Фальшивый скальный купол изнутри был совершенно прозрачным и позволял разглядеть ясное небо с жизнерадостным блином солнца. Света более чем хватало. Химерическая птица, повинуясь сигналу, спланировала на ровную площадку. Тейт подхватил меня на руки и спрыгнул на землю.
- Отпустить тебя, Трикси? - спросил он коварно. - Или ноги пока не держат?
Честное слово, я такую жажду убийства не испытывала даже рядом с милой белобрысой кузиной.
- Послушай, тебе кто‑нибудь говорил, что ты мелкое пакостное зло? - спросила я, стараясь с помощью купола донести смысл максимально ясно.
Однако рыжего это смутило не больше, чем проповедника из "Свидетелей Альтернативы" - закрытая перед носом дверь.
- Говорили, - признал он и с толикой гордости добавил: - Ты даже не представляешь, что и как часто мне говорят.
- Учту. А теперь убери руку из‑под платья. И поставь меня на землю.
Послушался рыжий беспрекословно - уже хорошо. А пока я приходила в себя и приводила в порядок одежду, он снова засвистел, но в иной тональности, чем прежде. Крылатая химера вытянула шею, топорща жёсткие перья, щёлкнула зубастой пастью, больше подходящей какому‑нибудь древнему ящеру, и - начала стекленеть. Через несколько секунд она стала совершенно прозрачной и почти бесшумно побежала в сторону ближайших зарослей, оставляя на влажной почве оставались заметные вмятины.
Злость из - да дурацкой выходки как‑то испарилась; стало не по себе. И подумалось, что размеры размерами, но вообще‑то по законам физики летать такое диво не может. И уж тем более - носить на спине двух пассажиров.
- Слушай… А вот это был айр, да?
- Угу, - подтвердил рыжий.
- И откуда он у тебя?
Откровенно признаться, я не собиралась подкалывать Тейта или смущать. Но он вдруг стушевался и по - детски уткнулся взглядом в собственные ботинки.
- Ну… Может, мне его подарили, потому что я такой хороший?
"Подарили"? Ну - ну. Откуда тогда воспоминания о чудовищном нагоняе, интересно.
- Может, - не стала я спорить. - А мы сейчас где?
Рыжий встрепенулся.
- В Лагоне. И, кстати, чуть не забыл сообщить нашим.
Он торжественно воздел к небу ладонь, сжал руку в кулак - и высоко вверх, едва ли не до невидимого купола, ударил фонтан трескучих оранжевых искр. Длилось это всего несколько секунд, потом Тейт зашипел и принялся трясти рукой, словно обжёгшись.
- Вроде хватит. Пойдём, - на лице у него была написана смертельная решимость.
Мне это очень, очень не понравилось.
- Ты ничего не хочешь сказать? Может, мне надо переодеться? - Прикусив губу, я нервно попыталась одёрнуть подол пониже середины икр, но платье, увы не тянулось. - Там какая‑то опасность? Сначала надо подготовиться? - Шрах, трещу тут, как Лоран в бутике! Позорище… - Ты можешь хоть что‑то ответить? Понимаешь, что я говорю?
Рыжий развернулся, сгрёб меня в охапку и упёрся лбом в лоб.
Дыхание перехватило.
- Ты моя добыча, - произнёс он чётко, глядя в глаза. - Я тебя никому не отдам. Ничего не бойся и верь мне. Поняла?
Я кивнула, потом спохватилась и склонила голову к плечу. Он усмехнулся и потрепал меня по волосам.
Ноги почему‑то подгибались сильнее, чем после падения сквозь фальшивую скалу.
Долина оказалась больше, чем я подумала вначале. В отличие от убежища свободных, рельеф здесь был разнообразнее. Вдалеке виднелось несколько больших холмов и четыре узкие высокие скалы, напоминающие то ли башни, то ли сталагмиты - переростки. Одну широкую расщелину мы обошли по дуге, другую пересекли по каменному мосту. В ближайшем лесу преобладали знакомые уже деревья - великаны с пронзительно зелёной листвой, но попадались и заросли травы с розовыми соцветиями - метёлками. Смертоносная голубая "губка" нигде не мелькала - и то славно.
Когда мы вышли на дорогу, вымощенную светлым камнем, то мне стало жутковато. По обочинам время от времени попадались небольшие шары из материала, напоминающего красно - зелёный мрамор, испещрённые полустёртыми белыми значками. Шаги порождали гулкое эхо, притом что отражаться звуку вроде было не от чего.
Ни дать ни взять фильм ужасов, где компания глуповатых подростков крадётся, нервно перешучиваясь, в какой‑нибудь древний храм.
Я попросила остановиться ненадолго, уселась в любимую позу для концентрации потоков - со скрещёнными щиколотками - и развернула широкий, на сорок шагов, эмпатический купол второй ступени, как можно более рассеянный и незаметный.
"Ожидай худшего". Если первые два правила дяди Эрнана иногда бесполезны, то это подходит всегда.
Вскоре полоса из светлого камня упёрлась в подножье холма, высокого и пологого, со скошенной вершиной. Основание было, по самым грубым прикидкам, километра три в диаметре… Впрочем, с оценкой на глаз таких вот громадин у меня туговато. В конце дороги высилось дерево в три обхвата с густой кроной, сильно прижатое к склону. Нижняя ветвь, с человеческий корпус толщиной, росла от основания под острым углом. С неё свешивались жёсткие вьюны, покрытые мелкими белыми цветами. Тейт сглотнул, покрепче сжал мою руку, затем, упрямо склонив голову, отвёл в сторону эту естественную "занавеску" и шагнул в открывшуюся арку.
То, что я приняла за холм, оказалось кольцом высоких стен.
Внутреннее пространство было выложено тем же светлым камнем. В нагромождениях скальных обломков я не сразу опознала строения, но потом заметила двери - щели, занавешенные нитками бус и вьюнами… и почти сразу почувствовала присутствие других людей.
Они просто выходили из своих странных домов, но по ощущениям - выплывали, как призраки. Высокие - по большей части выше нас с Тейтом. Непривычно одетые… У одних - сильно облегающие трико, у которых внизу накручено множество лент, наподобие юбки, скрывающих силуэт, но не мешающих двигаться. У других - сочетание невероятно широких брюк, перетянутых у колен и у щиколоток, со свободной кофтой, подобранной у пояса, локтей и запястий так, что казалось, точно фигура состоит из шаров. У многих головы закутаны лёгкими шарфами на манер рыхлого тюрбана, и у всех такие же "шарфы" широкими кольцами лежат на плечах, в несколько слоев.
Стрижки короткие, максимум - волосы до середины шеи.
И, шрах, даже не понятно, кто женщина, а кто мужчина…
Я рефлекторно выпрямила спину и расправила плечи почти до боли.
Рыжий упрямо вздёрнул подбородок. Между бровей у него пролегла едва заметная вертикальная складка. Многие из тех, кто попадал в мой купол, ощущались размытыми тенями, эмоции и мысли словно что‑то глушило. Никакой прямой агрессии, но у некоторых - ярое неодобрение, липкая зависть, злость, предвкушение неприятностей для кого‑то другого. У других наоборот - сочувствие. В двух или трёх местах мигнули тёплые чувства - симпатия, радость, восхищение.
Большинство же были как зрители в цирке, когда дрессировщик без хлыста выходит к хищнику.
- Я вернулся, - громко сказал Тейт. Тут же притихли те, кто до сих пор перешёптывался. - И не один.
Тут собралось примерно три десятка человек, и постепенно вокруг нас сжималось кольцо. А после этих слов точно волна разошлась - любопытство, недоверие, жадность. Я ощутила уже знакомый образ: "насилие - использование - выгода".
Резонанс.
Ох, мамочка и папочка, дядя Эрнан, дорогая Нэсс, заберите меня отсюда…
- Вижу, - произнёс кто‑то красивым певучим голосом; звук шёл оттуда, где было особенно густое пятно зависти и злости.
У меня мурашки по спине пробежали. Но продолжить незнакомцу не позволили. Вдали вдруг завопил кто‑то - и с размаху врезался в толпу. Кто успел, тот сумел отступить в сторону.
Кто не успел, оказался на земле.
- Тейт, тварь рыжая! - заорал новоприбывший, расталкивая локтями последний, ближний ряд, и метнулся к нам чёрно - белой кометой. Он был высок и тощ, одет в белое трико с паутиной серых лент от бёдер до колена и в два чёрных "шарфа" - на голове и на плечах. От него разило чистым восторгом, как новыми духами - от сумочки Лоран на выходе из парфюмерного. - Тейт, ты, тварюка, я тебя обожаю!
Он разом обнял нас двоих и крепко стиснул. Рыжий заржал, я с трудом выдохнула. Потом незнакомец отстранился и как следует дёрнул Тейта за ухо.
- Ты вообще думал, что делал? - дальше последовало какое‑то малопонятное ругательство. Что‑то связанное совокуплении с айрами в неблагоприятных условиях, вроде бы. - Но ты правда это сделал! Везучая тварь!
Тейт выпятил грудь:
- Это потому, что я самый…
- Балда! - Долговязый несильно стукнул его по лбу и улыбнулся. - Это потому, что ты дурак. А дураки так легко не дохнут.
Я наконец смогла рассмотреть незнакомца. Лицо у долговязого оказалось приятное, по моим меркам - даже красивое. Широкий лоб, светло - серые миндалевидные глаза, прямой нос, на нижней губе - два аккуратных симметричных шрама. Украшение, что ли? Портило его только почти полное отсутствие бровей, от которых остались два тёмных кругляша у переносицы.
- Я вообще не дохну, - немного обиженно откликнулся Тейт, но долго дуться не смог и тут же затараторил: - Кого я поймал! Смотри, это Трикси Бланш, - крутанул он меня, как куклу. - Красивая, да? Скажи, красивая? Моя добыча!
- Застолбил? - улыбнулся одними губами долговязый.
- И она по - нашему понимает, - добавил рыжий.
Я склонила голову к плечу, подтверждая. Его приятеля это почему‑то страшно смутило. Он явно предпочёл бы, чтобы экспрессивный пассаж насчёт айров прошёл мимо моих ушей.
- Значит, Трикси Бланш, - повторил он, слегка коверкая имя. У Тейта в своё время получилось ловчее. - Я Кагечи Ро, друг Тейта. Выходит, ты приняла его?