У Алисии в детстве были серьезные проблемы с поведением, которые ее весьма уважаемые в обществе родители оказались не в состоянии преодолеть. Единственным выходом из положения было удаление ее из семьи, в противном случае – госпитализация. Годы упорного лечения поставили ее на ноги, и, хотя она совсем не походила на образцовую ученицу, она оказалась чрезвычайно способной девочкой. Настоящим домом стал для нее Маунт-Корт, а не дом, в котором она родилась.
– Вы станете прекрасной приемной матерью, – говорила она Пейдж. – Вы знаете о детях абсолютно все.
Вы терпеливы. У вас есть чувство юмора, что очень важно. – Тут ее голос дрогнул. – У доктора О'Нейл с юмором тоже было все в порядке.
"Да, – подумала Пейдж. – У Мары было чувство юмора – она могла шутить и резко, и мягко, но ее юмор всегда смягчал ее напористость". Пейдж будет не хватать и напористости Мары, и ее остроумия.
Успокоившись, девушки вернулись на свои места – кто уселся в кресла, кто на полу. Все стихло.
– Доктор О'Нейл была прекрасным человеком, – негромко сказала Пейдж. – Она была самоотверженным врачом – настоящим крестоносцем. Нам всем следует извлечь урок из ее жизни. Она всю себя отдавала людям, а на это способен далеко не каждый.
– Она отдала даже собственную жизнь, – последовала ремарка со стороны Джули Энджел. Ее голос едва не сорвался на крик.
– Мы не знаем, действительно ли она покончила с собой, – возразила ей Дейдра.
Джули повернулась к Пейдж:
– Я слышала, что ее обнаружили в гараже. Это правда? Пейдж утвердительно кивнула.
– А правда ли, что она умерла в результате отравления окисью углерода?
Пейдж снова утвердительно кивнула.
– Значит, это и в самом деле было самоубийство, – обратилась Джули к Дейдре. – Что еще это может быть?
– Она могла умереть просто в результате несчастного случая, – негромко ответила Пейдж. – Она очень уставала в последнее время. И принимала транквилизаторы. Так что вполне возможно, что она отключилась, сидя за рулем.
– Только не доктор О'Нейл, – наставительно произнесла другая девушка по имени Тая Фарадей. – Она очень осторожно относилась к медикаментам. Когда я в прошлом году болела, она каждый день писала мне по пунктам, что я должна была принимать и в какой очередности. Она ничего не оставляла на волю случая. Помнится, она приходила на следующий день и проверяла, как я выполняю ее указания.
– Ей следовало бы выключить двигатель до того, как она потеряла сознание, – вынесла заключение Алисия.
Пейдж вздохнула.
– К сожалению, человек не всегда может контролировать себя, когда теряет сознание.
Прозвонил звонок, но девушки даже не шевельнулись. – Она оставила записку?
Пейдж заколебалась, но потом отрицательно покачала головой.
– И моя мать тоже, – произнесла Джули, – но мы знали, что это самоубийство. Она угрожала покончить с собой на протяжении долгого времени. Мы никогда не думали, что она решится на это, но когда человек забирается на тридцать третий этаж…
– Не рассказывай больше об этом, – попросила подругу Дейдра, увидев, как через гостиную стали проходить девочки с верхних этажей, чтобы выйти на улицу.
– Она сделала это умышленно, – продолжала настаивать Джули.
– Это ужасно.
– Жизнь сама по себе сплошной ужас.
– Жить на свете так одиноко.
– Доктор О'Нейл тоже была одинока? – спросила Тая.
Пейдж не была в этом уверена.
– Она постоянно была чем-то занята и всегда находилась в окружении людей.
– Мы тоже все время общаемся с людьми. Тем не менее я часто чувствуя себя одинокой.
– И я тоже, – раздался еще один голос. Затем кто-то произнес:
– Особенно плохо бывает по ночам.
– Или когда поговоришь по телефону с родными.
– Или когда гуляешь в лесу после десяти.
– Именно поэтому, – мягко вмешалась Пейдж, – прогулки в лесу после десяти вечера запрещаются школьными правилами. В темноте все выглядит зловеще. Каждая мелочь может напугать до смерти. – Тем не менее в рассуждениях девушек было рациональное зерно. Дни у Мары действительно были заполнены до отказа, но вот вечера и ночи… У нее вполне хватало времени подумать о том, что она все больше и больше отдаляется от семьи, что ее брак не удался, и, разумеется, об аборте, который она сделала в юности. Пейдж не слишком хотелось так думать – Мара, по крайней мере, и словом об этом не обмолвилась, – но вполне возможно, что она действительно чувствовала себя одинокой.
– Я и представить себе не могу, что доктор О'Нейл могла чего-то бояться, – сказала Алисия. – Она всегда казалась такой сильной.
– Но ведь она все-таки покончила с собой! – выкрикнула Джули. – Значит, в ее жизни произошло что-то непоправимое.
– Так что же с ней случилось, доктор Пфейффер?
Пейдж старалась подбирать слова со всей осторожностью. Хотя она не собиралась раскрывать тайн Мары – она и сама не все о ней знала, – тем не менее Пейдж хотелось внушить девушкам, что самоубийство, если Мара действительно на это решилась – это отнюдь не легкомысленный поступок. Для этого должны быть причины, но это можно предотвратить.
– Доктор О'Нейл пережила в жизни много разочарований. Как и все мы. Никто из нас не может прожить жизнь без трудностей. И уж если она действительно покончила с собой, значит, ее печали и горести разрушили то, что было в ней самого лучшего. Разрушили до такой степени, что она потеряла способность к сопротивлению.
Сзади кто-то тихо спросил:
– Так почему же один человек может справиться с собой, а другой – нет?
Пейдж повернулась и оказалась лицом к лицу со своей лучшей бегуньей Сарой Дикинсон. У нее за спиной болталась спортивная сумка, и она спустилась в гостиную одной из последних.
– Не могу определенно ответить тебе на этот вопрос. Очевидно, человек, способный справиться с бедой, обладает большой внутренней силой, или у него есть серьезная причина, которая не дает ему отчаиваться, или же, если человеку не хватает сил бороться в одиночестве, у него есть друзья, на которых можно опереться.
– Разве у доктора О'Нейл ничего этого не было? Пейдж и сама задавалась этим вопросом. Она сама старалась понять и объяснить происшедшее.
– Возможно, она не захотела прибегнуть к чьей-либо помощи, а другие факторы не сработали.
– Что вы имеете в виду?
– Она была независима. Иногда даже чересчур. Она не просила о помощи.
Заговорила еще одна девочка, из младших, Энни Миллер. В ее голосе звучал испуг:
– Мой брат в прошлом году проглотил целую пригоршню аспирина. – Девушки заохали и заахали. – Ему устроили промывание желудка, и все обошлось нормально. В любом случае этого количества было недостаточно, чтобы убить его. Тогда мой папа говорил, что это был крик о помощи.
– Возможно, – пробормотала Пейдж, которая ужаснулась при мысли, что кто-нибудь из присутствующих девушек может последовать столь печальному примеру. – Но это довольно суровый способ обратить на себя внимание. Передозировка наркотических средств может вызвать в организме необратимые изменения, и человеку, прибегшему к этому, придется жить и страдать до конца своих дней. Не слишком разумный способ обращения за помощью. Это опасный путь. – Пейдж внимательно следила за выражением лиц девушек. – Дело в том, что, когда такой человек, как доктор О'Нейл, погибает таким странным образом, нам необходимо извлечь из этого определенный урок. В частности, постараться выговориться, когда вам плохо.
– А кому? – задала Сара вопрос из-за спины Пейдж. Пейдж снова оглянулась.
– Кому-нибудь из членов семьи или другу, учителю, тренеру или врачу.
– Это те самые люди, на которых человек может опереться в трудную минуту.
– Именно так.
– А что, если ты не можешь говорить с людьми?
– Все собравшиеся здесь могут говорить с людьми.
– Я имею в виду, а как быть, если ты не доверяешь человеку?
– Всегда есть кто-то, кому можно довериться. – Но это не рассеяло сомнений Сары, и поэтому Пейдж продолжила: – Помимо людей, которых я назвала, есть еще священник. Всегда кто-нибудь есть рядом. Нужно только пошире раскрыть глаза и посмотреть вокруг.
Сара смотрела мимо Пейдж, и выражение ее лица вдруг стало каменным. И хотя она не сказала ни слова, все ее существо выражало возмущение.
В группе девушек послышался приглушенный шепот, и Пейдж, машинально взглянув туда, куда устремились их взоры, увидела стоявшего в дверях мужчину, которого она раньше никогда не встречала. Он был высок и строен, одет в серые слаксы и голубую рубашку с закатанными до локтей рукавами и расстегнутую на груди. Его кожа золотилась от загара, а на лице выделялась хорошо развитая нижняя челюсть. У него были длинные волосы песочного цвета, которые сзади прикрывали ворот рубашки. То ли местами они выцвели от солнца, то ли были чуть тронуты сединой – Пейдж не могла определить. Он был в круглых очках в тонкой металлической оправе.
Другими словами, мужчина выглядел весьма импозантно.
Пейдж перевела взгляд на своих воспитанниц. Даже если красота незнакомца и произвела на них впечатление, они старались этого не показывать. Пожалуй, они стали теперь более напряженными, но ничего похожего на восхищение не отразилось на их юных лицах. Хотя, как считала Пейдж, такое вполне могло бы случиться. Господи, да они же знакомы с этим человеком – в этом нет никаких сомнений, как нет сомнений и в том, что он им не нравится.
– Почему не на занятиях? – спросил он довольно вежливо и вместе с тем повелительно.