Мать Беатриче дрожащими руками достала новый носовой платок.
– Фриц, принеси нам кофе, – тихо сказала она.
Отец направился к кофейному автомату безвольной механической походкой, будто всю жизнь только и делал, что беспрекословно выполнял приказания своей жены. Сейчас он был похож на собственную тень.
– Они действительно ничего не нашли? – в отчаянии переспрашивала мать. – Совсем ничего?
– Нет. – Беатриче взяла стаканчик с дымящимся кофе, который протянул отец, но пить не стала, лишь согрела им окоченевшие пальцы. – Все анализы в порядке, и врачам не за что уцепиться. Доктор Ноймайер просил меня тоже подумать. Кроме того, они хотят пригласить консультанта-психолога.
Мать Беатриче вскочила с кресла, будто ее ужалила оса.
– Господи, уж не думаешь ли ты, что это я виновата во всем? – залилась она слезами. – Как я могла навредить нашей малышке? Разве плохо с ней обращалась? Я же только…
– Я все знаю, мама, – успокоила ее Беатриче. Она поставила стаканчик на стол и уперлась головой в колени. – Ты замечательно ухаживаешь за Мишель, иначе бы я не доверила тебе девочку. Но сейчас мне нужна твоя помощь. Скажи, что она делала, когда вернулась из детского сада? Ты не заметила ничего странного в ее поведении?
Мать потихоньку успокоилась. Она сморщила лоб.
– Я и сама об этом думала. Нет, ничего особенного я не заметила, – сказала она немного погодя. – Мне ничего не приходит в голову.
Беатриче вскочила с места и стала ходить по комнате взад-вперед. Она не могла больше выносить этого томительного ожидания. Еще никогда ей не приходилось быть в подобной ситуации. Самый близкий ее человек страдает, а она не состоянии ему помочь! Беатриче остановилась. Нет, такая ситуация у нее была – когда умирал Джинким. И она тоже была бессильна.
Но сейчас все по-другому. Там, в средневековом Китае, у нее не было ни инфузионных растворов, ни противоядий, чтобы бороться со смертельным отравлением. При этой мысли у нее пересохло во рту и сильно забилось сердце.
– Мама, это очень важно. – Беатриче старалась держать себя в руках. – Постарайся вспомнить все по порядку, с самого начала. Что вы ели сегодня на обед?
Мать слабо улыбнулась.
– Куриный суп с рисом. Ты знаешь, она его очень любит. Но сегодня Мишель ела мало. Сразу после обеда она рвалась в свою комнату, хотела поиграть.
"Так, – подумала Беатриче, – уже теплее. В детской множество предметов, которые ребенок мог взять в рот, начиная с противного цветного пластилина, везде оставляющего мерзкие пятна. Приду домой – сразу выброшу его в помойное ведро".
– А с чем играла Мишель?
Мать только покачала головой.
– Понятия не имею. Тебе она что-нибудь говорила, Фриц?
Тот выглядел так, словно с трудом выходил из кошмарного сна.
– Она сказала, что хочет повидать отца.
– Что?! – Беатриче широко открыла глаза. – Что ей взбрело в голову?
– Не говори ерунды, Фриц. – Мать погладила его по руке. – Ты, наверное, ослышался. Мишель ведь не знает, кто… – Она осеклась, быстро взглянув на Беатриче.
На эту тему в семье было не принято говорить. Для ее родителей Мишель – результат "ошибки молодости". Они даже не исключали, что сама Беатриче не знает имени того мужчины. Пусть будет так. Все равно они не поверили бы ни единому ее слову. Отец Мишель – знаменитый врач средневекового Востока, живший тысячу лет тому назад? Да они просто упекли бы ее в психиатрическую клинику и в судебном порядке лишили родительских прав! Ей и самой эта история подчас представлялась каким-то бредом.
– Ладно, – махнула рукой Беатриче. – Поговорим об этом после. Что было дальше?
– Мишель сразу пошла в спальню. Кажется, она хотела порыться в твоем платяном шкафу, чтобы приодеться, воображая себя принцессой.
– Нет, – резко поправил ее отец. – Мишель четко сказала, что хочет к своему отцу и даже знает, где он и как к нему попасть.
– Она так сказала? Тогда почему я нашла ее в спальне рядом с открытой шкатулкой для украшений? – торжествующе вопрошала мать. – Я уверена, она просто хотела поиграть в принцессу.
Боже правый! Беатриче почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица. Мысли вытесняли одна другую. Неужели это… Нет, этого не может быть! Она хранила камни Фатимы в деревянной шкатулке в своем шифоньере. Немыслимо, чтобы…
– Мама, – Беатриче собралась с силами. – Как выглядела эта шкатулка?
– Маленькая, невзрачная, чуть больше коробки для сигар. Я ее у тебя никогда не видела. Она была почти пустая – там лежал только кусочек голубого стекла.
Стекла? Это под "стеклом" она подразумевает сапфир необычайной чистоты и совершенства! Да одна только материальная ценность этого "кусочка" позволила бы безбедно прожить целый год, не говоря уже о его волшебной силе, которая вообще не поддается измерению! За этот камень люди платили жизнями! Беатриче пришла в ужас от таких мыслей.
– Мама, ты хорошо смотрела? Там действительно был только один камень?
– Да. Уж не думаешь ли ты, что… – Мать от испуга вытаращила глаза. – Ты считаешь, что Мишель могла проглотить один камешек? Но она не такой младенец, чтобы…
– У детей все возможно, – резко оборвала ее Беатриче. Мысли ее путались. Каким бы фантастичным ни было предположение, но именно камни Фатимы могли пролить свет на состояние Мишель.
– Мне надо срочно домой, – сказала она, поднявшись.
– Что? – На лице матери был испуг. – Этот камень тебе дороже дочери? Боже мой! Именно сейчас, когда твой ребенок…
На помощь Беатриче пришел отец.
– Оставь ее в покое, Марта, – сказал он, положив руку на плечо жены. – Я уверен, Беатриче лучше знает, что ей делать. У нее свои соображения, как помочь врачам.
Он посмотрел на дочь таким теплым взглядом, что у нее защемило сердце.
– Да, папа, – ответила Беатриче. – Кажется, я догадываюсь, почему Мишель в коме. Но мне нужно удостовериться. Поэтому я еду домой. Как только все выясню, сразу же позвоню сюда.
Беатриче схватила сумку и помчалась на автостоянку. Она чувствовала, что счет пошел на секунды.
Дверь дома с треском захлопнулась. Направляясь в спальню, Беатриче думала только об одном: камни фатимы. Она была убеждена, что дело только в них. Возможно, Мишель нашла в ее шкафу шкатулку с камнями и стала играть с ними. По какой-то причине или по воле случая один из камней "проснулся" и перенес Мишель в другое время. Данные анализов и энцефалограмма говорили в пользу этой гипотезы. Сейчас нужно как можно скорее увидеть шкатулку с камнями…
Беатриче вбежала в спальню. Было видно, что родители покинули квартиру в явной спешке: створки шкафа настежь открыты, на полу валяется маленькая шкатулка из темного, почти черного дерева, которую она купила три года назад в индийском бутике. Она хорошо помнила, как однажды вечером, проезжая мимо магазина, увидела в витрине шкатулку, обитую изнутри бархатом, и сразу поняла: это лучшее хранилище для ее камней – неброское и в то же время очень достойное.
Руки Беатриче дрожали, когда она подняла шкатулку и открыла ее. На темном бархате, сверкая своей совершенной красотой, лежал голубой сапфир. Другого камня не было. Она все поняла и испугалась. Что теперь будет?
Она не могла смириться с чудовищной мыслью, что ее дочь, которой нет и четырех лет, сейчас витает во времени.
А может, есть какое-то другое, более простое объяснение? Может, камень во время игры просто закатился под кровать или под шкаф? Она судорожно начала искать, заглядывая в каждый угол. Обыскала даже подвал. Тщетно. Ее самые страшные подозрения подтверждались: сапфир, один из двух камней Фатимы, бесследно исчез.
В полном изнеможении она взяла в руки шкатулку и опустилась на софу в гостиной. Все так. Она и раньше догадывалась, что состояние Мишель каким-то образом связано с камнем, но отказывалась в это верить. Мысль о том, что в дом забрались воры и похитили сапфир, она отвергла сразу же: никакой вор не мог бы оставить без внимания достоинства камней и взял бы их оба.
Беатриче положила шкатулку на софу и выглянула в сад. Три года назад она обменяла свою квартиру в престижном гамбургском районе Винтерхуде на дом в пригороде Бильштедт. Ремонт дома еще не был полностью завершен, но им с Мишель здесь было хорошо. Сад служил идеальным местом для игр. Зимними вечерами Беатриче садилась у камина и слушала, как потрескивают дрова. Годы, прошедшие после рождения Мишель, были наполнены бурными событиями. Когда малышке исполнилось полгода, Беатриче вышла из декретного отпуска, приступив к работе в хирургическом отделении. Разумеется, на полную ставку: почасовой оплаты просто не существовало. Единственным преимуществом было то, что она не дежурила по ночам, – зато чаще, чем другие ее коллеги, работала по выходным и праздничным дням, за исключением Рождества. По счастливому совпадению обстоятельств она всегда была свободна в дни рождения Мишель. Или это не было случайностью? Графики составлял Томас. Может быть, она обязана этим ему?
"Буду в клинике – обязательно его спрошу", – подумала Беатриче. А что теперь? Что ей делать сейчас?
"Думай, Беа, думай, – твердила она себе. – Ты должна разобраться, что произошло на самом деле".
Она закрыла глаза, пытаясь вспомнить все, что ей известно о камнях Фатимы.
Согласно легенде камень Фатимы – это не что иное, как глаз любимой дочери пророка Мохаммеда. Разгневанный человеческой алчностью, Аллах расколол его на множество осколков. Число сапфиров безукоризненной красоты и редкостной чистоты точно не известно, но каждый их них обладает необычайной магической силой.