Женщина, которая работает в посольском магазине - его жена, она тоже закончила филологическое отделение Московского университета, но была к тому же жительницей Москвы. Эта привилегия тоже удивила Элизабет, но Грегори объяснил ей, что он вряд ли получил бы московскую прописку, если бы не женился на Тамаре.
- Прописку? - недоуменно переспросила Элизабет. - Что это такое?
Грегори терпеливо объяснил ей, что у них принято прописываться, то есть регистрироваться в отделении полиции того города или села, где живешь. Об этом ставится специальный штамп в паспорте и поменять одно место жительства на другое довольно сложно, а в самых крупных городах прописка вообще лимитирована.
- Чем хуже небольшие города и даже маленькие городки? - продолжала недоумевать Элизабет, которая всегда считала свой родной городок гораздо привлекательнее любого крупного города.
- Там хуже снабжение, меньше дефицита… - начал было Грегори, потом осекся, махнул рукой и сказал: - Чтобы понять это, нужно родиться и вырасти в России. Иностранцы все равно не в состоянии понять особенности нашей жизни.
Три года назад им очень повезло: нужны были технические сотрудники, точнее, обслуживающий персонал в посольстве. Грегори был мастером на все руки, а его жена тоже блестяще владела английским языком. Им удалось получить эти места и теперь осталось совсем немного, чтобы собрать нужную сумму для покупки кооперативной квартиры. Их маленькая дочка осталась с бабушкой в Советском Союзе. Сейчас у них - крошечная однокомнатная квартирка, в которой четверым стало очень трудно жить. Но скоро они купят двух или даже трехкомнатную кооперативную квартиру, и у них начнется совсем другая жизнь.
Все это было так необычно, что на какое-то мгновение Элизабет показалось, что она разговаривает с инопланетянином. Филолог-лингвист становится электриком и механиком, чтобы заработать денег, хотя всем известно, что ученые зарабатывают намного больше, чем просто рабочие. А уж продавщица в магазине и по совместительству уборщица в посольстве, у которой дома тоже диплом о высшем филологическом образовании - это вообще уму непостижимо! И они считают это редкостной удачей? Удивительные люди, удивительная страна.
Григорий довез ее почти до самого дома и остановился у маленького скверика, где было совершенно безлюдно. Она протянула ему руку, чтобы поблагодарить и попрощаться, но в этот момент почувствовала, что его губы вплотную приблизились к ее губам, и она чуть не потеряла сознание от внезапно нахлынувших на нее, доселе неведомых чувств.
Элизабет даже представить себе не могла, что желание, тяга к мужчине могут быть такими всепоглощающими, а поцелуи - такими страстными. Они с трудом оторвались друг от друга. Оба понимали, что просто сошли с ума, что в их ситуации даже просто вместе быть на концерте - чуть ли не преступление, а уж какие-то более близкие, неформальные отношения… К тому же оба не свободны, а у Грегори еще и ребенок…
Элизабет с огромным трудом взяла себя в руки и отодвинулась от Грегори, нащупывая дверную ручку. И тут она услышала его тихий голос:
- Когда я снова тебя увижу?
"Никогда", подсказывал ей рассудок, но губы помимо ее воли произнесли:
- Возможно, через несколько дней… Я еще не знаю.
- Когда мне тебе позвонить?
- Когда захочешь, - вырвалось у Элизабет, но она не пожалела об этом.
В конце концов, они могут поговорить по телефону и о музыке, и о книгах и обо всем…
- Я хочу видеть тебя, ты понимаешь? Я хочу тебя, как никогда и никого не хотел в жизни, - все так же негромко сказал Грегори.
Сердце Элизабет дрогнуло и словно рухнуло вниз. Но ведь и она хочет этого мужчину, так хочет, что у нее пересыхают губы и перехватывает горло спазмом. Что с ней происходит? Она не испытывала таких чувств никогда и ни к кому, спокойно ждала очередного свидания с Джеком, когда они были еще только помолвлены, также спокойно и с удовольствием занималась с ним любовью после свадьбы. Но чувство, нахлынувшее на нее сейчас, не было спокойным. Это было что-то за пределами человеческого понимания…
- Я что-нибудь придумаю, - сказала она. - Найду безопасное место для встречи. И сразу же скажу тебе.
- Я позвоню через два дня, - сказал Грегори и снова привлек Элизабет к себе.
И снова она ощутила этот вихрь и ураган, который точно уносил ее в бездну, но при этом она не испытывала страха, а лишь какое-то восторженное восхищение. Она лишь много позже поняла, что это заговорило ее тело, до тех пор остававшееся немым и не разбуженным. И еще она поняла, что такое состояние называется страстью.
С большим трудом она заставила себя выйти из машины и, не оглядываясь, почти побежала через скверик к дому. К счастью, Джек еще не пришел с работы и у нее было время немного успокоиться и вести себя так, как она вела себя всегда. Джек ничего не заподозрил, к тому же он настолько доверял жене, что у него и мыслей-то никаких не могло возникнуть о каком-то ее экстравагантном поступке.
Ночью она, вопреки обыкновению, очень долго не могла заснуть. Все время вспоминался первый поцелуй с Грегори, его теплые, твердые губы, и та волна горячей нежности и истомы, которую этот поцелуй вызвал. Лицо ее горело, она несколько раз вставала, умывалась холодной водой, даже выпила таблетку легкого успокоительного средства, которое имелось в доме "на всякий случай". Именно на всякий случай, потому что и Джек, и она отличались завидным здоровьем и даже обыкновенные простуды обходили их дом стороной. Теперь же Элизабет чувствовала себя совершенно выбитой из колеи.
"Не нужно себя обманывать: я хочу его видеть. Пусть это безнравственно, пусть это опасно, но я не могу задушить в себе это влечение. И не стану даже пытаться. Возможно, он сам одумается, поймет, над какой пропастью занес ногу, возможно, даже не станет больше звонить. Вот тогда я и возьму себя в руки и начну опять прежнюю жизнь. А пока…
Я чувствовала, что Швеция для меня - это воистину сказочная страна, и со мной здесь обязательно случится что-то волшебное. И вот - случилось. Пусть больше ничего не будет, пусть мы никогда снова не увидимся, но сейчас я должна сказать самой себе: ты влюблена, дорогая. И не просто влюблена, а захвачена тем, что в дамских романах называют "страстью". Немногие могут похвастать тем, что у них в жизни были такие ощущения. Да, страсть длится недолго, да, мы никогда не будем по-настоящему вместе. Но эти переживания я никогда не забуду".
Утром Элизабет встала совершенно разбитая, даже Джек поинтересовался, не больна ли она. Она сослалась на сильную головную боль и добавила (что было почти правдой):
- Я слушала вчера органный концерт в церкви и, кажется, музыка на меня слишком сильно подействовала. Пойду погуляю вдоль озера, все пройдет.
- Ты слишком уж впечатлительна, старушка, - улыбнулся Джек. - А может быть ты…?
Они давно хотели ребенка и не принимали никаких мер предосторожности, но после первого выкидыша Элизабет никак не могла забеременеть. Правда, обращаться к врачам они пока считали преждевременным: слишком мало времени прошло, чтобы беспокоиться.
Поэтому Элизабет только покачала головой с виноватым видом.
- Нет… Хотя… Подождем пару недель, возможно…
Это вырвалось у нее совершенно инстинктивно, она словно предчувствовала, что события могут повернуться самым неожиданным образом и нужно быть к этому готовой. Точнее, подготовить Джека. Они любили друг друга почти каждую ночь, и Элизабет получала от этого удовольствие, но после вчерашнего поцелуя…
После прогулки и выпитой на свежем воздухе чашки кофе ей стало немного лучше, во всяком случае, она уже могла здраво рассуждать о том, что же ей делать, если Грегори все-таки позвонит. Где они могут встретиться? Где-нибудь за городом, в безлюдном месте? Но это значит, что ей снова придется брать такси, а обратно возвращаться на машине Грегори и добром это не кончится. Что же делать?
Когда она вернулась домой, то почти сразу же раздался телефонный звонок. Сердце Элизабет екнуло, хотя телефонные звонки в их доме были не такой уж редкостью. Но она-то ждала одного-единственного, и была даже немного разочарована, когда услышала в трубке голос одной из своих местных приятельниц Биргит. Это тоже было вполне естественно, потому что Элизабет обзавелась уже многочисленными знакомыми и друзьями среди шведов, которые вообще считали ее своей и полностью ей доверяли. Знакомства обычно завязывались на дипломатических приемах, а потом как-то незаметно переходили в неформальные отношения вне стен посольства.
Точно также произошло и с Биргит - журналисткой из газеты "Дагбладет". Потом выяснилось, что она снимает квартирку недалеко от дома Олафсенов, и пару раз приглашала к себе в гости Элизабет с Джеком. На третий раз Джек забастовал и сказал, что их посиделки прекрасно можно проводить и без него, а если Биргит хочет общаться с ним, то он всегда рад видеть ее у себя дома.
После обязательного обмена приветствиями и традиционных вопросов о делах и здоровье, Биргит перешла к делу, ради которого и звонила:
- Слушай, Бесси, я хочу попросить тебя об одолжении. Меня посылают на неделю в Бельгию, в командировку, а на обратном пути я бы хотела заехать проведать родителей в Амстердам. Ты не могла бы это время присматривать за моим котом и цветами? Обычно это делает моя соседка, но бедняжка сломала ногу и лежит в больнице.
Элизабет на несколько секунд потеряла дар речи. Словно кто-то подслушал ее затаенные мечты и преподносит готовое решение мучившей ее проблемы. Она выровняла дыхание и сказала самым спокойным тоном:
- Разумеется, я с удовольствием тебя выручу. Когда ты должна уехать?
- Завтра. Утром заброшу тебе ключи и записку, чем и когда кормить Марса.