На нем были черные мотоциклетные краги, потертые джинсы в обтяжку с вышитым на колене значком борца за мир и полосатая майка, подчеркивающая его мускулистый торс и великолепие загара. Густые черные взъерошенные волосы ниспадали почти до плеч, на лбу они были перехвачены широкой красной лентой.
Восседая на огромном черном мотоцикле, как юный принц на своем троне, он казался тем самым крутым парнем, о каком тайно грезила каждая порядочная девушка. Дикий, необузданный и дерзкий, как забияка петух. От одного взгляда на него у Ариэль подгибались колени.
Хотя в этом она, конечно, не призналась бы никому. Особенно своей матери.
– Мне все равно, слышит он меня или нет, – выговаривала Констанс. – Пусть все здесь слышат меня. Речь идет о твоей карьере, Ариэль. Не следовало мне позволять тебе сниматься в этом фильме. Ты прекрасно играешь Крисси.
– Я играю Крисси с одиннадцати лет и не могу играть ее вечно. Ты сама знаешь. Сериал продлится еще не больше двух-трех сезонов. Так что мне нужно попробовать что-то другое. Разве ты сама не говорила это? – напомнила Ариэль. – Но что подумают твои поклонники, когда сериал возобновится в следующем сезоне? – покачала головой Констанс. – Когда увидят, что маленькая Крисси Фортьюн влюбилась в этого бандита?
– Но я играю не Крисси Фортьюн, мама! Это совершенно другая роль. В этом все дело.
Констанс не успела ничего сказать дочери в ответ: к ним приближался режиссер. Он ласково улыбнулся Ариэль.
– Ты готова к пробе перед камерой, дорогуша?
– Да, мистер Остфилд, – кивнула она.
– Нет! – властно заявила Констанс, беря дочь за руку и не отпуская ее от себя. – До тех пор нет, пока вы не убедите нас, что этот отвратительный молодой человек, – последние три слова она произнесла как диагноз, – знает диалог с Ариэль наизусть. Кроме того, я хочу кое-что исправить в сценарии. Мне не нравится этот текст, и я не могу позволить хватать Ариэль руками. Двадцать третью мизансцену нужно изменить. – Она отметила ногтем место в сценарии. – Кроме того, Ариэль Кэмерон не употребляет бранных слов.
– Да, да, Ариэль их не говорит, – согласился Остфилд. В его речи был заметен скандинавский акцент. – По сценарию это должна Делать Лаура Симмонз.
– Мама! – возмутилась Ариэль. – Пожалуйста, давай обсудим все после!..
– Когда это – после? Нет уж, обсудим сейчас! Ты не будешь произносить грязные слова и не позволишь лапать себя, как последняя шлюха! Таково мое слово.
Лицо Ханса Остфилда сделалось стальным.
– Миссис Кэмерон, отдаете ли вы себе отчет, что в моей власти удалить вас из павильона?
– Вы не посмеете! Я мать Ариэль. А Ариэль – звезда этого фильма!..
Ханс Остфилд подозвал жестом охранника и приказал:
– Будьте добры, проводите миссис Кэмерон. Впредь ей не позволено появляться в павильоне во время съемок.
– Если я уйду, Ариэль тоже уйдет, – пригрозила Констанс.
– Ариэль не уйдет, в противном случае она нарушит контракт, и студия прекратит ей платежи. Или, возможно, выдвинет встречный иск. Не думаю, что вы хотите этого, не так ли?
Констанс пристально посмотрела на него, словно оценивая ситуацию, а потом бросила:
– Посмотрим, – и, развернувшись на каблуках, двинулась к двери съемочного павильона, совершенно игнорируя сопровождавшего ее охранника.
Ханс повернулся к юной актрисе.
– Прошу прощения за эту сцену, дорогуша, – произнес он. – Но мне кажется, так будет лучше. Иногда матери просто не замечают, что их девочки уже выросли.
Ариэль не знала, что и сказать. Она испытывала благоговейный ужас. Никто еще не смел вот так возражать ее матери!
– Спасибо, мистер Остфилд, – только и пробормотала она.
– Просто Ханс. Мы все здесь друзья. Итак… – Он взял ее под руку. Из-за его акцента Ариэль приходилось вслушиваться в каждое слово. – Я знаю, ты нервничаешь. Но в этой сцене ты и должна нервничать.