- Так и было, - подтвердил Морган. - Наше тело так устроено, что шок тормозит появление страха и физической боли. Он умер прежде, чем испытал боль.
- Когда мне впервые это сказали, я не поверила, потому что сама ничего не чувствовала.
- Вот видите.
- Но с тех пор я чувствую боль, и каждый день.
- Да, - повторил Морган, выражая одним коротким словом полное понимание. И затем он поцеловал ее.
Первые несколько секунд он едва касался ее губ, но Дениза не сделала попытки - не захотела - остановить его, и Морган это оценил. Он мягко отстранился, отстегнул ремень безопасности и решительно притянул ее к себе. Не успела Дениза опомниться, как оказалась у него на коленях, а он жадно целовал ее.
И снова Денизе ничего не оставалось, как только плыть по течению и предоставить событиям следовать их естественным ходом. Каждый ее нерв затрепетал, зажил своей собственной жизнью, тело вспыхнуло огнем и одновременно расслабилось. Многие годы она не испытывала ничего подобного и с отчаянием и в то же время с облегчением поняла, что это необходимо ей. Он необходим, именно он. Но как… почему… что, если?.. Вопросы и сомнения были готовы атаковать ее, но она решила прогнать их.
Дениза обхватила Моргана за шею и решила не сдерживать дольше своих чувств - и уже через несколько секунд он задрожал от возбуждения. Впервые за долгое время Дениза почувствовала, что именно к этому давно стремилась. Она придвинулась к нему и растворилась в его тепле.
Морган разомкнул объятия, хотя продолжал целовать ее, и обхватил ее лицо ладонями, словно боялся, что она хочет высвободиться. Но Дениза хотела как раз обратного, и когда она начала стягивать с его плеч пиджак, он наконец понял, и прервал поцелуй ровно настолько, сколько требовалось, чтобы стащить через голову майку.
Когда Морган снова привлек ее к себе, Дениза засмеялась и провела ладонями по твердым мускулам его груди, наслаждаясь упругостью рыжеватых волос и теплом его кожи. Он снова обнял ее и крепко прижал к себе. По телу Денизы пробежал ток. Его руки скользнули под ее свитер, к некоторому ее неудовольствию, и ей пришлось упереться руками в его грудь.
Морган что-то протестующе пробормотал, когда она оторвала свои губы от его губ, но, увидев, что она взялась за край своего свитера, поспешил помочь ей, и когда свитер был снят, он потянулся к застежке ее лифчика. Она сбросила с плеч лямочки, не сводя с него глаз, и медленно подалась вперед. Морган погрузил пальцы в ее волосы и привлек к себе.
Когда их тела соприкоснулись, у Денизы перехватило дыхание. Их губы встретились. Его руки гладили ее спину, согревая, вызывая желание и ни с чем не сравнимое чувство принадлежности кому-то, пусть даже на краткий миг.
Морган стал ласкать ее грудь, потом снова прижал ее к себе так крепко, словно хотел вобрать ее в себя, и Дениза охотно была готова ему это позволить, но вдруг поняла, что он медленно, неумолимо отстраняется от нее. Вот его руки легко опустились ей на талию, и он откинулся на спинку сиденья, чтобы перевести дыхание.
Дениза смахнула упавшие на лицо волосы и тоже немного отпрянула, продолжая обнимать его за плечи, вопросительно посмотрела ему в глаза. Он вздохнул и ладонями пригладил ей волосы.
- Когда нам захочется заняться любовью, - объяснил он хрипло, - это будет только любовь, и ничто другое.
Она поняла его. Она хотела просто снова почувствовать себя живой, но ему требовалось большее. Она провела кончиками пальцев по его виску и сказала честно:
- Этого я не могу обещать.
- Знаю, - ответил он, - пока нет.
- Может быть, никогда.
- А может быть, завтра, - сказал он, - если у тебя хватит смелости.
Смелость! Давно она не отваживалась даже на небольшой риск, если подвергала себя опасности испытать хотя бы малейшую боль. Но даже самым последним трусам когда-нибудь приходится начинать. Дениза вдруг поняла, что, если она вообще способна принять то, что он готов так самоотверженно предложить, ей следует начинать сейчас. Но не с ним. До встречи с ним она слишком много всего недоделала, недорисковала. Пора было вернуться назад и пройти по пути, который она прежде отвергала. Тогда - возможно - она сумеет пробить себе дорогу к Моргану.
- Я собираюсь на День благодарения поехать к родителям, - внезапно сказала она.
Если он и удивился, то ничем не выдал своего удивления, а сказал только:
- Нам с папой будет не хватать тебя. Мне будет не хватать. Мне всегда тебя не хватает.
На этот раз его поцелуй был успокаивающим и ободряющим, только с легким намеком на страсть, которую он выказал раньше. И Дениза отчего-то вовсе не испытывала неловкости, хотя сидела полуодетая у него на коленях в пикапе, который стоял у обочины оживленного шоссе. Морган помог ей одеться, потом натянул на себя майку и пиджак, и только тогда Дениза перебралась с его колен на свое место.
Он погладил ее по волосам, окинул неспешным восхищенным взглядом, и Дениза залилась краской, а потом рассмеялась, потому что краснеть было, пожалуй, поздно. В этом заключалось ее несчастье - она все делала задом наперед: стала взрослой, когда ей подобало еще быть подростком, забеременела прежде, чем поняла, что страстно желает иметь ребенка, оттолкнула всех любящих и близких именно тогда, когда больше всего в них нуждалась. Ей многое придется исправить. Дениза поняла, что воспоминания значат гораздо больше, чем ей казалось. Она хотела - и Джереми того заслуживал - иметь их все, хорошие и плохие, веселые и грустные. Ей предстояло научиться держаться за них, вот только можно ли одновременно держаться за прошлое и за Моргана?..
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Все оказалось труднее, чем предполагала Дениза. Увидев ее, родители расплакались. Трой и Мей, приехавшие в Канзас-Сити из своего Спрингфилда, держались неестественно бодро и допытывались у нее, почему Морган не приехал с ней. Пришлось разъяснять всем, кто такой Морган. Он домовладелец и - да, ее друг, но она пока не знает, значит ли он для нее нечто большее. Она снова и снова воспроизводила мысленно эпизод в пикапе, поражалась, что отважилась на подобный поступок, и гадала, вспоминает ли Морган о нем тоже. Что значил этот эпизод? Да и значил ли он что-нибудь вообще?
После праздничного обеда родители захотели, чтобы она сходила с ними на могилку Джереми, но Дениза не нашла в себе сил. Она не была на кладбище с самого дня похорон. Они ушли одни, а ее младшая сестра Кейла, незамужняя учительница, стала упрекать ее в эгоизме, слезливой сентиментальности и неблагодарности. Трой встал на защиту Денизы, доказывая Кейле, что она еще не в состоянии понять, что значит потерять ребенка. Но упреки Кейлы все равно задели Денизу - и заставили задуматься. В конце концов она последовала за родителями на кладбище, постояла с ними и поплакала над могилой Джереми.
Остаток вечера они провели; разбирая фотографии и разговаривая о нем. Временами всем становилось весело, а временами разрывалось сердце. Кейла, которая уже пришла в себя после отповеди Троя, сказала, что все это - сплошной мрак. Дениза заподозрила, что младшей сестрой владеет дух противоречия, и задумалась: из-за ее ли неудачного опыта замужества Кейла до сих пор не вышла замуж. Конечно, Кейла еще молода, ей всего двадцать восемь. Тридцатипятилетней Денизе сестра казалась совсем юной. Или же она просто чувствовала себя намного старше своего возраста?
Дениза переночевала в своей старой спаленке, а на следующее утро после завтрака собралась назад в Джаспер. Расставание прошло на удивление безболезненно, если не принимать в расчет необходимость успокоить и водворить кота в его контейнер. В течение всего дня кот держался в своей обычной отчужденной манере, но Дениза простила ему его надменность, когда ночью он свернулся клубочком у нее под боком, словно почувствовав, что ей нужен рядом кто-то живой и теплый. Когда настала пора уезжать, родители обняли ее и поблагодарили за то, что она сумела приехать. О Джереми больше никто не заговаривал, и никто не спросил ее, где она собирается встречать Рождество.
С сестрой и братом Дениза попрощалась еще накануне, поэтому она просто села в машину и направилась домой, но на выезде из города развернулась и поехала назад. Она миновала улицу, где стоял родительский дом, и повернула к гаму месту, где несколько бесценных лет жила вдвоем с Джереми.
Небольшой каркасный дом, как и другие в микрорайоне, пошел на снос, чтобы освободить место для офисного здания и гаража. Она не знала, что дома больше нет, но это показалось справедливым - если Джереми не мог жить в нем, почему должны другие?
Она заехала в парк, где они провели вместе немало часов. Качели и карусель сияли новой краской, Дениза заметила несколько установленных дополнительно столов для пикника и фонтаны. Она припарковала машину у обочины, вышла и, присев возле одного из столов, увидела как наяву своего Джереми, хохочущего на взлетающих вверх качелях, плачущего из-за разбитой коленки, грязного и счастливого после прогулки с друзьями. Наконец она поднялась и направилась к машине. Нужно сделать еще одну остановку.