой, когда дороги развозит.
Горничная в восторге захлопала в ладоши.
- Море? Я всегда мечтала его увидеть. О, это будет просто чудесно!
Сара не разделяла ее энтузиазма. Она уже жалела о порыве, который заставил ее спасаться бегством в невыносимой ситуации. Восторги отъезда поутихли, теперь она чувствовала лишь опасения и убежденность в том, что впереди ее ждет скука одинокого дома, где она всецело будет предоставлена самой себе. Чудесно? Скучные полосы коричневой земли; темные пугающие леса, изрезанные колеями грязные дороги, заставляющие рессоры пружинить изо всех сил. И когда они доберутся до конечного пункта, это, скорее всего, окажется старый дом, полный сквозняков и дымящих каминов, и единственным их окружением окажется хворающая старая дева, ничегошеньки не знающая ни о новых модах, ни о последних слухах.