Ты начала линять? Теперь я понимаю, почему ты так плохо летаешь.
Они умолкли и прислушались — неподалеку раздавалось нестройное хоровое пение под звуки арфы. Музыка становилась все громче и громче, поэтому ангелы быстро нырнули в пену облаков.
— Сла-а-а-а-а-а-ва Все-е-е-е-е-е-вы-ы-ы-шнему! — гнусаво выпевали голоса.
— Шшш! — Лили приложила палец к губам. — Это хор архангелов!
Внезапно раздалось резкое «дзинь!», потом еще одно, чуть повыше тоном, и, наконец, совсем уже тоненький, на редкость противный звон.
Песнопение прекратилось словно по команде, и архангелы остановились напротив того самого места, где прятались Лили и Флори. Подруги притаились и задержали дыхание. Отсюда был хорошо слышен сердитый голос старшего — высокого архангела по имени Месопотамия.
— Исрафель, ты опять порвала струны? — осведомился он, оглядываясь.
— Четыре штуки, — поддакнул ангел-коротышка, нахмурившись и кивнув на золотой инструмент.
Архангелы столпились вокруг поврежденной арфы.
Струны, жалобно позвякивая, лопались одна за другой. Архангелы в полном молчании долго и зачарованно смотрели на арфу. Наконец Месопотамия обвел все вокруг властным взором:
— Думаю, это означает, что Лилиан прячется где-то поблизости.
Все остальные, мгновенно забыв об арфе, принялись внимательно всматриваться в облака. Флори и Лили еще глубже погружались в белую пелену.
Слепящая вспышка внезапно озарила все вокруг. За ней последовала другая. Подруги похолодели от страха, потому что рокочущий бас, прогремевший, как гром, вслед за вспышками, казалось, расколол небеса и прокатился гулким эхом по всему раю:
— Мои Врата! Мои Жемчужные Врата!
После короткой паузы, когда святой Петр словно собирался с мыслями, очередной громовой раскат сотряс все вокруг.
— Лилиан!
Флори видела, как румяное лицо подруги приобрело серовато-белый оттенок.
— ЛИЛИ-А-А-АН! Иди ко мне немедленно!
— Ой-ой-ой! — сочувственно прошептала Флори.
— Шшш! — оборвала ее Лили. — Здесь он нас все равно не найдет.
Все повышая голос, святой Петр прокричал ее имя еще дважды. Одна из сосулек, не выдержав столь сильной вибрации, отломилась и с хрустальным звоном упала на ногу Лили. Следующая вспышка была столь яркой, что едва не затмила солнце. Даже стены Иерихона не выдержали бы громового удара, раздавшегося после нее. Лилиан и Флори, охваченные ужасом, распластались и закрыли головы руками. Сосульки хрустя падали вокруг них, а облака метались и постепенно рассеивались.
Подруги одновременно открыли глаза и, осторожно приподнявшись, встретили гневный взгляд святого Петра. Высокий, сердитый, он стоял прямо перед ними, нетерпеливо притопывая ногой, обутой в золотую сандалию.
Едва шевеля онемевшим языком, Лилиан подняла руку:
— Приветствуем вас… — Поскольку Петр хранил суровое молчание, она робко добавила:
— Удивительно, мы только что говорили о вас…
Ей показалось, что взгляд Петра стал еще строже.
— То есть я только что сказала Флори, — она незаметно толкнула ногой все еще не решавшуюся подняться подругу, — так вот, я сказала: «Флори! Я готова побиться об заклад, что святой Петр, то есть вы, сэр, непременно будет нас искать, но ни за что не найдет среди этих сталагмитов». Ведь правда? — Теперь, когда дрожащая Флорида стояла рядом, Лили ткнула ее в бок.
Та таращила глаза и молча кивала, подтверждая слова подруги и напоминая сейчас дятла, долбящего неподатливый ствол дерева.
— Однако вам все же удалось нас отыскать! — воскликнула Лили.