– Ничего такого, – ответил он со своей обычной успокаивающей улыбкой. Что-то неопределимое мелькнуло у него в глазах. Что-то такое, что заставило Эланну удивиться, почему она никогда не замечала, как мастерски ее жених умеет скрывать свои мысли. – Я всего лишь подумал вслух.
– Ты уверен, что ничего важного?
– Ничего, с чем я бы не сумел справиться. – Он взял у нее хрустальный бокал и поставил его на поднос проходившего мимо официанта. – А поскольку я вежливо выслушал твою тетю, внушавшую, как мне повезло, что я отхватил такой образец женского совершенства, и перечислявшую все твои достоинства, причем я ни разу не перебил ее, чтобы прибавить к ним твои исключительные женские таланты, то, по-моему, заслужил танец.
– А я думала, ты никогда меня не пригласишь. – Эланна позволила ему обнять себя. Обычно ей бывало в его объятиях на удивление спокойно и безопасно. Но сейчас, когда он обхватил ее, она вздрогнула. Сегодня в Джонасе , появилось что-то незнакомое. Что-то почти... опасное.
Смешные мысли, решила Эланна, прислоняясь к его надежной груди и вдыхая неповторимый мужской запах. Не какой-то дорогой дезодорант или одеколон, а запах, принадлежавший только ему, Джонасу, с которым она танцевала.
Безопасному, предсказуемому Джонасу. Губы его касались ее виска, дыхание ерошило волосы, руки двигались по спине, обхватили ягодицы, приподняли ее...
– Джонас! – У Эланны перехватило дыхание, когда он прижал ее к своей восставшей плоти, не пытаясь скрыть это. – Что ты делаешь?
– Танцую со своей невестой, – ответил он с подчеркнуть™ равнодушием, не совпадавшим с пульсирующей в паху силой.
Нечаянно подслушав разговор Эланны с Элизабет, Джонас думал только об одном – как показать ей, что он не тот скучный, бесстрастный человек, за какого она, по всей очевидности, его принимает. Но когда эротические мысли, будто дым горящих прерий, затуманили его сознание, намеченный план дал неожиданный результат. И сейчас, чувствуя, как сливаются их тела, Джонас обнаружил, что ему трудно контролировать себя, если не сказать больше.
Господи, что сегодня с ним происходит? – удивлялась Эланна. Когда он схватил зубами мочку ее уха, она решила, что это очень похоже на то, как если бы они занимались любовью стоя. Впредь надо будет избегать с ним объятий на людях, сказала она себе, тем более что налившаяся между его ног мужская сила не оставила ее безучастной.
– Сколько ты выпил шампанского?
– Полбокала. Мне не нужен алкоголь, когда ты рядом, Эланна. Ты пьянишь одним своим присутствием. – Он наклонил голову и приник к ее губам. Короткий поцелуй, точно сноп искр, обжег кожу. Стоит только посмотреть на тебя, коснуться тебя, и я пьянею больше, чем от бутылки шампанского, чем от самого крепкого портвейна.
– Боже! – Ее вдруг тоже охватило возбуждение. – Я и не представляла, что ты можешь быть таким поэтичным.
– У меня отличная муза... Ты хоть капельку понимаешь, как я хочу тебя? – спросил он, погружая лицо в ямку на ее шее и впитывая ее запах. Сложный таинственный аромат духов вызвал в нем мысль об обжигающе пылком, неистовом сексе. Ему захотелось вынести ее из дома и любить в темном влажном лесу.
Когда его язык коснулся ее запылавшей кожи, дрожь возбуждения пронзила Эланну. Она совсем не ожидала такой бурной страсти. От Джонаса. Голова у нее закружилась, впрочем, не настолько, чтобы отвлечься от мысли, что надо бы поглубже исследовать этот феномен.
А что, мысль интересная... Она провела ногтями, покрытыми лаком персикового цвета, по его губам. Странно, почему она никогда не замечала, какой у него чувственный рот? Он схватил ее руку, повернул и прижался губами к нежной коже запястья. Пульс у нее сделал резкий скачок.
– Жаль, что мы не одни. – Едва скрываемое пламя в его обычно холодных глазах вызвало в Эланне такое возбуждение, какое она считала для себя уже невозможным. Это пламя перекинулось и на ее чувства, которые до сих пор она благополучно держала взаперти. В ней разгорелась страсть, а она-то думала, что никогда снова не испытает ничего подобного.
– Знаешь, – пробормотала она, – когда ты пожалел, что мы не одни, я почувствовала, как приближается головная боль.
– Правда? – Он вскинул темные брови.
– Такое состояние, будто начинается что-то вроде мигрени, – объяснила она. – В лучшем случае. Неужели этот воркующий, с придыханиями голос принадлежит ей? – По-моему, мне лучше всего поехать домой.
Их глаза встретились. Взаимное желание так сгустило воздух вокруг них, что даже дышать стало трудно.
– В постель, – сказал Джонас.
Она испытывала невообразимое возбуждение. Комната, город, весь мир вдруг невероятно закачались и задрожали. Если в данный момент Сан-Франциско не переживает землетрясения, то, значит, с ней самой что-то не так.
– В постель. – Эланна встала на цыпочки и коснулась губами его рта.
– Я не герой.
Митч откинулся на спинку позолоченного стула и вытянул вперед длинные ноги. После двенадцати головокружительных часов он был благополучно укрыт на военно-воздушной базе США в Висбадене. До возвращения в Штаты его еще ждала беседа с офицером разведки.
Он разглядывал свои ступни, которые горели в непривычных туфлях. Черные полуботинки как у летчиков, не иначе. Удобные разношенные мокасины из испанской кожи у него отобрали в первую же ночь плена и оставили босиком, чтобы помешать вероятному побегу. Как ни хотелось ему снять туфли или по меньшей мере расслабить черные шнурки, он скрепя сердце отказался от этой мысли, решив, что саднящие подошвы не слишком высокая цена за возвращение к цивилизации.
– Попробуйте сказать это американской публике, – сухо возразил Даниэл С. Букнер, шеф бюро ЦРУ. – Публика жаждет героя. Смотрите на это так, будто вас выбрали в герои.
– Как раз о таких случаях и сказано: "Несчастна та страна, которая нуждается в героях", – парировал Митч. – Я охотно выкладываю вам все, что знаю, а это, черт возьми, не так уж много. Но потом намерен вернуться к моей собственной жизни. К жене. Которой мне еще не разрешено позвонить.
– Мы не хотим, чтобы просочилось хоть слово о вашем освобождении, пока мы не побеседуем с вами, – пожал плечами пожилой шеф. – Очень скоро здесь отбоя не будет от репортеров.
Достав из кармана пачку сигарет, он предложил Митчу, тот отказался. Букнер прикурил сигарету, откинулся назад и сквозь клубы голубого дыма изучающе уставился на журналиста.
– Так, – сказал он, – давайте начнем с того дня, когда вы были похищены.
У Митча вырвался обреченный вздох. Если они собираются день за днем пройти все пять лет, то он станет скрюченным стариком, когда наконец доберется домой к Элли.
– Это была годовщина нашей свадьбы, – начал Митч, даже не пытаясь скрывать возрастающее раздражение. – И мы шли обедать.
– Куда?
– В "Коммодор". – К черту этикет. Митч сбросил туфли. Ночь обещала быть очень длинной.
Короткая дорога до дома Эланны показалась вечностью.
– Наконец-то, – с облегчением проговорил Джонас, стягивая галстук цвета бургундского вина и небрежно швыряя его в холле на ручку кресла из папье-маше, инкрустированную слоновой костью. В прошлом месяце Эланна нашла это кресло на распродаже поместья в Мендосине. Стоило оно больше, чем позволял ее бюджет, и Джонас с радостью купил его для нее как свадебный подарок. – Я думал, мы никогда не доберемся.
– Вроде бы ты очень спешишь. – Эланна сняла черный кашемировый плащ и поежилась. Хотя дни стояли теплые, ночи в Сан-Франциско еще бывали холодными. Она продрогла, пока шла от машины, но одного взгляда на разгоравшееся в глазах Джонаса пламя оказалось достаточно, чтобы ее бросило в жар.
– В некоторых делах, – сказал он, взял у нее плащ и повесил на дерево-вешалку из меди и слоновой кости. Желание бурлило в нем, и непринужденность давалась нелегко. – Но есть вещи, которые я предпочитаю делать очень и очень медленно.
Несомненно, сегодня перед ней совсем другой человек. Эланна незаметно изучала Джонаса из-под опущенных ресниц. Его, как всегда, окружала аура стальной воли, одно из качеств, которое особенно привлекало ее. Но прежде оно сочеталось с нежностью. И это позволило ей довольно долго держать оборону, прежде чем влюбиться в него.
Но сегодня вечером... сегодня вечером Джонас излучал такую мощную мужскую силу, которая грозила полностью пленить Эланну. Ее вдруг захлестнуло горячей волной, столь внезапно, что она вздрогнула.
– Холодно? – спросил он.
– Нет, – прошептала она. Его карие глаза уставились на нее с голодным блеском. Взгляд тяжелый. Настойчивый. Этот взгляд нервировал и возбуждал ее. – Мне кажется, я горю.
Ответная улыбка была медленной, чувственной и головокружительно опасной.
– Подумать только, а ночь еще такая юная. И прежде чем она сумела разгадать его намерение, Джонас подхватил ее, как перышко, на руки и понес по винтовой лестнице вверх.
– Джонас! Что ты делаешь?
– А как ты думаешь? – удивился он. Внеся ее в спальню и поставив на пол рядом с белой, из железных кружев, кроватью, он обошел комнату, зажигая душистые белые свечи. – Соблазняю свою невесту.
На секунду он остановился возле дверцы шкафа, где висело ее свадебное платье – воздушная пена из кружев цвета слоновой кости, украшенных неровными жемчужинами. Вначале Эланна не соглашалась на традиционное белое платье. Ведь она уже была замужем. Но Элизабет настояла, ведь Эланна и Митч в свое время просто убежали от венчания. И Эланна получила право оживить свою детскую мечту о настоящей свадьбе. Правда, долго еще сомневалась, но на прошлой неделе один взгляд в зеркало примерочной изменил ее отношение к свадебному туалету. Посмотрев на свое отражение, она с веселым изумлением обнаружила, что выглядит почти красивой.