Впрочем, Сара обнаружила, что ее привлекает Адам Пейдж – человек, чей золотистый цвет лица и индейские скулы напомнили ей причины, из-за которых она покинула свой дом.
– Не желаете ли присесть? – произнесла она уже вслух.
Он осмотрелся, поймал взгляд Тины и вернул ей улыбку, давая знать Саре, что бойкая белокурая секретарша явно подслушивает.
– Мы могли бы пойти в бар на той стороне улицы, где подают соки, – сказал он.
– Конечно, это было бы неплохо. – Сара не располагала свободным временем, но перспектива выпить холодного сока выглядела заманчиво…
Когда они пересекали улицу, Сара не удержалась и еще раз взглянула на Адама, и он послал ей в ответ сокрушительную улыбку.
Она с любопытством покосилась на ноги своего спутника, чтобы посмотреть, какую обувь он носит. Ковбойские сапоги в калифорнийском стиле. Никакой пыли, никаких поцарапанных носов. Несмотря на внешность героя вестернов, Адам Пейдж со своим точеным профилем и неотразимой улыбкой наверняка родился и вырос в их долине. Сара взяла себя в руки, осознав, что превратилась в комок нервов. Она вдруг почувствовала себя той встревоженной девочкой из Оклахомы, какой когда-то была. Девочкой, которая приехала в Лос-Анджелес с одним лишь потрепанным чемоданом и стремлением освободиться от своего прошлого.
После того как умерла мать Сары, ее отец нашел утешение в бутылке и часто напивался, чтобы предаться забвению. И как бы Сара ни любила отца, ей оставалось только уйти от него.
– Вот мы и пришли.
– Простите, что?
– Бар, мы уже на месте.
– Ах да, конечно.
Войдя внутрь, они заказали напитки и сели друг напротив друга в маленькой кабинке.
– Вики сказала мне, что вы из Талеквах, – сообщил он, – и вы внесены в списки народности чироки.
Она напряглась при упоминании своего родного города и происхождения, поскольку все еще пребывала во власти горьких воспоминаний.
– Да, это так. Вы об этом хотели со мной поговорить?
Он кивнул.
– Я только что обнаружил, что родился в Талеквах и тоже частично чироки. Это звучит странно, но месяц назад я не знал, что усыновлен.
Сара с трудом выдохнула. Он родился в Талеквах? Этот великолепный калифорниец? Неудивительно, что он напомнил ей о доме.
Сара не хотела обсуждать его только что обнаруженные индейские корни, но как она могла встать и уйти после такого личного признания? Она по крайней мере была в состоянии уделить ему немного своего времени. И в конце концов, уже неважно, неуютно она себя чувствовала, обсуждая этот предмет, или нет..
– Вы были усыновлены белой семьей? – поинтересовалась она.
– Вроде того. Мой отец был англичанином, но в маме текла испанская и итальянская кровь. Я всегда полагал, что обязан цветом моей кожи именно ей. Знаете, латинская кровь. Моих родителей не стало, когда я учился в колледже. Они погибли в авиакатастрофе.
– Сожалею, – прошептала Сара. Горе преследовало и ее. Она знала, как оно разрушает душу человека, вонзаясь в нее острыми когтями. А в этот странно тихий момент душа Адама на миг слилась с ее собственной. Они не отводили глаз друг от друга, и в этом было нечто слишком личное.
* * *
Адам не отвечал. Он не мог. Все вокруг него замерло. Больше ничего не было. Никого, кроме женщины, сидевшей напротив него. Он хотел прикоснуться к ней. Сделать невидимую связь между ними более реальной. Пленили ли его глаза Сары? Эти темные, экзотической формы глаза? Или причина заключалась в ее волосах – этой роскошной черной завесе? И ее кожа тоже прекрасна. Чистая и гладкая, цвета соблазна.
Прежде чем воображение завело его еще дальше, Адам моргнул, прогоняя эти мысли, и их взгляды разъединились. Сара взяла свой сок, и Адам почувствовал, что она расстроена. Сближало ли их сейчас одиночество? Чувствовала ли она себя так же одиноко, как и он? В течение месяца все, что устоялось в его жизни, вдруг резко изменилось.