Изучив ежедневные записи Хокинза, Чармиан обнаружила, что, кроме вечернего приема, ей придется организовать отдых группы немецких бизнесменов в течение четырех дней. Затем должен был состояться прием представителей французской компании, которые приедут на консультацию с Хокинзом по поводу реставрации нескольких замков. Ожидался также приезд кого-то из королевской семьи Испании. Кроме того, надо было готовить поездки за границу самого хозяина.
Но сегодня Чармиан решила уйти пораньше, чтобы сделать покупки, а затем отвезти бабушку на первое медицинское обследование. Их предупредили, что перед операцией понадобится несколько обследований.
– Все это суета, – ворчала бабушка. – Ничего серьезного со мной не происходит. Я просто немного устаю, иногда кружится голова, вот и все.
– Ты только представь себе, насколько лучше ты почувствуешь себя после операции, – уговаривала ее внучка.
Завтра утром Чармиан придется лететь в Лондон для переговоров с новым шеф-поваром. А затем горничные под ее присмотром должны будут подготовить спальни для приема гостей.
В свое время Хокинз сам занимался реставрацией купленного особняка. И действительно, дом был великолепен. Но для того, чтобы постоянно принимать гостей, надо было подготовить не только спальни.
Чармиан уже узнала, что если в доме остается более пяти гостей, то возникает проблема с посудой. В доме был великолепный фарфор восемнадцатого века, хватало повседневной посуды и кухонной утвари. Но не было, например, индивидуальных сервизов для завтрака. Если гости захотят завтракать в комнатах, то посуды будет недостаточно.
Чармиан, в обязанности которой входил контроль за любыми покупками по дому, решила приобрести все необходимое сама. Разумеется, она не собиралась безоглядно расходовать деньги. Она уже вычеркнула из списка двух потенциальных поставщиков всего необходимого для дома, сухо проинформировав их по телефону, что присланные ими счета не удовлетворяют ее хозяина.
Уже стоя на пороге и в последний раз окидывая взглядом свой стол, Чармиан услышала телефонный звонок. Голос Джеффри Хокинза мгновенно заставил ее затрепетать. Снова то же ощущение! Хорошо хоть, в комнате никого не было и никто не увидел ее запылавшие щеки.
– Я хочу поговорить с Саймоном. Где он?
– Он сказал, что сегодня будет в Лондоне.
– Я уже звонил в лондонский офис, но его там нет, – раздраженно проговорил Хокинз.
– Может быть, я могу помочь? – спросила Чармиан.
– Сомневаюсь… Я оставил дома чертежи, касающиеся наших французских проектов.
Чармиан вспомнила, что днем уборщики жаловались ей на беспорядок в кабинете Саймона. Она помогла им собрать некоторые бумаги, разбросанные вокруг стола. Ей казалось, что среди них были и те, о которых говорил Хокинз.
Она пообещала Джеффри разобраться и перезвонить.
– Нет, – возразил он, – я подожду.
Спустя три минуты она уже сообщала ему все нужные сведения. Он поблагодарил, но в голосе его прозвучали все те же гневные ноты… Гнев… Смутное воспоминание снова ожило в ней и заставило содрогнуться.
Нет! Это невозможно. Этого просто не может быть. Она придумывает. Это голос Джеффри, а не…
Чармиан все еще крепко сжимала трубку, хотя из нее доносились гудки. Она была совершенно одна в комнате, и лишь эхо его голоса напоминало ей… Гневный мужской голос, заставивший ее испытать стыд и ужас…
4
Когда Чармиан исполнилось шестнадцать лет, она вернулась в дом дяди из школы, и все ее надежды на то, что здесь что-нибудь изменится к лучшему, оказались напрасны. Чармиан была очень подавлена. Она никогда не понимала, за что Рейчел запугивает ее, мучает, не упускает ни малейшей возможности унизить. Она с детства не умела противостоять этой злобной натуре.
Кузина была на несколько лет старше. Ей доставляло особое удовольствие приходить в комнату Чармиан поздно ночью и рассказывать о своих отношениях с мужчинами, смакуя самые интимные подробности.
Вероятно, насилие со стороны отца, которому Рейчел подверглась в детстве, и их продолжавшиеся сексуальные отношения сделали ее такой… такой нечистоплотной во всем, что касалось мужчин. Но Чармиан ничего тогда не знала. Она была слишком наивна, чтобы разобраться во всем, что творилось в доме. Она лишь сжималась от отвращения, слушая грязные откровения Рейчел. А та наслаждалась, видя реакцию девочки, и не упускала случая уколоть ее: