Машина чихнула, исторгла клубы черного дыма и остановилась возле глухой серой стены, над которой возвышалась здоровенная башня. На самом верху башни виднелась круглая площадка, опоясывавшая ее по всей окружности. Стена была построена десять лет назад, башня - шестьсот, но выглядели обе одинаково мрачно и уродливо.
Джессика вылезла из машины, затравленно огляделась по сторонам. Серые стены являлись основным архитектурным украшением этого района. Расположены они были вкривь и вкось, то вдоль узкой и пыльной улочки, то поперек нее, а в пыли играли абсолютно средневековые оборванные дети, и собаки валялись под ближайшей стеной тощие и тоже какие-то… доисторические.
Джессика в отчаянии подумала, что, несмотря на явную дикость пейзажа, самым диким его элементом является все же она сама, блондинка в кремовом костюмчике от Диора, в туфлях на высоких каблуках, белокожая и золотоволосая идиотка, которую зачем-то понесло в Африку, хотя на земном шаре есть масса куда более спокойных и безопасных мест.
На этом обзорная экскурсия закончилась, и один из полицейских бесцеремонно втолкнул девушку в низенькую железную дверь в серой стене. По узкому и темному коридору Джессика прошла, щурясь и почти ничего не видя, внутренне готовая к факелам на стенах и обрывкам ржавых цепей под ногами, но нет - под ногами был нормальный кафель, просто грязный.
В конце коридора обнаружилась еще одна дверь, деревянная, а за ней - помещение, живо напомнившее Джессике полицейский участок в Толидо. Туда она попала всего один раз, когда в их баре случилась драка со стрельбой… не важно. Так вот, это помещение было просто срисовано с полицейского участка в Толидо, хотя, возможно, это просто интернациональная особенность всех казенных помещений.
Грязно-зеленые стены, пол, застеленный линолеумом, который был когда-то условно белым, но давно уже приобрел черно-бурую расцветочку; обшарпанная раковина в углу, ржавый кран, торчащий из стены, под самым потолком - узкие окна, сквозь которые свет даже не сочится - капает по капле…
Под потолком висела электрическая лампочка, засиженная мухами, и делала вид, что горит.
Мебель в комнате была традиционная - столы и стулья. За ближайшим к Джессике столом сидел очень толстый и очень грустный мужчина в кителе и фуражке, щедро увешанных галунами, эполетами и разными блестящими штучками. Судя по их обилию - маршал, не меньше. Джессика приуныла, а печальный маршал издал душераздирающий вздох, жестом фокусника извлек из-под стола чайник и пиалу, налил себе светло-желтого, остро пахнущего жасмином напитка и посмотрел на Джессику траурными черными очами.
- Ну-с… мисс Паркер? Джессика Паркер, тридцати лет, белая, незамужняя… А что такое? Почему? Ну ладно… Гражданка США, ранее не судимая, задержана сегодня в таможенном терминале аэропорта Касабланки при попытке незаконно ввезти в страну клише для изготовления фальшивых дензнаков, а именно долларов США… Драгоценная моя, ну зачем вам это понадобилось?
- Я не… Слушайте, я требую адвоката! Это не моя коробка, не мои вещи, понимаете? Все это передала мне в Нью-Йорке Карен Молтанеску, мы с ней учились вместе, потом сто лет не виделись, и она сказала, что это просто книга…
Траурные глаза подернулись слезами сочувствия. Маршал глотнул зеленого чаю и неожиданно шарахнул опустевшей пиалой по столешнице.
- Молчать! Надоело! Одно и то же каждый раз! Вы думаете, вы оригинальны, мисс Паркер? Давняя знакомая попросила передать - вы удивитесь, чего только не просят передать иные знакомые. От рюкзака с героином до партии базук. И никогда - никогда! - книги, пирожки для бабушки или руководство по вышиванию крестиком! Поэтому прекратите сейчас же и говорите правду.
Джессика почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. К черту маршала, в камере она, по крайней мере, выспится.
- Я говорю правду, а если она вас не устраивает, это ваши трудности. Я требую адвоката, я требую связаться с посольством моей страны, а вам я больше ничего говорить не собираюсь, потому что вы - хам!
Маршал несколько ошалело посмотрел на Джессику, а потом рявкнул куда-то поверх ее головы:
- В камеру ее!
Появились давешние конвойные, Джессику опять провели по коридору, втолкнули в очередную дверь, здесь ее встретила женщина-полицейский, которая быстро и равнодушно обыскала девушку, выдернула из шлевок юбки декоративный ремешок, после чего сняла с полки тощую стопку серого белья, пахнущего хлоркой, и сунула ее в руки Джессике. Ее снова провели по бесчисленным коридорам - и, отперев тяжелую дверь, втолкнули в камеру…
Только очень большой оптимист мог надеяться выспаться в этой камере. Большая, ярко освещенная комната была жарко натоплена - хотя, возможно, этот эффект просто создавали те сорок или пятьдесят обитательниц, которые оказались в этой камере к моменту появления Джессики Паркер.
Черные и белые, китаянки и мулатки, молодые и старые, красивые и уродливые, стройные и толстые, высокие и миниатюрные - здесь были женщины на любой вкус. От удивления Джессика даже испугаться забыла - она просто не ожидала такого вавилонского смешения рас в этой тюрьме.
Дамы появлению новенькой не то чтобы не обрадовались - восприняли его философски. Пожилая цыганка в цветастой шали и косынке на голове подвинулась, освобождая Джессике место на деревянных, грубо сколоченных нарах. Молоденькая китаянка с непроницаемым миловидным личиком протянула пластиковую бутылку с водой. Рыжеволосая и мускулистая девица атлетического сложения, в одних только трусиках и лифчике, спрыгнула с верхней полки и дружелюбно сообщила на плохом английском, протягивая Джессике руку:
- Я Ингрид. Быть здесь два неделя. Контрабандит ковер. Я есть из Гамбург. Штюдент.
- Я есть Джессика… в смысле, меня зовут Джессика. Я из Штатов. И я здесь по ошибке.
Дружный смех и одобрительные выкрики свидетельствовали о том, что сокамерницы оценили чувство юмора новой товарки и готовы принять ее в свою дружную семью. Ингрид похлопала Джессику по плечу и отправилась за перегородку, где располагался единственный на всю камеру унитаз. Джессика затравленно огляделась. Было совершенно непохоже, чтобы хоть кто-нибудь из этих женщин сильно страдал от ужасающих условий, в которых они принуждены находиться. Где-то в углу слышался смех, на небольшой плитке у зарешеченного окна варилось в кастрюльке что-то пряное, некоторые нары были занавешены тряпками - это означало, что обитательница спит.
Рядом с Джессикой бесшумно опустилась невысокая, стремительная в движениях, смуглая и черноволосая девушка. Ее алые губы были изломаны в чуть презрительной улыбке, а пахло от нее настоящими французскими духами.
- Я Пилар. Если у тебя есть деньги или сигареты - давай мне. У тебя наверняка отберут. За что тебя замели?
- Я же говорю, по ошибке…
- Вот что, куколка: я тебе не падре и тем более не мадре. Мне абсолютно пополам, виновата ты или нет. Я тебя спрашиваю про статью, которую тебе шьют.
- Я… мне… ну, в общем, у меня нашли клише для фальшивых денег.
- Ого! Детка, ты извини, но… это тянет на пожизненное. Марокканцы очень нетерпимы к фальшивомонетчикам.
- Но я не виновата!
- Судить тебя будут здесь, а судьи в Марокко не сильно напрягаются. Я вовсе не хочу тебя пугать, просто… - Пилар вдруг наклонилась к самому уху Джессики и жарко выдохнула: - Мне нужна напарница. Ни одна из этих куриц не подходит, они просто не пролезут.
- Куда?!
- Куда надо. Ты уже виделась со своим адвокатом?
- Нет. А его пришлют?
- Куда ж денутся. Пришлют, само собой. Если он тебя не освободит сразу под залог - даже и не парься. Словишь срок. В этом случае бежим через два дня.
- Бежим?! Но я не хочу бежать, я хочу, чтобы мне вернули деньги и документы, хочу, чтобы сняли все обвинения…
Пилар отодвинулась от Джессики, обожгла ее огненным взглядом.
- Не вздумай звонить обо мне. Через два дня, не забудь.
Ошеломленная Джессика улеглась на нары - и, к собственному изумлению, заснула почти мгновенно.
Проснулась она оттого, что ее сильно и довольно болезненно трясли за плечо. Оказалось - надзирательница.
- Вставай. Пришел твой адвокат.
Джессика на ходу торопливо разглаживала измятый костюм, тщетно пыталась вернуть прическе надлежащий вид. Сейчас этот кошмар закончится, ее выпустят, она поедет в отель, примет горячий душ, потом две таблетки аспирина, потом спать, спать, спать - а еще потом она пошлет к черту Африку и улетит в тихую, маленькую Швейцарию, на берег стерильного Женевского озера, в одноэтажный дом, где ее всегда ждут, и любят…
Свидание с адвокатом происходило все в той же комнатке, где несколько часов назад Джессика впервые увидела маршала с траурными глазами. И это было очень плохо, потому как с этим адвокатом Джессика предпочла бы встретиться в чистом поле и при сильном ветре.
Адвокат был обильно полит одеколоном с цветочно-конфетным запахом, но даже этот убийственный аромат не в силах был заглушить стойкий комбинированный запах чеснока и муската, который был у адвоката, судя по всему, врожденным. При каждом движении - а двигался адвокат много и оживленно - по комнатке проносились удушливые волны, и очень скоро Джессику замутило.
- Мисс Паркер? Очень, очень хорошо. Я рад. Меня зовут Бенжамен аль-Назири. Вы из Америки? Я был в Америке. Хорошая, очень хорошая страна.
- Мистер аль-Назири, вы ознакомились…
- Разумеется! Конечно! Случай сложнейший. Разумеется, речь не идет даже о простом смягчении приговора, но! Тюрьму мы постараемся подобрать получше.
- Но я невиновна! И суда еще не было!