Глава третья
Какое-то время Шенни не могла произнести ни слова.
– Не твои дети,? наконец проговорила она, не отводя от него взгляда.
– Именно так.
– А я-то все думала, почему же они не похожи на тебя. И все время забывают называть тебя "папой".
И не знают, есть ли у тебя "Абба".
– "Абба"?
– Не важно. Я подумала, что они и раньше звали тебя по имени, но ты переучил их из-за людей из социальной службы.
– Так оно и было.
– Но…? Она вздохнула, залпом выпила виски, посмотрела на бутылку и снова вздохнула.? У меня в голове такая путаница… Не наливай мне больше.
– Я сделаю кофе,? предложил Пирс. Шенни кивнула.
– Расскажи мне все,? попросила она, пока мужчина доставал чашки и растворимый кофе.
– Я женился на их матери.
– Ясно.? Я так и думала.? Значит, Бесси? твоя дочь?
– Нет. Они все? не мои дети.
– Когда ты женился?
– Семь месяцев назад. Сразу после того, как родилась Бесси. За три недели до смерти Морин.
– О…? едва вымолвила Шенни.? Понятно…
– Неужели?? Пирс не смог скрыть злость и напряжение в голосе.
– Эй, потише. Я просто убрала в твоем холодильнике, вот и все.
– Извини.
– Так-то лучше,? с одобрением сказала Шенни, глядя, как он несет две чашки кофе. Он выглядит великолепно, признала она. Эти его взъерошенные волосы… Она могла бы протянуть руку и дотронуться до них.
Что со мной происходит? Хватит думать о нем.
– Расскажи мне о Морин.
– Она была мне кем-то вроде сестры.
– У Руби были только приемные сыновья,? возразила Шенни.
– Хочешь сказать, я тебя обманываю?
– Ничего я не хочу.
– Твоя тетя замечательная, только немного сумасшедшая.
– Так ты мне расскажешь или нет? Иначе я не буду больше убираться в твоем холодильнике.
– Я…
– Хорошо, я закончу уборку,? улыбнулась Шенни.? Но ты все равно должен мне все рассказать.
Ты один из тех беспризорников, которых приютила Руби. Похоже, тебе пришлось нелегко.
– На самом деле у меня была мать. Я был ей не нужен, но и усыновить меня она никому не позволяла. А ты родилась в нормальной семье.
– Ты шутишь?
– У тебя есть мать и отец, и, я так думаю, ты была желанным ребенком.
Шенни вспомнила своих эксцентричных родителей и усмехнулась.
– Ты прав. Я была желанным ребенком. Они не знали, что со мной делать, когда я родилась, да и сейчас не знают, но они хотели, чтобы я у них появилась.
– Я же был ошибкой.
Шенни посмотрела на него. Прядь каштановых волос упала на его лоб. Она могла бы дотронуться до них…
Ну вот, опять! Да сколько можно думать об этом!
– Как это?
– Моя мать забеременела от богатого человека в надежде, что это заставит его жениться на ней. Она ошиблась.
– О, мне так жаль…
– Он все отрицал. Тогда тест на ДНК еще не проводили. Мать отдала меня на воспитание в другую семью, но каждый раз, когда у нее появлялся ухажер, она забирала меня обратно. Так однажды у нас появилась Морин.
– Я не понимаю…
– Ты не представляешь, каких типов моя мать приводила к нам домой. Джек был самым худшим из них. У него была дочь, Морин. Ей тогда исполнилось девять лет, а мне семь. Джек был садистом, но моя мать думала? он лучше всех. Я был рад, что у меня появилась сестра, а Морин просто обожала меня. Она всегда мне помогала. Мы прожили вместе два года, и каждый раз, когда Джек… В общем, она налетала на него, как тигрица, кусалась и царапалась. В итоге он и ее избивал, но каждый раз, когда Джек поднимал на меня руку, он знал? ему придется противостоять нам обоим.
– Спасибо Морин,? дрожащим голосом проговорила Шенни.
Пирс кивнул.
– Она была замечательной.
– А что случилось потом?
– Потом моя мать и Джек расстались. Мы с Морин оказались в разных семьях. Сначала мы поддерживали связь. Каждые полгода я получал от нее письма. Когда мы выросли, она перестала писать мне. В последнем письме она поставила меня в известность, что встретила мужчину своей мечты.
– Это было не так?
– Кто знает?? горько ответил Пирс.? Я знаю только, что она была сумасшедшей, буквально повернутой на саморазрушении.
– Наркотики?? Шенни с ужасом подумала о детях.? Не может быть…
– Она не принимала наркотики. У нее был диабет, а она очень хотела детей. Всю свою жизнь она мечтала о семье.
– Но ее диабет…
– Об этом я и говорю. С каждой беременностью ей становилось все хуже, но она не собиралась останавливаться. Год назад она нашла меня. Я был успешным архитектором в Сиднее, купил этот дом, чтобы отдыхать здесь в выходные. О семье я даже и не помышлял. Тут появилась Морин и сказала, что беременна и эта беременность разрушит все, что осталось от ее почек. Она попросила меня о помощи, и я не смог отказать. Она не хотела, чтобы жизнь ее детей сложилась так же, как у нее. Пока она говорила, я вспомнил, как она защищала меня когда-то. У меня не было выбора. Я предложил ей переехать сюда.
За столом воцарилась тишина. Шенни потрясенно смотрела на Пирса, затем улыбнулась.
– Я всегда знала, что ты очень хороший.
Он с трудом улыбнулся ей в ответ, и она поняла, каких усилий ему стоил этот рассказ.
– Ладно, я продолжу. Ты же хотела знать все. К тому времени у меня уже появились проблемы с соседями. Здесь хотели построить молочную фабрику, и местным жителям не пришлось бы платить за перевозку их молока. Но я влюбился в это место и заплатил за него больше, чем оно стоило. Так что фабрику построили где-то в другом месте. Потом я появился тут с детьми и беременной больной женщиной. Я ездил на дорогой спортивной машине, а дети выглядели оборванцами. Меня сразу осудили и возненавидели.
Шенни чувствовала, что комок в горле мешает ей дышать.
– Мне так жаль…
– Мне самому себя жаль.
– А почему вы поженились?
– Работники социальной службы начали беспокоиться об этих детях, когда Морин заболела. Она понимала, что после ее смерти детей отдадут на воспитание.
– Но есть хорошие…? осторожно начала Шенни, но Пирс перебил ее.
– Только не надо говорить мне, что есть хорошие приемные родители. Я сам через это прошел. Но я был один, а их пятеро, и они любят друг друга. Проблема в том, что их нельзя разлучать. Как ты думаешь, нашлись бы приемные родители, которые согласились бы принять сразу пятерых?
– Думаю, нет. Поэтому ты женился на их матери?
– Да. Нам пришлось действовать очень быстро. Я подал прошение об усыновлении. Морин подтвердила, что она не возражает, и назначила меня официальным опекуном.
– О Пирс…
– Я поступил так не из-за благородства. Мне очень много платят за мою работу. Я думал, что дам им дом, найму няню, кого-нибудь, кто мог бы работать на ферме, и буду приезжать к ним по выходным…
– Но…
– Ты можешь себе представить, как трудно найти няню для пятерых детей? Я нашел одну, но дети невзлюбили ее. Она уволилась две недели назад. А теперь еще эта ветрянка. Я скоро с ума сойду.
– Вижу.
– Потом Руби рассказала мне о тебе. И вот? дети накормлены, кухня убрана, а холодильник сверкает. И у меня не забрали сегодня детей, за что я тебе бесконечно благодарен.? Пирс помолчал.?
Шенни, я могу попросить тебя остаться?
– Но я ничего во всем этом не понимаю.
– Да, Руби говорила, что ты художница.
– Нет. Я просто люблю рисовать. Ты видел, какую корову я нарисовала днем? Отличная корова, но одна нога у нее выглядит длиннее остальных. Я измеряла их. Они все одинаковые, но одна все равно выглядит длиннее.
– Значит, ты художник-абстракционист,? улыбнулся Пирс.
– Я работала в маленькой галерее здесь и в Лондоне. Потом накопила денег, заняла немного у родителей и открыла собственную галерею. Я не ела, во всем себе отказывала, вложила все деньги в свое дело…
– И что же случилось?
– Как я уже сказала, я застала своего приятеля, художника, в постели с натурщицей, вылила на них ледяную воду, и он отомстил мне, растратив все деньги.
– Ого. А ты никогда не пыталась вернуть свои средства?
– Мой бойфренд сказал, что подаст на меня в суд за угрозу физическим насилием.
– Понятно,? осторожно сказал Пирс.? Значит, ты вернулась домой. И что собираешься делать дальше?
– Поеду к Руби. Найду работу и начну жизнь заново.
– Но ты можешь остаться здесь, пока не придешь в себя.
– Да, мне бы это помогло,? признала Шенни.? Но я не смогу быть нянькой этим детям.
– Конечно, нет.
– Я не смогу остаться надолго. Я не хочу привязываться к детям. Я не хочу привязываться к тебе.
Зачем я это сказала? Он выглядит таким ранимым.
Хватит. Прекрати. Не влюбляйся в Пирса Маклахлана просто потому, что тебе его жалко.
– Я слишком мягкий и доверчивый человек,? прошептала она, и Пирс улыбнулся.
– И я тоже. Мы обречены.
– Говори за себя.
Со второго этажа послышался плач. Пирс поставил чашку на стол и вздохнул.
– Бесси проспала три часа. На большее я и не рассчитывал.
Крики становились все громче. Пирс подошел к двери и остановился.
– Шенни, ты мне очень помогла сегодня, и я благодарен тебе. Если ты уедешь, я все равно буду благодарен. Я обещаю, что не стану давить на тебя. Но сегодня ты должна остаться здесь на ночь.
– Венди уже показала комнату, где мне можно переночевать.