Совершенно смутные, и, тем не менее, она не может выбросить их из головы. Смутные, но настолько сильные, что несколько часов назад ей хотелось забыть о лестном предложении и бежать из дома Конни без оглядки.
– А Конни, она все такая же красивая? – с интересом спрашивал Джонни.
Дани улыбнулась. Ни одна фотография не передаст этой теплоты, доброты, живой силы, которая так и льется из глаз Конни.
– Да, – подтвердила она. – Конни – истинная красавица. И знаешь, одиночество ей никак не повредило. На лице ни единой морщинки.
– Не думаю, что все эти годы она обходилась без мужского общества, – с недоверием покачал головой Джонни.
– Но ведь рядом всегда Оли... – Дани осеклась и поспешно поправилась: – Ее сын.
– Я имел в виду совсем другое мужское общество, – наклонил голову Джонни.
Дани покраснела, а Джонни засмеялся.
– Обещай мне, Дани, что ты хорошенько подумаешь над этим предложением. Оно того стоит, не спорь.
И спорить нечего, вздохнула Дани. Она подумает, разумеется. До следующей субботы она вряд ли сможет думать о чем-то другом.
– Ты, кажется, очень удивлена!
Оливер Ковердейл собственной персоной стоял на ее пороге. Стоял и холодно смотрел на нее сверху вниз.
Удивлена! Сказать удивлена – значит, не сказать ничего! Она стояла, словно громом пораженная! Прежде всего, откуда он взял ее домашний адрес? У Конни? Но Конни и сама знала лишь номер телефона кафедры в университете! И главное... вчера он ясно дал понять, что видеть Дани не доставляет ему никакого удовольствия!
Нет, это не главное! Главное – она совершенно не готова к приему гостей, каких бы то ни было. На ней старые выцветшие джинсы, старая майка, такая застиранная, что Дани и сама забыла, как раньше назывался ее цвет.
Не дождавшись от нее никакой реакции, гость вопросительно поднял брови.
– Что вам угодно, мистер Ковердейл? – надтреснутым голосом выдавила она из себя.
Какого черта! Это ее дом, и ее свободное время, и она вовсе не собиралась в воскресный вечер принимать незваных гостей. Да еще таких, которые ведут себя, словно делают кому-то одолжение! Впрочем, судя по ее краткому знакомству с этим типом, он действительно считает, что мир создан для него одного!
– Разве ты не собираешься пригласить меня войти? – Насмешливые брови изогнулись. – Или, может быть, это составит какую-то проблему?
– Каким образом, мистер Ковердейл, это может составить для меня проблему, объясните.
– Возможно, тебе неудобно приглашать меня войти, если... если, скажем, внутри уже находится другой гость?
– Я живу одна, мистер Ковердейл, – процедила она, намеренно распахивая дверь пошире.
Он без колебаний шагнул вперед.
– Одинокая молодая женщина вполне могла пригласить в гости одинокого мужчину. В воскресный вечер, – бросил он через плечо.
Не успел он войти, как стены словно сдвинулись, а потолок опустился – такой маленькой показалась Дани ее уютная квартира. И она вдруг почувствовала себя до странности беззащитной. И ответила резче, чем это было необходимо:
– Прошу вас не судить всех по своим правилам, мистер Ковердейл.
Ни один мускул не дрогнул на его лице, лишь в голосе усилились саркастические нотки.
– Ты, я вижу, лишена воображения. Вот Конни это не смутило бы.
Дани прикусила язык.
– А вы... постоянно живете со своей матерью?
Он пожал плечами.
– Большую часть времени именно там. У меня есть квартира в городе, но я редко ею пользуюсь.
– Как мило, что вы можете это себе позволить, – язвительно заметила Дани.
Большая часть ее жалованья съедала плата за квартиру. Причем квартиру вовсе не такую роскошную, как, несомненно, мог позволить себе Оливер Ковердейл.
– Не понимаю, почему мои жилищные проблемы вызывают у тебя такой нездоровый интерес.