Разгром Франции и угроза распространения гегемонии нацистской Германии на Европейском континенте (а в дальнейшем и во всем мире) заставляли Белый дом идти на дальнейшее сближение с Великобританией, нуждающейся в военной и финансовой помощи со стороны США. Но в то же время Вашингтон не терял из виду возможность получить и материальную компенсацию от такого сотрудничества. Практическую реализацию на практике получили рекомендации Госдепа о переходе под протекторат США отдаленных владений некоторых государств, или, как говорил Х. Вильсон 31 мая 1940 г., "передачи ответственности за них от Британской империи к Соединенным Штатам". 2 сентября было оформлено англо-американское соглашение о предоставлении США Великобритании 50 старых эсминцев и некоторого количества другого вооружения в обмен на 8 баз, находящихся на Багамских островах, Ямайке, Тринидаде и других британских владениях в Западном полушарии. С одной стороны, приобретение этих баз повышало обороноспособность США, с другой, расширяло сферы влияния Вашингтона за счет Англии, что могло быть использовано в экономических и политических целях уже после войны. Наконец, 11 марта 1941 г., несмотря на сопротивление изоляционистов, Конгресс принял закон о ленд-лизе. Теперь США могли продавать, передавать, давать взаймы и в аренду оружие и другое военное снаряжение тем государствам, оборона которых, независимо от их платежеспособности, расценивалась как жизненно важная для обороны самих Соединенных Штатов. Первыми странами, получившими помощь от Америки, стали Великобритания и Греция.
Как отмечает В.Л. Мальков, Рузвельт стремился в то время решительно преодолеть не оправдавшие себя, но все еще живучие в американском обществе идеи изоляционизма, как бы заранее предопределявшие для США занятие позиции "над схваткой". Президент готовил страну к принятию в случае необходимости самых крайних мер, вплоть до вступления в войну с целью воспрепятствовать установлению в мире гитлеровской гегемонии и не допустить в будущем возрождения германского реваншизма. С этих позиций Рузвельт рассматривал возможности других государств в ослаблении мощи Германии, корректировки американского политического курса к тем из них, которые в будущем могли оказаться в одной лодке с Соединенными Штатами.
В конце 1940 – начале 1941 г. произошло некоторое улучшение американо-советских отношений, вызванное прежде всего тем, что в Вашингтоне все больше стали рассматривать СССР как потенциальную жертву нацистской агрессии, активные оборонительные действия которой также могли играть важную роль для защиты не только Англии, но и самих США. Многие американские политические деятели еще относились к Советскому Союзу как к союзнику Германии, в то время как другие представители правящей элиты США полагали, что использование Советским Союзом ситуации европейского кризиса обусловлено, прежде всего, интересами его собственной безопасности и будет ограничено вхождением советских войск на территорию небольших и слабых соседей.
Как уже отмечалось, в январе 1941 г. было отменено "моральное эмбарго" на поставки из США в СССР товаров стратегического назначения. Кроме того, в конце декабря 1940 г. окончательно решился вопрос об открытии Генерального консульства США во Владивостоке. Несмотря на то, что до нападения Германии на СССР официальных соглашений о создании американо-советского союза достигнуто не было, обстановка диктовала руководителям двух государств необходимость объединения сил в борьбе против военной угрозы со стороны стран "Оси", что и объясняет столь быстрое сближение их основных позиций после 22 июня 1941 г. С американской стороны первостепенное значение в этом отношении имела позиция президента Рузвельта, хотя она часто и противоречила мнению и суждениям представителей политического руководства США.
Лишь немногие американские аналитики (равно как и британские) усматривали тогда в СССР тот ресурс, который будет способен возвести Россию в конце войны на доминирующие позиции в Европе. Устоявшееся в правительственных кругах мнение о слабости советской военной машины предрекало быстрый разгром Красной армии в случае нападения германского вермахта. Но участившиеся в начале 1941 г. запросы военного ведомства США к военным атташе с просьбой уточнить возможности сухопутных армий СССР указывали на то, что появилось, по крайней мере, осознание необходимости взять в расчет военный потенциал государства, занимающего 1/6 части земной поверхности. Решительные действия Германии вызывали в Вашингтоне особую тревогу. Ее альянс с Японией в перспективе угрожал жизненным интересам Америки. Но никто пока не заглядывал слишком далеко вперед и детально не рассматривал такую альтернативу послевоенного мира, где присутствовали бы поверженная и ослабленная Германия и мощная Россия, одержавшая победу в глобальном конфликте в союзе со странами западной демократии.
Будет или нет Германия атаковать СССР, и если да, то когда? И что представляет собой в военном отношении Советский Союз? Такие вопросы стояли на повестке дня американских разведывательных аналитиков. Пытаясь учесть всю совокупность доступной информации, Управление военной разведки приходило к заключению, что нападение вполне возможно, если война между Германией и Великобританией приведет к ничейной ситуации. Военное ведомство было слабо подготовлено к ответам на возникшие вопросы, но некоторые гипотезы все же выдвигались. Так, существовала версия, что Сталин готов ради избежания войны с Германией отдать ей Украину и Кавказ, и тем самым, выиграв время, в течение последующих 2–4 лет создать достаточные силы, чтобы стать сильнее Третьего рейха. Однако эта гипотеза грешила отсутствием достоверных сведений об экономической географии СССР. Украина и Кавказ являлись важнейшими сырьевыми, индустриальными и сельскохозяйственными районами СССР, лишившись которых он неизбежно столкнулся бы с гигантскими трудностями ведения войны.
Военная разведка принимала к сведению и предположение о том, что Сталину скорее всего выгодно продолжение европейской войны, опять же поскольку через 3–4 года потенциал его армии может оказаться куда более значительным, чем у ослабевших Германии и Великобритании. Такая стратегия Сталина казалась адекватной его военно-политическим целям. 24 мая 1941 г. военный атташе в Москве И. Итон передал в Вашингтон информацию, полученную им от югославского военного представителя в СССР. Югославский офицер утверждал, что "… в одном из разговоров Сталин выдал свое желание, состоявшее в следующем пассаже: поскольку Франция пала, для господства в Европе необходимо, чтобы Соединенные Штаты и Англия оказались способны ослабить Германию, а СССР сможет нанести тогда финальный удар".
Подобная информация подтверждала мысль о том, что СССР стремился к ослаблению ведущих игроков на европейской арене и выигрышу времени для укрепления собственных сил. Вопросы о вариантах их дальнейшего использования, потенциальной значимости, как для коррекции военных планов США, так и вероятного изменения хода войны, оставались фактически без ответа. Американским специальным службам пока не доставало для этого ни сил, ни необходимого опыта. Более искушенный британский разведывательный аппарат, имевший и значительно большие возможности, и практику, и солидное финансовое обеспечение, приходил на помощь своим американским коллегам. Не без участия представителей английской военно-морской разведки перед Вашингтоном был поставлен вопрос о централизации обработки разведданных, поступающих в США. Летом 1941 г. было рекомендовано создание Объединенного разведывательного комитета армии и флота США – аналога британского Объединенного разведывательного комитета (JIC). У. Донован, будущий директор Управления стратегических служб, созданного в 1942 г., еще в июле 1940 г. совершил визит в Великобританию. Вопросы, которые обсуждались им с англичанами, несомненно, затрагивали оценку потенциалов Германии и России.
Глава II
Неудачник или важнейший союзник (перспективы и реалии союза с Россией, июнь 1941 – конец 1942 г.)
1. Прогнозы советского потенциала и возможности долгосрочного взаимодействия с СССР
Накануне нападения Германии на СССР Государственный департамент США полагал целесообразным не обнадеживать СССР никакими политическими обещаниями в случае развязывания против него военной агрессии. В меморандуме Отдела европейских стран Госдепартамента от 21 июня 1941 г. говорилось: "1) Мы не должны давать СССР никаких советов, если только СССР сам не обратится к нам за ними… 3) Если советское правительство прямо обратится к нам за помощью, мы должны… ослабить ограничения на экспорт в Советский Союз… 6) Мы не должны заранее давать никаких обещаний Советскому Союзу в отношении помощи, которую мы сможем оказать в случае германо-советского конфликта, и не будем принимать на себя никаких обязательств в отношении нашей будущей политики к России…"