Вдруг она ослабела у него в руках, ощутив, как уходит без следа время, проведенное без него в одиночестве, и потеряла сознание. Марина слишком долго готовила себя к жизни без Гедеона и теперь чувствовала такое облегчение, что счастье сразило ее.
Сразу после этого они поженились, и она переехала в его лондонскую квартиру. Казалось, Гедеон рад ее постоянному присутствию. Теперь, отправляясь на гастроли, он брал ее с собой. Их женитьба как будто была удачной. Выходя на сцену, он каждый вечер искал ее глазами. А когда, взвинченный, измученный и опустошенный, он заканчивал выступление, ее ласковая рука и успокаивающая улыбка помогали ему преодолевать нелегкий спуск с вершин вдохновения.
Однажды он заговорил о ее несостоявшейся карьере.
- Кажется, так бы и убил себя за глупость и эгоизм. Мне даже в голову не приходило, что ты не принимаешь никаких мер предосторожности, думал только о собственном удовольствии, а о тебе не вспоминал. Дорогая, ты можешь простить меня?
Марина могла простить ему все. Все критики в один голос говорили, что его исполнение заметно улучшилось, появились глубина и настоящее чувство. Теперь замечательное техническое совершенство не заменяло, а дополняло экспрессию.
Срок беременности рос, и Марина выглядела утомленной. Гедеон, хмурясь, поглядывал на ее бледное лицо.
- Поездка оказалась для тебя непосильной. Я думаю, тебе стоит на несколько недель переехать к Гранди и отдохнуть.
- А как же ты? - Марина знала, что очень нужна Гедеону после выступлений. Спускаясь со сцены, он начинал искать жену глазами, в глубине которых сразу вспыхивала радость, как только он видел ее.
- Не во мне сейчас дело, - успокоил он Марину, погладив ее по щеке. - Ты такая маленькая и хрупкая, я не могу видеть, как ты устаешь. Мне не хочется с тобой расставаться, но я переживу как-нибудь.
В улыбке и глазах у него нежность соединялась с заботой, и это радовало Марину. Теперь она знала, что нужна ему. Положив голову на его широкую, сильную грудь, она думала: пока он не сказал "Я тебя люблю", но он непременно скажет. Возможно, Гедеон этого и сам не подозревает, но Марина верила, что ее он все-таки любит, и готова была ради этого забыть всю боль, которую он причинил ей в прошлом. Сам Гедеон, несмотря на весь свой опыт, пока не осознавал произошедшей с ним перемены. Он был человеком самонадеянным и уверенным в себе. Талант сделал его глухим к чувствам окружающих, потому что мать с детства внушала ему, что он "не такой, как все". Марина уже встречалась с ней и поняла, что это за человек. Свекровь приняла ее с ледяной холодностью, не желая видеть в семье нового человека. Теперь это уже не имело значения, потому что в жизни Гедеона мать не принимала никакого участия. Ее эгоизм заставил сына защищаться таким образом. Однако именно мать сформировала его характер. Гедеон рос обожаемым и балованным ребенком. Ему ни в чем не отказывали и приучили думать, что ему можно вести себя как заблагорассудится, не оглядываясь на последствия.
Марине казалось, что твердая скорлупа, окружавшая его всю жизнь, дала трещину. Сам того не подозревая, Гедеон учился любить. Живя у Гранди, она много думала о муже. Она осознала, что ее появление изменило его жизнь, в которой появилось чувство, и это в свою очередь отразилось в музыке. Марина не знала, насколько глубоким было это чувство. Но собственная любовь помогала ей понять и простить его эгоизм, ведь он добивался ее, не любя.
Как только Гедеон вернулся из поездки, он тотчас позвонил и сказал, что скоро приедет, но прежде уладит кое-какие дела.
Марина была расстроена, и Гранди, глядя на ее погрустневшее лицо, смеясь, предложил:
- Почему бы тебе самой не поехать в Лондон?
И глаза ее загорелись.
Гедеон, наверное, не хотел, чтобы она переутомлялась во время поездки в Лондон, подумала она и расцеловала деда. Он, конечно, обрадуется, увидев ее.
Но она ошиблась. Войдя в лондонскую квартиру, она сразу услышала голоса и ощутила холодную дрожь дурного предчувствия прежде, чем открыла дверь гостиной.
Гедеон и Диана Греноби сидели, обнявшись, на диване. Они целовались.
Марина повернулась и бросилась бежать. Дверь лифта была открыта. Она захлопнула ее за собой и увидела за ней Гедеона. Он что-то кричал ей хрипло, но она даже не взглянула.
В это время в Лондоне был час пик, все возвращались домой с работы. Марина шла как лунатик, ничего не видя перед собой. Она так и не услышала машину, под колеса которой попала.
Когда она впервые после катастрофы открыла глаза, чтобы снова увидеть мир, в который не хотела возвращаться, первое лицо, склонившееся к ней, было лицо Гедеона. Она закричала так, как если бы увидела убийцу. Прибежали сестры, кругом засуетились люди, но она продолжала кричать, как ребенок, скорчившись и закрыв глаза руками: "Заберите его, заберите его!"
Крики "Заберите его!" и свет сквозь пальцы были последним воспоминанием.
Она сидела на своей кровати, дрожа и глядя перед собой. Марина не помнила, сколько времени минуло с того дня и что произошло. Она умудрилась совсем забыть Гедеона и все с ним связанное и вернуться в мир детства, где ничто не причиняло ей боль
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Около двери тихо, стараясь убедить ее, говорил Гранди:
- Дорогая моя, пришел доктор, пожалуйста, впусти его.
Марина медленно встала с кровати и подошла к дверям. Гранди был серым от волнения, и Марина постаралась выдавить из себя улыбку:
- Со мной все в порядке.
Доктор стоял у деда за спиной и внимательно смотрел на нее. Она знала его всю жизнь, но за последние месяцы он и намеком не давал ей понять, что с ней было что-то неладно. Вспоминая недавнее прошлое, она поняла, какой заговор молчания существовал в деревне вокруг нее. Ее тронула любовь и забота тех, кто ее окружал.
- Давай-ка мы тебя посмотрим, - сказал доктор, проходя в комнату и улыбаясь.
- Я хорошо себя чувствую.
- Вот мы сейчас в этом и убедимся. - Он старался ее не огорчать, но говорил твердо. Он вошел вместе с ней и закрыл за собой дверь, оставив деда в коридоре.
Марина села на кровать, потому что у нее дрожали ноги. Голова была тяжелая и как будто не своя, к тому же казалось, что она плохо держится на шее.
Доктор нащупал пульс, внимательно разглядывая ее лицо.
- Как ты себя чувствуешь?
- Я же сказала - хорошо. - Она усмехнулась. - А как я должна себя чувствовать, по-вашему?
Он не стал отвечать.
- Расстегни-ка рубашку, я хочу послушать сердце, - попросил он.
"Какое еще сердце?"- подумала она, но рубашку расстегнула, и доктор прижал к ее груди стетоскоп.
- Голова болит? - спросил он спокойно, как будто это был обычный, рядовой визит.
- Немного. - В действительности голова разрывалась от боли, и доктор понял это по расширенным зрачкам и серому оттенку кожи.
Он задал еще несколько вопросов, Марина отвечала бесцветным голосом, не выдавая внутреннего состояния.
- Можно мне вас спросить кое о чем? - сказала она, когда увидела, что доктор убирает стетоскоп.
- Ну спрашивай.
По голосу было ясно, что он почувствовал облегчение от ее вопроса. Доктор выглядел человеком лет шестидесяти, невысокого роста, крепким, спокойным, с внимательным взглядом. С ним работал напарник, молодой, интересный, завидный жених, но пациенты во всей округе предпочитали доктора Фармера. В отличие от своего молодого коллеги он пользовался авторитетом. За свою долгую жизнь он насмотрелся столько болезней, что иной раз мог поставить диагноз с первого взгляда.
Прежде чем спросить, Марина колебалась минуту, потому что вопрос было трудно задать и еще трудней услышать ответ. Хотя ответ она, пожалуй, уже знала. Но хотелось знать наверняка.
- Ребенок погиб?
- Да. - Он сказал ласково, но не стал ее успокаивать, а только смотрел внимательно и сочувственно.
Марина потупилась, губы у нее задрожали.
- Давно?
- Давно ли это случилось? - уточнил он ласково.
Она кивнула.
- Год назад.
Это ее сразило.
- Целый год? Так давно?
- Что поделаешь, - улыбнулся он.
- Почему? - дрожащим голосом спросила она.
Но он понял вопрос.
- У мозга есть свои способы защиты. Тебе необходим был покой, и ты его нашла.
Она неуверенно засмеялась:
- По-вашему все так просто выходит.
- Так это и есть просто. Ты спряталась, Марина. Многие бы хотели это сделать, но они не знают как. А ты просто вернулась в то время, когда тебе было хорошо.
Интересно, сколько бы все это продолжалось, если бы не появился Гедеон и не растормошил ее. Она вспомнила подслушанный спор между Гранди и Гедеоном и как тот говорил, что знает, что рискует, но готов взять ответственность на себя. Она поморщилась и отвернулась, стараясь отогнать воспоминания, но они продолжали клубиться в воздухе, мешая ей думать.
- Тебе нужно пройти кое-какие обследования, - сказал доктор. - Для этого надо будет съездить в больницу.
Марина равнодушно кивнула.
- Не надо волноваться. - Доктор старался успокоить ее, думая, что тень, набежавшая на ее лицо, означает озабоченность по поводу лечения. - После катастрофы тебя хорошо обследовали. Сотрясение у тебя небольшое, никаких серьезных повреждений не обнаружили. Нужно еще раз сделать энцефалограмму, чтобы убедиться, что с головой все в порядке. Обычная проверка, и все. Хорошо бы тебя посмотрели как следует и в других отделениях.
Она опять кивнула, опустив глаза на сплетенные пальцы.
- Я оставлю тебе таблетки против головной боли. Голова очень беспокоит? - спросил он.
- Да нет, не очень. Просто болит.