Наступил краткий миг головокружения, которое всегда сопровождало изменение в восприятии, в переходе от одного чувства к другому. Лютер уже привык к коротким вспышкам сильной дезориентации. Он уживался со своим талантом с тех пор, как был подростком.
Сначала Лютер сконцентрировался на Рее. Может "Цветастая рубаха" и был в баре самым отвратительным типом, но Рей был самым непредсказуемым. Бурлящее, едва сдерживаемое безумие проявлялось в темных оттенках и неустойчивой пульсации его ауры. Самыми тревожными были нездоровые, зеленовато-желтые проблески, которые вспыхивали и исчезали в непредсказуемом ритме. Завитки быстро накапливали силу, и его хрупкая связь с реальностью начала слабеть. Рей быстро соскальзывал в свою уникальную параноидальную вселенную.
- Отвали от меня, - тихо сказал он.
Любой умный человек, услышав его, сразу бы отступил, но "Цветастая рубаха" усмехнулся, не осознавая, что вот-вот выпустит из бутылки непредсказуемого джина, которому плевать на все.
- Да не волнуйся ты, серфер, - сказал он. - Чего мне точно не надо, так это приближаться к тебе. Вдруг подхвачу какую-нибудь заразу, которую ты подцепил, обслуживая туристочек.
Рей начал подниматься, мускулистые плечи напряглись под рваной футболкой. Лютер был в полуметре от него. Он сконцентрировался на нездоровых зеленовато-желтых искрах энергии в ауре Рея. С невероятной точностью - ошибки часто имели неприятные последствия - Лютер сформировал из своей ауры волну для подавления энергии. Его импульсы сплетались с импульсами Рея в причудливых узорах. Желто-зеленые завитки энергии начали слабеть.
Рей несколько раз моргнул и, совершенно запутавшись, нахмурился. Лютер еще несколько секунд воздействовал на его ауру. Рей вздохнул и потерял интерес к человеку в гавайской рубашке. Внезапно почувствовав страшную усталость, он опустился на свой стул.
- Почему не допил пиво? - спросил у него Лютер. - Я еще налью.
- Да, точно. - Рей посмотрел на бутылку на столе. - Мое пиво.
Испытывая благодарность за хоть какой-то ориентир посреди подавляющей апатии, он поднял бутылку и сделал большой глоток.
Лишившись добычи, "Цветастая рубаха" разозлился. Его лицо скривилось от ярости. Он наклонился в сторону и посмотрел прямо на Лютера, а потом заорал на Рея:
- Эй, я с тобой говорю, шизанутый серфер!
- Нет, - сказал Лютер, используя тот же низкий голос, что и в случае с Реем, - ты говоришь со мной. И мы обсуждаем то, что сейчас тебе нужно уйти.
Аура "Цветастой рубахи" была намного стабильнее, чем у Рея. Это была хорошая новость. Плохая новость заключалась в том, что цвета в ауре просто кричали о ярости и недовольстве.
С точки зрения морали хулиганы - это люди, которые страдают от низкой самооценки и пытаются компенсировать это, делая других людей жертвами своих нападок.
Лютер же считал, что это чушь собачья. Такие парни, как "Цветастая рубаха", чувствуют свое превосходство над другими и не способны сочувствовать. Хулиганы запугивают не из-за какого-то неосознанного желания попытаться компенсировать свою низкую самооценку. Они делают это, потому что могут и потому что наслаждаются этим.
Единственный способ остановить хулигана - напугать его. Чувство самосохранения у таких людей действует безотказно.
В волнах энергии "Цветастой рубахи" не было ничего хитрого или таинственного. Четко и ясно пульсировало горячее желание нанести словесное оскорбление. Лютер стал снова производить подавляющую энергию. Непреодолимое желание причинить боль и унизить Рея тут же исчезло под тяжестью сокрушительного веса усталости, но "Цветастая рубаха" уже стоял на ногах, обратив все свое внимание на Лютера.
- Свали на хрен, бармен, пока по роже не получил.
Он схватил Лютера за руку, намереваясь отпихнуть его в сторону. Это было ошибкой. Физический контакт усилил воздействие энергии, которую использовал Лютер.
"Цветастая рубаха" покачнулся и, едва не потеряв равновесие, ухватился за край стола, чтобы не упасть.
- Какого…? - выдохнул он. - Что-то мне нехорошо.
- О счете не волнуйся, - сказал Лютер, взял "Цветастую рубаху" за руку и повел к двери. - Выпивка за счет заведения.
- Че? - "Цветастая рубаха" покачал головой, не в силах сосредоточиться. - К-какого д-дьявола тут творится?
- Ты уходишь.
- А-а. - Мужчина нахмурился. - Ладно. Я вроде как-то устал.
Он даже не сопротивлялся. Толпа затихла. Остальные посетители молча смотрели, как Лютер выводит "Цветастую рубаху" на улицу.
Когда за ними закрылась дверь, уровень шума в "Темной радуге" вернулся в норму.
- Что происходит? - "Цветастая рубаха" потер глаза. - Куда мы идем?
- Ты возвращаешься в свой отель.
- Серьезно? - В его вопросе не было ни грамма вызова, только чистое удивление и замешательство.
Лютер провел "Цветастую рубаху" через маленький внутренний дворик, минуя горшки с больными на вид пальмами, расставленные Уэйном в неудавшейся попытке добавить немного подлинной атмосферы острова.
Шел уже десятый час. Владелец тира, располагающегося на втором этаже, повесил табло, обещающее туристам "безопасную стрельбу, настоящее оружие, заводские боеприпасы и превосходное обслуживание". Лютер никогда не понимал причин процветания на Вайкики фирм, которые давали туристам возможность пострелять в закрытых помещениях.
Тату-салон "Красный череп", "Студия пирсинга" и магазин дзен-комиксов были уже закрыты на ночь, но ржавые оконные кондиционеры проката порно-видео, как обычно, работали на износ. Только по этим кондиционерам и было ясно, что место еще открыто. Свет никогда не просачивался сквозь грязные затемненные окна клуба. Клиенты проскальзывали и удирали незаметно, предпочитая оставаться под покровом темноты.
Лютер протолкнул своего зомбированного спутника под старую деревянную доску для серфинга, которая служила входом во внутренний дворик, и повел его вдоль узкого переулка к Кухио-авеню. В это время движение было интенсивным, а рестораны и таверны на открытом воздухе битком набиты посетителями.
Несколько секунд Лютер раздумывал, пройти ли вместе с "Цветастой рубахой" еще один квартал до улицы Калакауа, где ярко освещенные витрины респектабельных дизайнерских бутиков и крутых ресторанов теплой ночью привлекали толпы туристов. Однако потом решил, что нет смысла добавлять себе проблем. Он мог сделать все, что нужно, прямо здесь.
К сожалению, будет мало толку, если просто бросить этого мужика на улице. Эффект подавления энергии был недолгим. Лютер знал: как только он освободит "Цветастую рубаху" от подавляющей энергии, тот вернется в свое нормальное состояние.
Выйдя из ступора, он, так или иначе, будет помнить о проваленной попытке задеть Рея и о том, что помешал ему именно бармен. Еще он вспомнит, как его с позором выпроводил вон калека с тростью. Этих воспоминаний будет более чем достаточно, чтобы вернуться в "Радугу" в поисках мести.
Страх был одной из самых примитивных эмоций, из тех, что взывали к основному инстинкту - инстинкту самосохранения, который, как и все остальные, подобные ему, сидел глубоко в мозгу. Это означало, что страх проходил через весь спектр чувств - от нормальных до паранормальных. А еще он относился к тем эмоциям, которые легко вызвать, если иметь опыт. И если однажды вызвать страх, то какое-то время он никуда не денется, продолжая висеть в воздухе и ходить за своей жертвой попятам.
Хулиганы поддаются страху легко, потому что проводят много времени, вызывая его у других.
Лютер сделал вдох и медленно выдохнул. Он не хотел этого делать, но бармен всегда делает то, что должен.
Температура тела поднялась, когда Лютер напряг свои паранормальные чувства. Повернув своего податливого зомби лицом к переулку, который вел к "Радуге", он заговорил:
- Ты никогда не захочешь снова пойти туда. Все люди в том баре непредсказуемые психи. Это как войти в комнату, полную нитроглицерина. А ты же не дурак, чтобы возвращаться в такое место.
Лютер подкреплял слова несильной пульсацией энергии, нацеливаясь на скрытые точки страха в паранормальном спектре "Цветастой рубахи", сознательно задевая и пробуждая все, что мог уловить. Термин "болевые точки" придумали не случайно. Таковые имелись не только на теле, но и в ауре. Лютер находил их и давил на них, пока "Цветастая рубаха" не начал потеть и просто трястись от страха, уставившись в темный переулок, как будто это были врата в ад.
Если повезет, то, когда он оправится от переживаний, воспоминания о переулке и "Темной радуге" будут неразрывно связаны с подсознательным чувством сильной тревоги. "Цветастая рубаха" никогда не сможет объяснить это чувство, а скорее всего и пытаться не будет. Но если он случайно снова здесь окажется, то инстинктивно будет избегать этого места. Обычно именно так работал страх на парапсихологическом уровне.
Проблема провоцирования страха состояла в том, что всегда была возможность обратной реакции. Некоторые люди были вынуждены противостоять своим страхам. Но Лютер по опыту знал, что о менталитете хулигана такого не скажешь.
Он ослабил психическое давление. "Цветастая рубаха" успокоился.
- Ты хочешь вернуться в отель, - проговорил Лютер. - Сегодня вечером ты немного перебрал со спиртным. Тебе надо проспаться.
- Ага, точно, - нервно прошептал мужчина. - Переборщил с выпивкой.
Он поспешил к перекрестку и пересек улицу, затем исчез за углом, направляясь к Калакауа, в безопасность ярких огней пляжных отелей.