- Что ж, школа, по-видимому, вполне приличная - в смысле образования, - презрительно фыркнула она. - По крайней мере, дорогая - это уж точно. Однако твой дядюшка сказал, что оплатит счета, так что, полагаю, говорить больше не о чем, - заключила она, поведя красивым плечиком.
- Он так добр, - пробормотала Элисон, а сама подумала: как странно, что тетя говорит о своем муже и его решении как о совершенно посторонних для нее вещах.
- Да уж, очень добр. - Поджав губы, тетя молча выслушала неловкие слова благодарности, которые племянница просила передать неведомому дядюшке Теодору.
Но если Элисон надеялась продолжить этот разговор во время ближайших каникул, то она жестоко ошибалась: ей пришлось провести их в полном одиночестве, в стенах родной школы.
Воспоминания о любви и участии родителей еще не стерлись в памяти девушки, и она пережила настоящий шок, поняв, что ни ее свободное время, ни она сама нимало не интересуют ее теперешних опекунов.
Мисс Грэхам тщетно пыталась убедить Элисон, что ее тетя заботится о ней и постоянно звонит. Элисон твердо знала, что родственникам абсолютно наплевать на ее, да и сама мисс Грэхам, по правде говоря, тоже была в этом уверена.
Не стоит и говорить о том, что ни в восемнадцать, ни даже в девятнадцать Элисон не покинула свою альма-матер.
Два года подряд бедняжка училась в одном и том же классе и усиленно делала вид, что грызет гранит науки.
Мисс Грэхам вошла в положение странной ученицы и, как могла, старалась сгладить углы. Она то и дело просила девушку последить за младшими, проверить их домашнюю работу и так далее и тому подобное. В результате Элисон больше походила на студентку-практикантку, а не на простую ученицу, и некоторые преподаватели именно так к ней и относились.
Что и говорить, это несказанно облегчало ситуацию, но Элисон все равно время от времени думала: "Ужасно быть здесь никем. В школе все занимают свои места, и если ты никто, значит, что-то с тобой не так. А я и не ученица, и не учитель, и даже не практикантка". Но девчонка всегда отличалась отменным чувством юмора, и у нее хватало духу подтрунивать над собой: "Нет, у меня тоже есть свое место. Постоянная Бедная Родственница - вот кто я такая".
Но эти шутки отдавали горечью.
Настало время, когда окружающие стали задавать один и тот же вопрос: "Элисон, тебе и вправду скоро стукнет двадцать?" - и тут тетя Лидия наконец-то разродилась, да и то, по всей видимости, не без участия мисс Грэхам.
"Приезжай в конце этого семестра. Поживешь у нас, пока не решим, что с тобой делать", - написала она.
Так или иначе, это был все же шаг вперед, и Элисон со страхом и облегчением покинула свое пристанище.
И вот теперь она одиноко стояла на платформе и с недоумением озиралась вокруг. Казалось, Элисон была единственным пассажиром на весь Кингз-Кросс, кого встречающие обошли своим вниманием, и девушка с ужасом поняла, что страх все же взял верх над облегчением.
Да, она конечно же знала дорогу и вполне могла сама позаботиться о себе, но неужели тетка не могла прислать за ней хоть кого-нибудь? Неужели она была настолько бессердечна?
- Такси, мисс? - спросил носильщик, и его интерес происходил не только и не столько из желания получить чаевые: от этой девчушки так и веяло тоской, а среди носильщиков тоже иногда попадаются сентиментальные идеалисты.
- Да, если можно, - ответила Элисон, а что еще ей оставалось? Денег у нее было в обрез, и девушка очень тревожилась по этому поводу. Ей и в голову не пришло, что только очаровательная улыбка сумела бы залечить душевную рану бедолаги, редко когда получавшего столь незначительные чаевые.
Так странно и грустно было в полном одиночестве ехать в такси и при этом уверять себя в том, что здорово наконец-то окончить школу и вернуться домой. Но вот "дома"-то как раз и не было. Мысли Элисон снова и снова возвращались в прежние времена, когда у нее была настоящая семья, настоящий дом, а взволнованные родители спешили заключить ее в свои объятия.
"А чего я ждала? Я ведь им никто, - твердила она сама себе, пытаясь оправдать новоявленных родственников. - Глупо было бы ожидать, что они запрыгают от радости".
Но все же любому ясно: не "прыгать от радости" и абсолютно проигнорировать ее приезд - не одно и то же. И когда такси затормозило у дома, Элисон почувствовала, как тяжело забилось ее сердце.
Дядя с тетей выбрали себе превосходный особняк в тихом местечке за Найтсбридж. Весь его вид говорил об огромном банковском счете дяди Теодора и мало соответствовал образу утонченной, элегантной тетушки Лидии. Но как только открылась дверь, Элисон поняла, что впечатление это было только внешним: внутри дома в каждой мелочи ощущалась безупречная рука хозяйки.
На лице дворецкого отразилась такое изумление, что Элисон поспешила с объяснениями.
- Я мисс Эрлстон, племянница миссис Лидбурн, - выпалила она. - Думаю, тетя ждет меня.
- Боюсь, миссис Лидбурн ожидает вас не раньше четверга, - ответил слуга. - Но если хотите видеть хозяйку, то она дома.
"Что еще она ожидает от меня?" - подумала Элисон и почувствовала себя не в своей тарелке. Конечно, ужасно предстать перед взором неприветливо настроенных родственников, с полным безразличием ожидающих твоего приезда. Но в сто раз хуже, когда тебя вообще не ждут.
Стиснув зубы, Элисон направилась за горничной, которая распахнула дверь в длинную светлую комнату и объявила:
- Прибыла мисс Эрлстон, мадам.
- Элисон!
Тетя встала из кресла и направилась ей навстречу. Девушка отметила, что с тех пор, как она видела Лидию, та не состарилась ни на один день.
- Но, милочка, я ждала тебя не раньше четверга! - слегка нахмурилась она, но Элисон поняла, что тетя умело скрывает раздражение и досаду. Да уж, не особо теплый прием после двухлетнего молчания.
- Разве мисс Грэхам не написала вам? - робко спросила племянница.
- Да, написала, - презрительно пожала плечами тетушка Лидия. - Видно, эти директрисы считают, что другим делать нечего, как только читать их письма да отвечать на них. Но я уверена, что она говорила о четверге, а не о вторнике.
- О! - Элисон почувствовала себя цыпленком, который слишком рано вылупился из своей скорлупы и теперь не знает, как забраться обратно.
Тетя отвернулась к столу и стала быстро перебирать бумаги, а девушка стояла и не знала, чего от нее ждут. Ее охватила паника, потому что ей абсолютно некуда было пойти, больше у нее не было ни одной родной души во всем белом свете.
- А, вот оно! - победоносно воскликнула Лидия и помахала письмом перед носом племянницы. - Я же знала, что не ошибаюсь. Четверг!
На глазах Элисон выступили слезы, но она сумела сдержаться. Глупо плакать, когда тебе почти двадцать.
- Да, вы правы. Мне ужасно жаль, - ответила она охрипшим голосом. - Секретарь мисс Грэхам не слишком аккуратна. Наверное, это просто опечатка.
- Ну, ясное дело, никто не стал бы делать такого намеренно, но следует быть поаккуратнее с датами. - Тетя явно решила переложить всю ответственность на бедную племянницу. - Все это ужасно неудобно, прямо и не знаю, что теперь с тобой делать!
"Можно подумать, у них трехкомнатная квартирка", - подумала Элисон, и у нее засосало под ложечкой. Странно было вот так притворяться, что одна маленькая непритязательная племянница сделает погоду в столь необъятном особняке.
- Ну, дитя мое, садись, раз приехала. Как добралась? - соизволила поинтересоваться тетушка и раньше, чем Элисон успела ответить, продолжила: - Так что же с тобой делать? Видишь ли, у меня впереди два ужасно трудных дня, так что тебе придется самой о себе позаботиться и постараться не высовываться.
- Я не против. Правда, совершенно не против, - поспешно заверила ее Элисон.
Тетя слегка улыбнулась, но в ее улыбке не было ни капли тепла. "Прямо как электрокамин, - сердито подумала Элисон. - Протягиваешь руки к горящему дереву, а жара-то и нет!"
- А теперь тебе лучше пойти в классную комнату выпить чаю с Тео и Одри, - задумчиво проговорила тетушка Лидия. - Потом тебе надо распаковать вещи. Да и пораньше лечь не помешает. Думаю, отдых пойдет тебе на пользу.
- Тео и Одри - близнецы?
- Да. Им уже почти одиннадцать. Одри строит из себя трудного ребенка, но Тео - вполне сносный мальчик, если сестра не начинает забивать ему голову всякой ерундой. - Тетя Лидия говорила о своих родных детях как об отпрысках совершенно посторонних людей.
В тот самый момент открылась дверь, и в комнату вошел седовласый мужчина. Из тетиного "Привет, Теодор" Элисон сделала вывод, что это и есть ее дядюшка, но девушка с удивлением отметила, что он вовсе не похож на богатенького дядюшку Теодора, каким она его себе всегда представляла.
Худой, со слегка вытянутым меланхоличным лицом, он больше всего походил на студента, а не на преуспевающего финансиста. Он немного сутулился, как будто невыносимый груз усталости лежал на его плечах. Но скорее всего, сколотить достаточное количество денег, чтобы удовлетворить аппетиты жены, - дело нелегкое, решила Элисон с юношеской проницательностью.
- Гляди, Теодор, наша Элисон приехала на два дня раньше, - сказала Лидия. - Ужас как неудобно, но тут уж ничего не поделаешь.
- Не вижу ничего неудобного, - возразил он. - Дом большой, места всем хватит. Здравствуй, Элисон! Как ты? - Он протянул девушке руку. После абсолютного безразличия тетки это показалось ей невероятно теплым приветствием.
- Спасибо, я хорошо доехала, - ответила она.
- Скажу тебе, это даже хорошо, что ты приехала именно сегодня, - продолжил дядя. - Как раз вовремя, попадешь на вечеринку, которую устраивает Розали, или на танцы, или что там у нее сегодня.