Болотина не могла простить себе, что не уловила момент, когда подруга и Лукьянов стали симпатизировать друг другу. У Женьки был один грешок – неуёмное любопытство. Она и не подозревала, что ничего не пропустила. О договоре Таня ей не рассказала. Зря сентиментальная Женька сожалела, что упустила начало романа. Любимые фильмы Болотиной – мелодрамы с хорошим концом, любимые книги – женские романы. Даже песни предпочитала о счастливой любви. Женька сердилась на скрытность подруги, у неё же душа была нараспашку.
***
Утром Таня проспала. Теперь спешила, бегала из кухни в спальню, на ходу хватая завтрак со стола. Сбитый во время хаотичных перемещений стул произвёл чудовищный грохот.
"Хорошо, что дом небольшой, – порадовалась она, – меньше километров намотаю.
Дом пятнадцать лет назад отец, Антон Сергеевич, построил сам, за два года, пока молодая семья жила на квартире. Строение, возведённое из белого кирпича, получилось нарядным. На фасаде расположились три высоких окна в обрамлении голубых ставень, служащих защитой от сильных зимних ветров. Он специально сделал большую светлую кухню, в ней теперь они проводили основную часть времени. Зал сделал такого же размера, как кухня, но эта комната часто пустовала. Имелись ещё две спальни, их и дочери. К дому примыкала холодная застеклённая веранда.
Таня собиралась, каждую секунду поглядывая на часы. Время приближалось к девяти, а бежать в школу почти километр. В половине десятого начинался праздник. Она суетилась так бестолково, что Анна Ивановна не выдержала:
– Успокойся, не мельтеши!
Мать лежала на диване с мокрым полотенцем на голове.
Если бы не лёгкое серебро в чёрных густых волосах матери, её можно было бы принять за девушку. Возраст Анны Ивановны приближался к тридцати восьми, но она сохранила стройную фигуру и яркие краски лица: губы не поблекли, кожа по-прежнему упруга, тёмные глаза влажно блестели. Внешне дочь пошла в неё. Таня надеялась, что к своим сорока годам будет выглядеть также.
Тошнота по утрам измучила Анну Ивановну. После рождения дочери, она долго не могла забеременеть, и вот спустя шестнадцать лет – получилось. Ещё ничего не было видно, но четырехмесячное создание в животе уже вовсю заявляло о себе.
"Надо бы купить косметику, – Тане захотелось подкрасить ресницы. – Они и так густые и длинные, но стали бы красивее".
Она покрутила головой, рассматривая смуглую гладкую кожу, вытянутые к вискам тёмно-карие глаза.
"И подводку пора приобрести. Одноклассницы давно потихоньку пользуются и тенями и помадой", – она вздохнула, вспоминая, что мать против использования любой косметики.
Таня быстро заплела косу
– Вы с папой придете в школу?
– Хотелось бы увидеть одноклассников, но у меня просто нет сил. К тому же папа очень занят. А ты беги – опоздаешь.
Она чмокнула мать в щеку и побежала в коридор обуваться.
– Отдыхай, ничего не делай. Я завтра постираю и уберу в доме, – крикнула дочь уже со двора.
Всю заботу о доме и хозяйстве они с отцом взяли на себя. Поздняя беременность расшатала здоровье Анны Ивановны. Давление прыгало, ноги отекали, болело сердце. Таня очень переживала за мать.
Она выскочила из дома в девять часов, всю дорогу бежала. Сашку увидела сразу, словно он стоял один, а не в окружении ребят.
"Подойти к нему или пройти мимо?" – Таня замешкалась, не зная, как поступить.
Лукьянов, заметив ее, вышел на встречу.
– Ну где ты бродишь? Там полный зал. Все собрались. Ребята уже на местах, я только тебя ждал.
И потащил через толпу, крепко держа за руку.
Ого, сколько народа! Шум. Смех. Столько радостных лиц. Многие встретились впервые после окончания школы, кто-то вытирает слезы, кто-то обнимается. Рядом три полных дамы в возрасте называли друг друга смешными школьными кличками. Слушая их, Женька зажимала руками рот, чтобы не засмеяться в голос. Тане стало легко и весело. Всю торжественную часть они сидели с Сашкой рядом, он не выпускал её руку из своей. Таня попыталась незаметно вытащить кисть из его ладони. Он засмеялся:
– А я не отпущу.
– Может, хватит? Лариса сюда не смотрит, – произнесла она сердито.
Лукьянов сразу помрачнел и выпустил ладонь.
"Ну кто тянул за язык? Зачем это сказала? Почему у меня такой вредный характер?" – стала казнить себя Таня.
Сразу стало грустно. Праздник как будто затих, угасли краски.
"Было прекрасное настроение и вот, в одну секунду, оно исчезло. Почему девчонки любят всё усложнять? Всегда хотят получить объяснение. Им нужны слова. Хотя по отношению к моему Васильку, я не прав, – размышлял расстроенный Сашка. – Вряд ли ей хочется услышать объяснение в чувствах. Она очень сдержанный человек. Я поставил её в двусмысленное положение. Моё поведение трудно понять. Своего добился: Лариса обратила на меня внимание. Откуда Тане знать, почему так поступаю? Назло Ледовской или потому, что сам так хочу? А я, действительно, хочу. Не нужна мне больше Лариса. Сам удивляюсь, как это произошло. Выберу время, поговорю с ней". Приняв решение, Сашка повеселел.
Друг детства Сергей как-то сказал ему: "Девушки придают слишком большое значение словам. Им кажется, что произнесённое слово закрепляет отношения навечно и больше ничего уже не изменится. Глупости! Сегодня я её люблю и верю в это. Она вытащила из меня признание. Завтра могу разлюбить. Девушка будет упрекать меня во лжи, а я не врал, в тот момент так чувствовал. Пару раз обжёгся, и теперь признание в любви из меня клещами не вытащат!"
Александр следовал совету друга. Действительно, проблем при расставании с очередной девушкой у него никогда не возникало. Но Таня не похожа ни на кого, она – другая. Лукьянов улыбнулся, вспомнив давний случай. Семиклассников повезли на совхозное поле собирать за комбайнами кукурузу. Вместе с початками попадались мыши. Мальчишки, схватив грызунов за хвост, бегали за одноклассницами и пугали их. Они грозили засунуть "чудовище" за пазуху или за шиворот. Девочки истошно визжали, отбивались. Такое развлечение позволяло ребятам безнаказанно дотрагиваться до девочек. Самые храбрые успевали обнять понравившуюся одноклассницу. Сашке тоже попалась маленькая мышь. Крепко держа её за хвост, он наметил ближайшую к нему жертву – ею оказалась Таня. Незаметно подкравшись, он сунул мышь прямо в лицо – и ничего не произошло. Девочка молча смотрела на него глазами цвета тёмного шоколада и улыбалась. Он почувствовал себя круглым дураком. Спасла положение Женька, увидев в его руке мышь, как положено, громко закричала. А ему вдруг расхотелось пугать. Лукьянов выбросил мышку в сторону.
– Ты не боишься?
– Нет, – последовал короткий ответ одноклассницы.
"Я переживаю, а он улыбается", – рассердилась Таня, заметив широченную улыбку на лице парня.
Он повернулся к ней, по-прежнему улыбаясь во весь рот.
– Скажи, ты правда, тогда на кукурузном поле не испугалась мыши?
Теперь и она улыбнулась, вспомнив тот случай.
– Ещё как испугалась, до ужаса. Ты об этом сейчас думал?
– Да. Не знаю, почему вспомнил. Тебе удалось меня обмануть. Тогда я зауважал тебя, врунишка.
– Я воспитывала силу воли, но по отношению к мышам не совсем удачно, – хмыкнула Таня
Сашка взял её за руку и больше не отпускал до конца концерта.
Вечером началась дискотека. Лукьянов играл в школьном ансамбле.
Таня стояла у стены зала рядом с другими девочками и слушала музыку и мучилась: "Почему она стесняется Сашки? Руки, ноги как ватные, не может нормально танцевать, а ему со сцены все видно. Лучше бы его не было здесь, или был, но рядом".
Ловила на себе его взгляды и стеснялась ещё больше. Самой себе казалась неуклюжей и некрасивой. В душе бурлили противоречивые чувства. Большинство девушек в присутствии парней преображаются, ещё лучше выглядят. Только у неё всё не так – стоит как чучело. Играла музыка. Быстрые танцы сменялись медленными. На сердце становилось всё тяжелее. Как, нарочно, никто не приглашал на танец. Лариса же стала королевой бала, её приглашали наперебой. Соперница в вальсе проносилась мимо, бросая в сторону Тани презрительные взгляды, а у неё от негодования и обиды кровь закипала в жилах.
Едва начинался медленный танец, Таня молила: "Только бы не остаться одной у стены, хоть бы кто-нибудь, подошел!"
Ей казалось, Лукьянов видит её поражение. Разве можно сравнить Ларису с ней? Такую красавицу с какой-то замухрышкой. Увлекшись самоуничижением, не заметила, что к ней подошёл незнакомый мужчина. Он выглядел лет на двадцать пять.
– Милая незнакомка, разрешите вас пригласить.
Таня подала руку и позволила отвести её в центр зала.
– Меня зовут Олег. Я окончил институт и вернулся работать в поселок. А как вас величают? – он говорил нарочито старомодно, это выглядело очень забавно.
– Таня, – сообщила она с улыбкой.
– Где же проживает такое неземное создание?
– В обычном доме на Рябиновой улице, – хмыкнула она.
– Рябины действительно растут на улице?
– Не совсем. Возле моего дома орех и около дома подруги орех, но есть и другие деревья. А рябина на всю улицу одна.
– Понятно. Улица чьей-то мечты.
Оказалось, он учился в этой же школе, а живёт в соседнем переулке. Будет работать агрономом в совхозе. Олег развеселил её. Настроение поднялось. Вечер снова стал интересным. Олег не отошел от Тани, когда закончился танец. Стал приглашать на все последующие. Он явно заинтересовался ею. Таня украдкой поглядывала на Лукьянова и поражалась мрачному выражению его лица. Сашка не спускал с неё глаз.
Смутная догадка промелькнула в голове: "Ревнует? Или просто думает, что нарушила договор и теперь злится".