– Некультурные люди у нас в квартире ходят в семейных трусах, – добавил Илья. – Знаете, что такое семейные трусы? Одна семья носит друг за другом, сначала отец, потом бабушка… А одна семья у нас культурная, они называют советское белье "эта дикость" и выходят на кухню в красивом немецком белье. И есть семья совсем культурная, их белья я никогда не видел, они никогда не появляются в неглиже, только в кальсонах или в трениках с отвисшими коленками.
Тут я поняла, что он смущен и решил развлечь нас, как будто он знаток женского белья, при помощи иронии как бы отстраниться от всего.
– Вот это принадлежит Марье Петровне, моднице пятидесятых, – голосом экскурсовода сказал Илья. – Грация с эластичными вставками, комбинация из синтетики, отделанная оборками, жесткий бюстгальтер в форме конусов, – позволяет достичь модных в пятидесятые годы осиной талии и высокого бюста.
– …А вот байковые панталоны "Дружба", сохранились с пятидесятых годов, со времен дружбы с Китаем.
– …А вот трикотажные панталоны на пуговицах длиной до колен, абрикосовые, голубые, сиреневые, с начесом, с толстыми резинками, сначала надевали трусы, потом пояс с резинками, потом панталоны.
– …А вот гэдээровские комбинации, они искрят.
– …А теперь чулки. На любой вкус – в резинку, капроновые, шерстяные, хлопчатобумажные. На нашей кухне колготки появились, когда мне было лет пять. У меня в детстве был лифчик с резинками, а чулки сзади спадали и морщинились под коленками. У вас были чулки, девочки?
У нас не было чулок, у нас были сразу же колготки. Я слушала его и удивлялась – не абрикосовым панталонам, а Илье. Странная экскурсия, странно, что он без стеснения говорил "трусы, чулки", Илья, такой красивый, умный, посреди всего этого безобразия…
Я, наверное, тогда в него влюбилась.
Пока, дорогая. Завтра у меня две лекции.
Зина.
Ася, здравствуй!
Из роддома Илюшу встречал телевизор "Знамя". Александра Андреевна, определившая по гинекологическому осмотру Галочкино будущее одиночество, оказалась права – любимый человек был-был, а к Илюшиному появлению на свет исчез.
Пока Галочка была в роддоме, любимый человек сделал ей подарок – телевизор "Знамя". На телевизоре лежал конверт, Галочка недоуменно повертела его в руках, открыла – деньги, сто рублей. И записка, в которой говорилось: отношения с Галочкой были возможны, отношения же с Галочкой и ребенком невозможны. Ради ребенка лучше, чтобы в его жизни не было отца, а в будущем был совсем другой отец. Он не хочет, чтобы ребенок страдал… а деньги будут регулярно приходить на Главпочтамт до востребования. Галочка не поняла, почему для Илюши лучше никогда не увидеть своего отца, чем видеть его хотя бы по праздникам.
Еще "любимый человек" подарил Галочке холодильник "Саратов". Пузатый холодильник "Саратов" включался с ревом, шумел, как будто это космический корабль при взлете, сейчас оторвется первая ступень, и холодильник взлетит и полетит по небу. Любимый человек осыпал Галочку золотым дождем в виде телевизора "Знамя" и холодильника "Саратов" и исчез из ее жизни.
О холодильнике и телевизоре "любимый человек" позаботился, а о кроватке нет, а Галочку увезли в роддом неожиданно, поэтому Илюшу положили в ящик комода.
У Илюшиной колыбельки собрались феи – Петр Иваныч, Мария Петровна, Васька.
Холодильник и телевизор сразу же изменили Галочкин статус в квартире. Из неудачницы, матери-одиночки она тут же стала самой удачливой в квартире – если к незаконному младенцу прилагаются такие ценные подарки, значит, сам младенец чего-то стоит, а отец его – засекреченный разведчик, или член правительства, или черт его знает кто. Илья до сих пор по-детски уверен, что его таинственный отец – космонавт или разведчик…
Телевизор и холодильник выполняли роль няньки. Телевизоры в квартире были не у всех, и те, у кого они были, пускали соседей за сложную систему услуг и подхалимства, а Галочка пускала всех. Телевизор не умолкал, – Илюша вырос под "Голубой огонек", Эдиту Пьеху, Майю Кристалинскую. Холодильники тоже были не у всех, многие держали обычные продукты между окон в комнате, а к Галочке забегали то положить, то вытащить что-то особенно ценное. Все смотрели телевизор, все шныряли за своими продуктами и заодно поднянчивали Илюшу, делали козу и меняли пеленки. Так что он с самого рождения был любимчик.
Когда Илюша подрос, Петр Иваныч брал его с собой в баню, Васька научил его мять газетную бумагу перед использованием, а Мария Петровна одарила его умением чистить селедку. Илья говорил: они были люди как люди, не добрые, не злые, только очень простые. В романах о бедных, но умных детях всегда находится какой-нибудь сосед-изобретатель или соседка-дворянка, которые как-то приобщают бедного умного ребенка к культуре. А это была какая-то заколдованная квартира – в ней жили только простые люди. Нас всегда учили, что простые люди непременно хорошие люди, но это не так, они были – просто простые. Семья рабочего Кировского завода, семьи мастера пошивочного цеха, техника-смотрителя, фотолаборанта, бухгалтера. Ежевечернее выпивание по маленькой, по субботам в баню, раз в месяц в кино, ни громких скандалов, ни милиции, ничего такого, просто люди, просто жили. Некоторые уезжали, в их комнаты въезжали новые жильцы, новые, но такие же. Некого вспомнить, кто Илье книжку пусть не прочитал, но хотя бы показал.
Ася?.. Я скажу тебе, почему я все это вспоминаю. Потому что я его безумно люблю.
Зина.
Ася, здравствуй!
Ты спрашиваешь, что случилось?.. Почему я с утра такая нервная?
Господи, ну что случилось… Ничего. Обычное утро.
Каждое утро я бужу Масю. Если я ее не поставлю на ноги, она проспит свою жизнь… Это игра слов, но я имею в виду – если я не выволоку ее из кровати и не поставлю на пол, она проспит первую пару. Проспит вторую пару, третью, проспит до вечера.
Наш обычный ритуал – поглаживание по голове, похлопывание по попе, щекотание пяток, подставленная под нос чашка кофе.
Мася закрывается с головой одеялом, а во мне все дрожит – мне так мучительно, что она может опоздать, как будто я сама опаздываю на лекцию. А я еще ни разу в жизни никуда не опоздала!
В конце концов, я вытаскиваю ее из кровати. Мася стоит с закрытыми глазами, покачиваясь, заваливается на бок, как куль. А я нервно озираюсь по сторонам – так, учебники, тетради, телефон… Каждое утро у меня на секунду происходит смещение сознания – как будто я могу проснуться вместо нее, быстро собрать вещи вместо нее, пойти в ванную и прийти вовремя на первую пару вместо нее!
Что дальше? Дальше я стою с часами под дверью ванной и кричу:
– Мася, тебе осталось полчаса до выхода!.. Двадцать минут до выхода… пятнадцать… пять минут до выхода!
Масе все равно, сколько времени до выхода, все равно, что она опоздает на первую пару, все равно, что первая пара уже началась.
Мне кажется, что Мася в ванной спит. Включает воду и досыпает, пока я стою с часами наперевес.
Каждое утро, стоя с часами под дверью ванной, я думаю: это я виновата. Я отдала ее в школу с шести лет. Она была такая развитая, умненькая, я боялась, что она потеряет год. А теперь она в 16 лет на первом курсе, и это мой долг – приучить ее к режиму.
Мася выплывает из ванной, наконец-то выплывает из дома. И только когда хлопает входная дверь, я расслабляюсь: все в моей жизни правильно – ребенок на занятиях в университете.
Мой папа говорил: "Человек счастлив, когда поступает правильно".
Каждое утро, когда Мася уходит в университет, я испытываю острый приступ счастья: я приняла правильное решение, выбрав для моей дочери юридическое образование. Юрфак – это не только самое престижное место учебы, не просто профессия, не только определенный круг, связи. Юрфак университета – это уже навсегда определившаяся жизнь.
Было очень трудно, невероятно трудно!
Ребенок может поступить на юрфак, если ты кто-то. Если ты кто-то, тебе не нужно просить, твоя фамилия по умолчанию в нужном списке. Это свой мир. Илья не знаменитый юрист, не большой чин в администрации города, и при всей его известности в этом мире он не величина.
Ребенок может поступить, если ты никто. Тогда правильные репетиторы возьмут у тебя деньги за поступление.
А Илья и не кто-то, и не никто. От Ильи хотели других услуг, и это было в сто раз труднее, чем просто заплатить!
Нам сказали, что Масю, скорее всего, возьмут. Как дочь своего отца-любимца всей культурной публики, дочь университетского профессора, внучку своего знаменитого деда. Но на вступительных экзаменах она должна показать.
Но что может показать Мася, кроме фиги? Никакой склонности к общественным наукам у нее нет.
Со сколькими людьми Илья встречался, договаривался, просил!.. Как я унижалась, чтобы она попала в нужный список!.. А репетиторы – на эти деньги можно было весь год переезжать с одного европейского курорта на другой!
Но Мася не дурочка, она понимает, что университет – это подарок, который нужно ценить.
Люблю, скучаю.
Зина.
Ася!
Какие удивительные вещи происходят на свете!
Галочка узнала, что у нее родился не вполне русский ребенок, только когда принесла Илюшу из роддома. Когда одна из фей, наклонившихся над Илюшей, – кажется. Петр Иваныч, сказала: "Ух ты, жиденок или армяшка". Фея сказала это беззлобно, просто констатируя факт Илюшиной черноглазости, темных кудряшек, пушистых ресниц, смугло-розовых щек.